Страница 27 из 36
Создавшееся затруднительное положение исправил примипил IV Флавиева легиона Гай Цесий Силвестр. Ветеран, прошедший суровую школу первых дакийских войн 80-х гг., поспешил к своей когорте, на ходу успокаивая подчиненных. Затем, раздевшись по пояс и сложив доспехи с оружием на щит, офицер храбро вошел в убийственный поток. На середине, где вода достигала груди, Силвестр остановился, держа свои тяжелый груз, словно атлант, над головой[90]. От нестерпимого холода кожа его посинела, лицо исказила гримаса, а мышцы напряглись, сопротивляясь стихии. Психологический барьер был преодолен. Скользя по камням, поднимаясь и падая, помогая себе заостренными древками знамен, солдаты начали переправляться на другой берег. Траян не забудет подвиг примипила и весной 102 г., уже в Мезии, когда армия будет отдыхать, наградит его золотой нагрудной цепью.
В этот год зима в Карпатские горы пришла очень рано. За пять дней до ноябрьских ид нудно стучащий по стенам претория дождь сменил первый снег. Он тут же таял, густыми хлопьями медленно опускаясь на чавкающую под ногами грязь. Еще неделя-другая и перейти заледеневшие перевалы будет невозможно. Казалось, сама природа мешала римлянам достичь намеченной цели.
Варвары явились ночью. Конные и пешие, они беспорядочной толпой сгрудились у ворот полевого лагеря, привлекая к себе внимание часовых стуком оружия о пестро разукрашенные овальные щиты и громко требуя, чтобы их пропустили внутрь к императору[91]. Глаза их в ярком свете пылающих факелов возбужденно блестели из-под взлохмаченных косм. Кривая недобрая ухмылка играла на бородатых лицах. Оживленно жестикулируя, даки на ломаной латыни заявили, что представляют царя Децебала и пришли для переговоров. Посланный к ним навстречу Ливиан не поверил ни единому слову выступившего из рядов варваров огромного полуобнаженного великана в плаще, хотя тот, выражая показное миролюбие, вытянул вперед огромную, похожую на сук дерева, правую руку.
Траян в сопровождении Суры, окруженный знаменосцами, поднялся на недостроенную стену. Бросив взгляд на посольство, он сразу понял, что то не имеет полномочий, так как состоит из простоволосых, незнатных «коматов», слово которых, как он слышал, не считалось в государстве даков решающим. Вряд ли Децебал послал их с серьезными намерениями. Всего скорее, это была очередная коварная уловка царя, преследующая цель остановить упорно рвущегося к столице врага. Подняв руку и потребовав тишины, император заявил притихшим варварам, что ни один из них не будет допущен в римский лагерь, пока не сойдет с коня и не бросит оружие. Но и после этого им вряд ли есть на что рассчитывать, кроме как на цепи да колодки, в изобилии имеющиеся в обозе. Он будет говорить лишь с самим Децебалом, а не с его рабами, которые скоро станут римскими. Тессерарии не спеша переводили речь принцепса, и по мере перевода лица посланцев все больше и больше мрачнели, а последние слова вызвали негодующий вопль. С ненавистью оглядываясь на высокий частокол полевого лагеря, уходили даки обратно в горы, исчезая среди непроглядной тьмы осенней ночи.
В долине Стрея римские войска простояли до середины ноября. Погода становилась все хуже. После оттепели повалил густой снег. Траян был готов отправиться на Дунай, когда прибыла делегация из осажденных Тап. В нее входили старейшины сальденов, которые, завидев окруженного офицерами штаба принцепса, вытянули руки и стали просить пощадить их племя от истребления. Они обязывались покинуть возведенную Децебалом крепость, передав Лаберию Максиму скрывающуюся за ее стенами сестру царя вместе с двумя его малолетними племянниками. Они сожалели, что выступили против римлян, и клятвенно обещали стать им верными союзниками и друзьями. Траян слушал молча, не упрекая за содеянное. Он верил старикам, но в позах молодых вождей, не поднимающих на императора глаз, сквозил вызов. Послы замолкли, ожидая решения победителя. Приговор был суров. Полная капитуляция. Пощады не будет. Старейшины медленно опустили голову.
Через несколько дней лишенные провианта Тапы сдались. Сирийские всадники по опущенному подвесному мосту ворвались в крепость и устремились с горящими факелами к деревянным постройкам даков[92]. Запылали селения в долине Бистры. Отступающие на зимние квартиры римские войска разоряли захваченную ранее территорию. Ауксиларии врывались за частокол дакийских деревень, резали скот, толпами уводили захваченных пленников. Сопротивляющихся убивали на месте. Кто мог из селян, спасался бегством. Летне-осенняя кампания 101 г. закончилась.
