Страница 31 из 44
«Сбрасывай первую серию прямо на нее! — закричал я. — Установить взрыватели на малую глубину». «Первая, огонь! Вторая, огонь! Третья, огонь!» послышались знакомые команды, отдаваемые Ридли по боевой трансляции. Подгонять его не требовалось: первая серия бомб была сброшена точно по времени, При взрыве глубинных бомб над водой поднялись высокие всплески сверкающей, фосфоресцирующей воды, на мгновение застывшие подобно столбам света.
Мы не могли промахнуться, и я не сомневался, что подводная лодка должна была получить по крайней мере сильную встряску. Теперь требовалось не дать ей передышки для исправления повреждений. Уменьшив ход, чтобы дать возможность работать гидролокатору, мы быстро установили контакт. Как мы и предполагали, подводная лодка ушла на большую глубину и поэтому уже не была подходящей целью для бомбомета «Хеджехог».
Переставив установку взрывателей глубинных бомб на большую глубину, мы вышли в атаку и сбросили еще одну серию. Затем повторили атаку, сбросив дополнительно однотонную глубинную бомбу.
Командир подводной лодки «U-223» с ужасом увидел силуэт эскадренного миноносца, выскочившего из-за дождевого заряда и несущегося прямо на него. Загнутые буруны у форштевня — признак большого хода — не оставляли сомнений в том, что подводная лодка обнаружена и эскадренный миноносец идет на таран.
С криком «Срочное погружение, полный вперед!» командир и сигнальщики нырнули в рубочный люк. Когда крышка его захлопнулась, подводная лодка стремительно пошла на глубину — в этом было их спасение. Но едва вода сомкнулась над ними, как первая серия глубинных бомб взволновала воду в месте погружения подводной лодки. Все отсеки тотчас же погрузились в темноту. Когда толчки колоссальной силы начали встряхивать лодку, людей швырнуло на палубу. Потерявшая управление лодка погружалась все глубже и глубже.
Однако в этот момент дали себя знать продолжительные, терпеливо проводившиеся учения, которые предусматривали отработку действий личного состава в подобной обстановке. Вскоре включили аварийное освещение. В лодке появился мерцающий свет. Матросы, пошатываясь, заняли боевые посты управления, и на глубине 180 метров погружение было остановлено. Теперь лодка должна была идти самым малым ходом и соблюдать мертвую тишину, если экипаж хотел спастись. В это время можно было услышать импульсы, посылаемые гидролокатором эскадренного миноносца. Неизменяющаяся сила их звука говорила о том, что корабль установил с лодкой уверенный контакт. Затем, когда миноносец начал выходить в атаку, послышался быстро нарастающий шум его винтов, который превратился в грохот в момент прохождения корабля над лодкой. По мере погружения глубинных бомб напряжение команды в ожидании неминуемой гибели возрастало. Вскоре раздались сильные взрывы. Подводная лодка задрожала, ее корпус загрохотал под смертельными ударами. Теперь отказало даже аварийное освещение. Через некоторое время поступил доклад о том, что вода заливает носовые отсеки и что оттуда тянет едким запахом горящей проводки, вспыхнувшей от короткого замыкания. В обстановке, когда работал один главный электромотор и когда вышли из строя почти все механизмы, команда начала борьбу за то, чтобы остановить вновь начавшееся погружение лодки, которая уже достигла глубины 210 метров. Пока шла эта борьба за жизнь, эскадренный миноносец вновь промчался над лодкой с грохотом железнодорожного экспресса, и новая серия взрывов создала в лодке полнейший хаос. Еще одна такая атака, и наверняка наступит конец. Командиру лодки ничего не оставалось делать, как продуть балласт и попытаться отбиться в надводном положении.
На юте «Хесперус» после каждой атаки бомбометные расчеты работали не покладая рук, чтобы успеть перезарядить бомбометы и лотки. В Гладстон-Докс на тренажере все укладывались в 15-секундный норматив. Хотя тренажер был установлен на качающейся платформе, имитировавшей в какой-то степени качку корабля, в жизни все получалось не так просто и быстро. Когда корабль кренится и зарывается в волну, 350-килограммовые глубинные бомбы превращаются в какие-то дикие живые существа. Стремительно раскачиваясь на талях при подаче их к бомбомету, они могли раздавить неосторожного заряжающего или причинить ему увечье. При положенном на борт руле волны заливают палубу и бомбометные расчеты действуют, стоя по пояс в ледяной воде.
