Страница 9 из 25
Категорически невозможно! Вариантов у Нестора было только два: исполнять и справиться… или исполнять и с треском провалиться. А тут еще сбивает с толку дикая толпа на мосту. Они его травят! С той самой секунды, как сержант с Нестором поднялись на борт шхуны, гомон толпы становится все громче, злее, истеричнее, исступленнее. То и дело до Нестора доносится:
– ¡Libertad!
– ¡Traidor!
– ¡Comemierda, hijo de puta![11]
Лишь только Нестор полезет вверх по мачте, они ему устроят – а ведь он сам кубинец! И это они обнаружат довольно быстро, еще бы! Ничего не выйдет, дело ясное! С другой стороны… Нестор секунду стоит в отупении, глядя на мачтового мужика, но уже не видя его. Будто откровение, в его голове звучит вопрос: «Что такое стыд?» Стыд – это газ, а газы рассеиваются, чего не скажешь о вышестоящих офицерах. Эти уж если вцепятся зубами, не отстанут, как бульдоги. Возможное неодобрение кучки соплеменников совсем не так пугает Нестора, как недовольство этого рыжеватого синеглазого американо, сержанта Маккоркла, который и так уже практически готов зарубить Нестору испытательный срок и обернувшись к которому Нестор отвечает:
– Смогу, сарж.
Теперь, сможет он провернуть этот трюк или нет, обратного хода не будет. Нестор мерит мачту взглядом. Откинув голову, смотрит вверх. Там… там… там в вышине – Господи! Солнце выжигает глаза, очки – не очки. С Нестора бежит пот… ветер – не ветер! Господи, как оно нестерпимо – жариться на палубе шхуны посредине бухты Бискейн. Мужик на мачте цветом, величиной и бесформенностью – точь-в-точь какашечно-бурый пластиковый мешок для мусора. Он по-прежнему вертится и раскачивается… там, в вышине. Опять протягивает руки; деталей не разглядеть, но, несомненно, пальцы опять умоляюще сложил в форме чаш. Должно быть, его крепко трясет там, на беседке: Нестор видит, как бедолага вываливается вперед, а потом откидывается обратно, будто бы перекрикиваясь с толпой на мосту. Господи, как высоко лезть до вершины! Нестор опускает взгляд, оценивая толщину мачты. В месте соединения с палубой проклятая штуковина толщиной почти с его торс. Обхватывая ее ногами, он будет карабкаться целую вечность… по дюйму, по дюйму, цепляясь, как котенок, к семидесятифутовой мачте… слишком долго и слишком унизительно, и думать нечего… Постой-ка! Веревка, линь, по которому какашечно-бурый затаскивал себя наверх, – вот он, тянется к верхушке мачты, выходя из веревочной лужицы на палубе. На другом конце веревки сам беглец, колотящийся в своей беседке о верхушку мачтового дерева.
:::::: Я забираюсь на пятнадцатиметровый канат без ног,::::: напоминает себе Нестор,::::: и я мог бы лезть и дальше, если бы у Родригеса в «Н-н-не-э-э-т!!! Вот так зал!» был потолок повыше. Но семьдесят футов… Боже!.. Нет? Вариантов не осталось.:::::: Как будто уже не сам Нестор руководит собой, а его нервная система. Не успев и вспомнить, как это делается, он подпрыгивает, хватается за линь и лезет – без помощи ног.
Помойный поток воплей и брани обрушивается на Нестора с моста. Липкая грязь! Копы собираются арестовать беднягу-беженца на верхушке мачты и отправить его обратно в лапы Кастро, и самую грязную работу поручили кубинцу, кубинцу-предателю… но никакие вопли не доходят до области рационального суждения в левом полушарии мозга Нестора, которое сосредоточилось на аудитории из одного человека – сержанта Маккоркла:::::: и прошу, Господи, взываю к тебе, не дай мне облажаться!:::::: Нестор понимает, что пролез практически полмачты перехватывая руками – все еще без помощи ног. Воздух вокруг превратился в гвалт, пышущий злобой…
Господи, руки, спина, грудь уже на пределе. Остановиться, передохнуть… но времени нет… Нестор пытается осмотреться. Его окружают облака белой холстины, корабельные паруса… Он глядит вниз… не верит глазам… Палуба так далеко… наверное, одолел уже больше половины пути – футов сорок, сорок пять. Все лица внизу запрокинуты кверху, смотрят на Нестора… Какими же маленькими они кажутся… Нестор пытается разглядеть сержанта – не тот ли?.. непонятно… губы ни у кого не движутся… как будто в трансе… лица американос, американос… не сводят с него глаз. Нестор смотрит вверх… в лицо парню на мачте… грязный тюк тела свешивается из беседки, чтобы рассмотреть… парень понимает, что творится, сомнений нет – толпа на мосту… потоки грязи… прямо на Нестора Камачо!.. такая мерзость!
– ¡Gusano!
– Предатель, грязная свинья!
