Из воспоминаний жандарма

3 января 1887 года г. директор департамента полиции, ныне товарищ министра внутренних дел, сенатор тайный советник Дурново[38], в письме за № 15, по делу обнаружения мною тайных преступных кружков террористического направления в некоторых полках гвардии и армии, а также в военно-учебных заведениях г. С.-Петербурга, изволили выразить, что он «поставляет себе приятным долгом выразить мне, что обнаружение преступной деятельности офицерских чинов и успешный ход произведенного о них расследования он относит всецело к моим целесообразным, вполне правильным и умелым действиям».

7 апреля 1887 года я получил от бывшего командира корпуса, генерал-лейтенанта Оржевского[39] телеграмму такого содержания: «Сердечно поздравляю ваше превосходительство и очень рад, что на мою долю выпала честь свидетельствовать о ваших чрезвычайных и продолжительных, из ряда вон выходящих заслугах».

В приказе по корпусу 11-го февраля 1893 года за № 10 выражена мне «особая благодарность за отличную распорядительность и энергию» и за труды, которыми достигнуты были успешные результаты по делу об организованном австрийским правительством по всей западной полосе и югу России военном шпионстве из лиц преимущественно польского происхождения, целой сети военных разведчиков, раскинутой на случай объявления войны России Австрией и Германиею, с учреждением в городах Варшаве, Брест-Литовске, Радоме, Одессе и Киеве разведческих групп, каковые разведчики, принимая особую присягу на верность службе «австрийскому императору — королю всех славян», с целованием креста и Евангелия, в то же время получали каждый военно-разведческий номер. Подобных разведчиков в Привислянском крае и на юге России было обнаружено поименно пять тысяч человек, из которых 39 были преданы военному суду в г. Киеве, а против остальных были приняты административные взыскания и меры. Начальники военно-разведческих групп в Варшаве, Брест-Литовске, Одессе и Киеве были заарестованы по моим распоряжениям и сознались в своих преступлениях при производстве обширного дознания при Киевском жандармском управлении, коим фактически было установлено, что сведения по секретным мобилизациям артиллерии Одесского военного округа и в городе Брест-Литовске были выданы военными писарями этих управлений австрийскому правительству, которое заплатило большие деньги офицеру Квятковскому[40], получившему из штабов от военных писарей все секретные распоряжения по мобилизации наших войск, в чем он, Квятковский, и сознался. Обнаруженный дознанием начальник Варшавской группы разведчиков, присяжный поверенный Доморацкий[41], получил, как это установлено было фактически дознанием и сознанием обвиняемого, от австрийского правительства девятнадцать тысяч рублей, из каковых денег уплачивал жалование разведчикам, раскинутым в западных губерниях и на юге России, снятым последовательными моими арестами со своих пунктов Юго-Западной железной дороги, где они проживали и были предназначены для порчи мостов, дороги, поджогов продовольственных запасов и фуража и опрокидывания воинских поездов, причем некоторые из разведчиков получали жалованье от австрийского правительства уже в продолжение двух лет. По тому же дознанию был обнаружен и заарестован в г. Киеве мещанин Бык[42], который принял на себя взрыв Киевского железнодорожного моста на р. Днепре, за что ему, Быку, было обещано австрийским правительством 25 тысяч рублей единовременно, что фактически и показаниями было установлено.

Раскрытие и обнаружение этого военно-разведческого дела признавалось настолько важным в государственном значении, что бывший военный министр, генерал-адъютант Ванновский[43] во время ведения производства дознания входил со мною в сношение телеграммами и через главный штаб, испрашивая по некоторым предметам личного моего заключения.

В 1898 году г. директор департамента полиции, письмом 18-го марта за № 2526, сообщил мне, что г. министр внутренних дел по докладу ему об усиленной деятельности и особых трудах при осуществлении наблюдения по делу о тайных рабочих организациях на юге России, увенчавшегося выдающимися результатами, изволил поручить ему выразить его высокопревосходительства благодарность мне и другим офицерам управления.

В 1899 году г. Киевский губернатор в письме на мое имя за № 3992 сообщил мне, что г. директор департамента полиции, письмом 13 мая за № 4690, уведомил его, что по докладе г. министра внутренних дел о «трудах, понесенных мною по предупреждению возникновения беспорядков в Киеве, в особенности среди рабочих, его высокопревосходительство, ценя высокую деятельность мою, но не имея возможности в данное время испросить для меня почетную награду, выразил, что будет иметь в виду этот вопрос в ближайшем будущем».