Я не уверен, что эти люди перекрыли свой 15-секундный рекорд, но под руководством командира минно-артиллерийской боевой части они, как правило, никогда не запаздывали с подготовкой полной серии бомб. В то же время кранцы первых выстрелов всегда были полны запасных бомб, поднятых из бомбового погреба. Матросы расчета глубинного бомбометания редко останавливались, чтобы передохнуть или посмотреть, как идет бой.
Когда «Хесперус» вновь вышел в атаку, акустик доложил, что слышит продувание цистерн. Вскоре прямо по носу мы увидели немецкую лодку, которая всплыла и стояла без хода. Она была слишком близко, чтобы можно было навести на нее 120-мм пушки, поэтому 20-мм эрликоны быстро открыли огонь, и несколько матросов немецкой лодки, видимо пытавшихся подойти к орудию, было сметено их огнем в море. «Хесперус» прошел совсем близко от борта лодки, и когда она оказалась у нас на траверзе, мы произвели бомбометание глубинными бомбами, установленными на взрыв на минимальной глубине 15 метров. Я снова развернул корабль и пошел к подводной лодке с целью повторить маневр. Однако оказалось, что нам попался довольно крепкий орешек, так как подводной лодке удалось завести машины и дать ход.
Пользуясь светом сигнальных прожекторов, направленные на лодку 120-мм орудия открыли огонь и добились нескольких попаданий.
Несмотря на безвыходность положения, немцы не собирались сдаваться. Градом сыпавшиеся на них снаряды убили и ранили нескольких человек, а остальных заставили скрыться в рубочном люке. Когда командир лодки увидел, что «Хесперус» вновь подходит к ней, он приказал выпустить по кораблю торпеду из кормового аппарата. Но торпеда прошла мимо «Хесперус», так как он представлял собой довольно узкую цель. Затем командир сделал еще четыре выстрела, но в момент стрельбы «Хесперус» был обращен к лодке носом или кормой, и попасть в него было почти невозможно. В отчаянии командир подводной лодки пытался таранить своего преследователя, но его лодка была в таком состоянии, что уже не поддавалась управлению.
Лодка снова застыла без движения, но все еще не обнаруживала признаков поражения и по-прежнему казалась опасной. «Что же мне теперь делать?» подумал я про себя. — «Хесперус» должен оставаться на ходу, чтобы держать лодку на носовых курсовых углах, или же мы окажемся хорошей мишенью для торпеды». Я оказался прав. Хотя мы и не знали об этом, лодка действительно намеревалась отбиться, но мы были слишком трудной для нее целью, так как подставляли ей наименьшую площадь борта.
Тем временем единственная пушка на «Хесперус», которую можно было навести, по-прежнему вела огонь по освещенной прожекторами цели и добилась еще нескольких попаданий. Однако по мере нашего постепенного продвижения к лодке угол снижения и этой пушки вскоре оказался недостаточным.
У меня появилась мысль таранить лодку и таким образом быстро потопить ее, но я вспомнил состояние «Хесперус» после его тарана: поврежденный киль, затопленные носовые отсеки, помятый обтекатель и вышедший из строя гидролокатор. Имея в виду, что конвой все еще находится под угрозой атаки и что нам предстоит длинный переход, я не мог позволить себе этого. Кроме того, после трагической гибели «Харвестер» Гарри Тейта мы имели официальное указание воздерживаться от тарана.
«Билл, — обратился я к Ридли, стоявшему рядом со мной, — как вы думаете, не можем ли мы подмять лодку под себя, слегка таранив ее на малом ходу и не повредив своего корабля?» «Попробуйте, сэр», — был его ответ. «У нас подходит к концу запас глубинных бомб, а они нам еще понадобятся, пока мы доведем этот конвой. Мне бы не хотелось тратить их на этого ублюдка».