Страница 44 из 113
— Завтра канавы для стока воды выроем, меньше заливать будет, — ответил Шукшин, усаживаясь на кучу веток. Ноги его гудели от долгой ходьбы, во всем теле ощущалась слабость. Последнее время он снова стал плохо себя чувствовать, все чаще мучили приступы головокружения.
Новоженов и Маринов сели рядом с командиром. — Может, покушаете, Константин Дмитриевич? — спросил Петр.
— Нет, не хочу.
— А то мы тут телкой разжились…
— Какой телкой? — Шукшин косо, настороженно взглянул на Новоженова.
— Немцы гнали стадо, а телка отбилась. Я ее тут, в лесу, поймал. У крестьян не возьмем. Разве я не понимаю?
— Смотри, Петр! Читал, что гитлеровцы о нас в газетах пишут? Пугают население русскими бандитами.
— Надо предупредить ребят, Константин Дмитриевич, чтобы они не связывались с «черными», — сказал Маринов, отжимая брюки. — Я считаю, что расправа с бельгийскими предателями — это дело самих бельгийцев.
— А ежели они в гестапо работают, я тоже должен их обходить? — недовольно проговорил Новоженов. — Он в меня из пистолета, а я перед ним кланяйся? С добрым утром, герр фашист… Так? Так, Константин Дмитриевич?
Шукшин, раздумывая, снимал с губ крошки табака.
— Тут дело политическое, Петр, можно дров наломать. Черт ее знает, как тут сложится после войны. Еще скажут, что вмешивались в их внутренние дела. Нет! Без особой нужды ввязываться не надо. — Шукшин повернулся к Маринову, спросил — Радио слушал, какие новости?
— Новости отличные, Константин Дмитриевич. Красная Армия наступает на фронте от Гомеля до Днепропетровска. Битва за Днепр выиграна, это ясно. Вчера освободили Черкассы и Александрию… Расчеты немцев задержать наступление наших войск на Днепре провалились!
— Да, наступление идет безостановочно, — раздумчиво проговорил Шукшин. — По всему видно, что враг надломлен, что у него уже нет сил изменить положение на фронте.
— Безусловно! — горячо сказал Маринов. — Безусловно! Но сопротивляется он бешено. Много крови еще прольется… А второго фронта так и нет!
— Черчилль — он Черчилль и есть. «Друг» известный! — вставил Новоженов. — Империалистам нашей крови не жалко…
— Что верно, то верно! — отозвался Маринов. — Хотят на чужой шее в рай въехать… Вы деритесь, истекайте кровью, а мы придем на готовое и вам и немцам свою волю продиктуем… Сволочи!
— Как бы они с этими расчетами на мель не сели, — зло усмехнулся Шукшин. — Они нашей сущности не понимают. Разве Красная Армия слабее стала за два года войны? В десять раз сильнее! — Шукшин придвинулся поближе к коптилке, посмотрел на часы. — Четвертый час… Где же Трефилов с Чаловым? — Помолчав, он обратился к Маринову: — Завтра пойдем с тобой, Григорий Федорович, по взводам. Надо поговорить с людьми, разъяснить обстановку. Партийно — политическая работа в этих условиях особенно необходима. Много всяких вопросов… Я решил назначить Трефилова комиссаром отряда. Парень он политически подготовленный, в Особом отделе работал, и народ его любит.
— Правильно! — согласился Маринов. — За Трефиловым ребята пойдут в огонь и в воду.
— Ты ему, конечно, поможешь, Григорий Федорович. Будешь при нем вроде начальника пропаганды… — попробовал пошутить Шукшин. — Но где же все-таки Виталий?
В полдень Шукшин, не выдержав, послал Новоженова в Нерутру к Жефу. Новоженов вернулся к вечеру, но Жефа он не нашел.
— Один крестьянин сказал мне, что на рассвете около леса была стрельба. Говорит, немцы увезли на машине убитого. Я видел на дороге следы крови.
Это сообщение еще больше встревожило Шукшина. Встретить Трефилова и Чалова должен был Жеф, а его нет в Нерутре… Что же случилось? И как теперь Трефилов и Чалов найдут их землянку, если они не встретились с Жефом? Ведь оба ни разу не были в этом лесу!
На рассвете Новоженов с двумя разведчиками отправился в сторону Мазайка. Но они не прошли и полкилометра, как увидели на лесной тропе Трефилова, Чалова и Жефа. Трефилов шел, держась за Чалова, сильно хромая. Пальто его было порвано, на лбу запеклась кровь.