Но этот узел грязного белья все видит. Беседку под ним потряхивает всякий раз, как преследователь хватается за веревку, чтобы подтянуть себя повыше… Кливер и спинакер ХЛОП ХЛОП ХЛОПАЮТ на ветру… облака парусины на минуту отлетают в сторону… вот они, толпа на мосту… Господи! Они уже не так далеко в вышине… головы казались Нестору не больше яйца… теперь это скорее дыньки… длинная омерзительная галерея искаженных человеческих лиц… мой народ… ненавидит меня!.. «Меня проклянут, если справлюсь, и если не справлюсь, проклянут, – проносится сквозь его нервную систему – но вернут патрулировать улицы – если не хуже – во втором случае. Черт! А это что там стреляет бликами по глазам? Объектив телекамеры – и, черт! там еще одна – и, черт! Еще вон там. Прошу, Господи, взываю к тебе…» Страх подталкивает Нестора не хуже адреналинового выброса… не дай мне… Он все еще лезет, подтягиваясь на руках, без помощи ног. Смотрит вверх. Человек на мачте уже футах в десяти, не дальше! Нестор смотрит прямо ему в лицо!.. Ну и взгляд… загнанное в угол животное… погибающая крыса… мокрая, грязная, обессиленная… задыхающаяся… едва способная молить о чудесном спасении.
:::::: Ay, San Antonio, ayudame. San Lazaro, este conmigo.:::::: Теперь Нестору придется остановиться. Он подобрался настолько близко, что слышит мольбы бедолаги сквозь рев толпы на мосту. Зацепившись за линь ногами, Нестор повисает неподвижно.
– ¡Te suplico! ¡Te suplico!
«Умоляю вас! Умоляю! Мне нельзя обратно! Меня будут пытать, и я всех выдам! Уничтожат семью. Пощадите! Там на мосту кубинцы! Умоляю! Разве один человек такая невыносимая обуза? Умоляю вас, умоляю! Вы не знаете, что это такое! Вы не только меня погубите, целое движение погубите! Умоляю! Дайте убежище! Дайте шанс!»
Нестор хватает знания испанского, чтобы понять, что говорит человек на мачте, но он не может припомнить слов, чтобы его упокоить и уговорить спуститься. «Реальная угроза»… Вот оно! Надо рассказать о правиле «реальной угрозы»… Нелегалов вроде этого прямо на палубе опрашивают люди из береговой охраны, и если они сочтут, что парню в самом деле что-то грозит, то предоставят убежище. Как же будет «реальная» – черт, как будет «реальная»? Может, как и по-английски, – реал? Но вот «угроза»… угроза… Как, черт возьми, будет «угроза»? Нестор помнит, что когда-то знал и это… Вертится на языке!.. Проносится в голове, но не успеваешь поймать. Там есть «ас…», есть «ас…», есть «ас…» Почти вспомнил!.. но слово опять ускользнуло. Ладно, тогда как насчет «официального разбирательства»?.. Нужно что-нибудь сказать – хоть что-то, – и, лихорадочно порывшись в голове, Нестор заглядывает в лицо беглецу на мачте и начинает:
– La historia…
Он удерживается в самый последний момент! Что это с ним? Его бедный отчаявшийся мозг чуть не выдал знаменитую цитату Фиделя Кастро!
Брань, насмешки, все мыслимые уничижительные восклицания сыплются на Нестора из толпы, навалившейся на перила моста.
Человек на мачте отвечает Нестору тревожным взглядом.
– ¿Como?
Он пытается понять, что говорит Нестор.
Как же это бесит!.. Пролезть шестьдесят футов по веревке без помощи ног – и не суметь сказать ни слова. Нужно подобраться ближе. Нестор двинулся по веревке выше, рука за рукой. Смотрит на несчастную мокрую крысу наверху. Беглец… оторопел. Как сказать ему, что Нестор не собирается его арестовать? Слова не приходят на ум! Тогда Нестор вновь останавливается и оплетает веревку ногами, чтобы освободить правую руку для дружеского жеста. Но какого? Все, что он может придумать, это знак мира… Растопыривает указательный и средний пальцы в форме буквы V. На лице мужика, который теперь не дальше чем в четырех футах от Нестора, оторопь сменяется… ужасом. Он пытается встать с сиденья. Господи, что он собрался делать? Он торчит на верхушке семидесятифутовой мачты, опираясь только на крошечную дощечку беседки, и намерен встать на ноги. Пытается опереться стопой на обойму блока. Оторвался от сиденья, скрючившись, балансирует на верхушке мачты, качающейся на зыби… Нестор понимает, что сейчас произойдет самое страшное. Он поднялся на семьдесят футов по веревке – на руках, не помогая ногами, – лишь затем, чтобы этот бедолага свалился и расшибся насмерть. И чья тут вина? Нестора Камачо! Кто весь морской патруль – да хер там, всю полицию Майами – выставил кровожадными дикарями, затравившими и убившими несчастного человека, вся вина которого состояла в том, что он хотел ступить на американскую землю! Кто совершил это бесчеловечное злодеяние? Нестор Камачо, воплощенная подлость!
11
Свобода! Предатель! Говноед, сукин сын! (исп.)