В 1894 году, в виду сложных предприятий террористического характера, задуманных заграничными революционерами, постановившими проникнуть в Россию через западную границу с целью цареубийства, убийства некоторых из членов императорской фамилии и некоторых высших должностных лиц, как выражено было в сообщенных сведениях, департаментом полиции на меня был возложен розыск эмигрантов и их пособников, предупреждение возможности проникновения в Россию через западную границу с севера до г. Измаила на юге, обнаружение тайных пунктов перехода на западной границе, а также образование пограничных пунктов. Таким образом, на меня лег тяжелый, ответственный розыск по всей западной границе и всех пограничных пунктах на западной полосе России. Один обширный, вверенный мне этот район розыска свидетельствует, насколько была тяжка работа моя. Г. директор департамента полиции, возлагая на меня это поручение, в письме 5 мая 1894 года за № 2926, выразил, что «не признавая по сложным обстоятельствам удобным отвлекать внимание и силы петербургского жандармского управления и доверяя вполне испытанной служебной моей опытности и энергии, решился сосредоточить как розыск эмигрантов и их пособников, так и имеющие возникнуть по сему поводу дознания при киевском жандармском управлении, под непосредственным моим руководством».

В 1901 году г. министром-шефом был возложен на меня розыск в десяти южных губерниях, и в данном мне по этому предмету ордере, за № 4328, в конце было выражено, что «во всем остальном он полагается на мою многолетнюю опытность».

Сверх того, в разное время на меня возлагались производства, выходившие из ряда обыкновенных по своему содержанию, из других жандармских управлений, где они возникли.

Во время пребывания в 1885 и 1896 годах их императорских величеств в г. Киеве, руководительства в области внутреннего наблюдения и розыска, входивших в необходимость для обеспечения надлежащего надзора и порядка в дни пребывания высочайших особ в г. Киеве, всецело возлагались непосредственно на меня, как то и было выражено в распоряжениях министра-шефа, переданных мне в письмах г. директора департамента полиции.

Не позволяю себе более утруждать внимание вашего превосходительства изложением всех понесенных мною трудов и занятий по должности начальника управления за 30-тилетний период времени, но считаю долгом доложить, что отчасти масса упавшей на меня работы может быть определена и громадным количеством хранящихся в архиве управления собственноручно написанных мною бумаг.

В общем, служба моя по корпусу жандармов отмечена в особых на мое имя предписаниях, письмах, телеграммах и приказах по корпусу, каковые я имел честь представить вашему превосходительству для прочтения.

Не считая себя в праве лично судить о моей деятельности и результатах таковой, могу одно, со спокойной совестью за правоту и точность своих слов, доложить, что все обязанности, лежавшие на мне, я, по глубокому убеждению моему, всегда нес с беззаветною преданностью государю императору и отечеству, не щадя своей жизни и здоровья. Высокое же внимание высшего моего начальства в лице министров-шефов, и, благодаря тому, благоволения и награды, коими я всемилостивейше был удостоен, были для меня великим стимулом при тяжких трудах и опасностях, среди которых шла служба моя, а особенно в г. Киеве, к несчастью, издавна сделавшемся центром всяческих революционных кружков и преступных сообществ и замыслов. С таким стимулом, конечно, я почел бы себя в высшей мере счастливым не только по-прежнему трудиться, но и погибнуть на своем скромном посту. Но к глубокому прискорбью моему, под бременем постоянных буквально непрерывных и днем и ночью трудов, мое здоровье, а особенно нервная система, пошатнулись и пришли в расстройство, в такое состояние, при котором я уже не чувствую для себя возможным исполнять лежащие на мне обязанности с теми энергией, настойчивостью и упорством, кои безусловно необходимы в нашей исключительной службе, которой я отдал лучшие годы моей жизни, сослужив службу беззаветно-преданно.

38

О Дурново П. Н. см. примеч. 69.

39

Оржевский Петр Васильевич, сенатор, ген.-лейтенант, в 1882–1887 гг. тов. министра вн. дел и командир корпуса жандармов. До назначения на эту должность Оржевский был начальником Варшавского жандармского управления.

40

Квятковский Сигизмунд Иосифович, поручик 47 пехотного Украинского полка. Окончил в 1886 г. Киевское пехотное училище.

41

Доморацкий Степан Иванович.

42

Бык Павел Семенович, столяр. С 1891 г. был разведчиком киевской группы.

43

Ванновский Петр Семенович (1822–1904), ген.-адъютант, ген. от инфантерии. В 1881–1898 гг. — военный министр, с 1883 г. член Гос. совета. В 1889 г. В. было поручено расследование причин студенческих беспорядков, происходивших в том же году. До апреля 1902 г. — министр народного просвещения.