Траян вернулся в Ледерату за три дня до декабрьских календ. Ему не удалось на этот раз достичь дакийской твердыни, и эта незавершенность сделанного вызывала раздражение у не привыкшего отступать полководца. Он в чем-то недооценил тактические способности Децебала, а самое главное, не до конца учел природные особенности страны, которую хотел покорить. Да, он, конечно, слышал о суровости и дикости далекого от Италии края, ярко обрисованных в стихах несчастного Назона, получал почти ежедневные донесения лазутчиков, но на практике все оказалось гораздо сложнее, чем ожидалось.
Через открытое окно претория взгляд императора упал на холмистый берег Данубия. В гавани виднелись длинные грузовые либурны. Подталкивая короткими копьями и ругаясь то на латинском, то на отеческом языке, когорта паннонцев загоняла в трюмы толпу упирающихся пленных, главным образом женщин и детей. В некотором отдалении от толпы Траян заметил женщину, одетую, в отличие от остальных варваров, в богато вышитый сарафан. Сопровождаемая консульским бенефициарием, она стояла у крутого обрыва, держа на руках грудного ребенка. Другой, мальчик лет пяти-семи, видимо еще плохо понимая, что происходит, в немом испуге, прижавшись к матери, смотрел на невиданные огромные корабли, поглощающие, словно гигантские монстры, в своей глубокой пасти порой знакомых ему людей. Взгляд знатной пленницы, обращенный к противоположному берегу реки, скользил вдаль, где простирались уже прорезанные римскими военными дорогами необъятные леса еще свободной родины. Это была сестра Децебала. Вместе с остальной захваченной добычей ее отправляли в «вечный город» как живое свидетельство торжества римского оружия[93].
Траян поднялся из кресла и прошелся вдоль разложенной на столе карты Дакии, на которой чернели квадраты построенных лагерей. Нет, поход не закончился впустую. Страна почти до Тап находится у его ног. В ее западных городах расположились усиленные гарнизоны из числа вспомогательных войск, на реках прочные свайные мосты, а переправы защищаются крепостями. Создана основа для будущих решительных побед. Пусть не смертельный, но болезненный удар нанесен самому Децебалу, и с ним дакийскому царю будет справиться непросто. Траян взял плащ и вышел из претория. В сопровождении двух трибунов он направился в порт, где заканчивалась погрузка кораблей.
Вторая кампания (зима 102 г. н. э.)
Холода и закрывший перевалы в горах снег заставили Траяна отложить генеральное наступление на дакийскую столицу до следующего года. Полученной передышкой решил воспользоваться Децебал. Однако он прекрасно понимал, что в одиночку справиться с могучей военной машиной Рима не сможет. Необходимо было объединить все антиримские силы на Нижнем Дунае для отражения общего врага. Царь надеялся, что совместный с соседними племенами сокрушительный контрудар заставит врага остановиться, задумавшись о безопасности собственных границ. Так произошло пятнадцать лет назад, когда римляне должны были смириться с независимостью Дакии и даже выплачивали ей до недавних пор денежный «подарок» за спокойствие собственных рубежей.
Планы контрнаступления вынашивались Децебалом с самого начала военных действий. Именно ими обуславливалась изматывающая тактика заманивания противника вглубь страны. Но хитрые соседи не спешили оказывать так необходимую на тот момент помощь, выжидая, чем закончится выгодное для них противостояние двух враждующих сторон. Когда завершилась нерешительная кампания 101 г., они посчитали, что удобный момент для вмешательства в войну настал. Соглашаясь на участие в рейде Децебала, каждый из союзников преследовал собственные интересы. Сарматские цари — стоявший во главе аорсов Инисмей и вождь роксоланов Сусаг — мечтали о захвате богатой добычи, бастарны искали место для поселения, а племена Малой Скифии рассчитывали с их помощью вернуть захваченные римскими поселенцами плодородные земли. Теперь, когда «дети волчицы» ослабли, полагали наивные варвары, можно осуществить задуманное.
90
Rossi L. Trajan`s Column… Р. 144, sр. IV (23).
91
Ibid.
92
Rossi L. Trajan`s Column… Sр. V (24).
93
Дион Кассий. LХVIII, 9, 4; Rossi L. Trajan`s Column… P. 144-145, sр. V (24).