Новоженов, ни о чем не спрашивая, вернулся с друзьями в командирскую землянку.
— Пришли?! — обрадованно воскликнул Шукшин, увидев в дверях Трефилова. — Ого, как разукрасился!
— Разукрасишься… — поморщился Трефилов, усаживаясь на пол. — Патруль на патруле…
Оказывается, на полпути к Нерутре их остановили мотоциклисты, потребовали паспорта. Немцев было двое — солдат и унтер-офицер. Партизаны, делая вид, что достают паспорта, выхватили пистолеты и открыли огонь. Но едва они успели завладеть оружием и полевой сумкой унтер-офицера, послышался гул автомобиля: мчался наряд полевой жандармерии. Трефилов и Чалов кинулись к лесу. Вдогонку им раздались частые выстрелы.
В темноте они потеряли друг друга. Трефилов, пробродил в лесу до рассвета, решил идти к Нерутре, надеясь встретиться там с Чаловым. Но только он приблизился к деревне — из засады выскочили гитлеровцы. Трефилов выстрелил в упор в жандарма, кинувшегося на него, сбил с ног второго и бросился к лесу. Засвистели пули. Однако Трефилов быстро скрылся, благо стоял плотный туман и до леса было недалеко.
Жеф находился в деревне и слышал выстрелы. Как только совсем рассвело и на дорогах началось движение, он отправился в лес искать русских друзей. В полдень он набрел на Трефилова, а потом, уже вдвоем, они разыскали Чалова.
Пока Трефилов и Чалов рассказывали, Новоженов вскипятил чаю, напластал гору холодной телятины, положил на стол буханку хлеба.
— Давай, бродяги, наворачивай!..
«Бродяги» с жадностью набросились на еду. Телятина показалась необыкновенно вкусной.
Трефилов устроился на нарах, закурил, достал из кармана документы, взятые у унтер-офицера, и стал внимательно их рассматривать. Протягивая Жефу удостоверение личности, сказал:
— Смотри, можно сделать неплохой документ. Надо только заменить фотографию. Печать подделать нетрудно.
— О, у нас есть мастера! — Жеф хитровато подмигнул. — Любой документ сделают!
— А паспорта для наших людей вы можете организовать?
— Паспорта? — Жеф подумал. — В Мазайке есть один наш парень, работает в полиции. Я поговорю!
— От бельгийских паспортов нам мало пользы, Трефилов, — проговорил Маринов, рассматривая удостоверение. — Тебе, конечно, можно иметь паспорт, ты хорошо владеешь языком.
— Я-то могу обойтись и без паспорта. А ребятам, особенно связным, паспорта нужны. Кто получше знает фламандский язык, сойдет за бельгийского шахтера. А остальных сделаем поляками. Среди шахтеров немало поляков…
— Хорошая мысль, Виталий! — поддержал Шукшин. — Хотя бы десяток паспортов раздобыть!
— Надо раздобыть обязательно. Здесь, в лесу, можно только отсиживаться. Мы должны быть в городах, селах, быть всюду… Сейчас уже трудно пробираться по дорогам, а что будет, когда развернемся по-настоящему? Нет, надо искать выход! — Трефилов снова закурил. Темные глаза его возбужденно поблескивали.
— Паспорта — не единственная возможность. Мы можем работать под немцев. Чем больше дерзости — тем вернее удача! В мундире гестаповца я проберусь хоть к самому Гиммлеру… Ничего не попишешь, — Трефилов усмехнулся, — придется играть эту роль…
— Действуй, комиссар! — решительно проговорил Шукшин. Идея Трефилова ему понравилась. Он был уверен, что Виталий отлично справится с этой ролью. — Вот только задача — раздобыть мундиры.
— Получим у немцев. Пишите доверенность! — шутливо бросил Чалов.
— Печати нет, Михаил, вот беда! — Шукшин развел руками.
Шукшин и Маринов пробыли во взводах Марченко и Базунова два дня. Вернувшись, они застали в своей землянке Триса. Он сидел на нарах рядом с Трефиловым и чистил пистолет.
— Ну что? Что с Жульяном? — торопливо проговорил Шукшин.
Трис, не поднимая головы, продолжал протирать пистолет. Шукшин снял с головы шляпу. Опустившись на нары, спросил упавшим голосом:
— Когда?
— Вчера. Тех четырех тоже убили. Их пытали каленым железом… Мы думали освободить Жульяна, когда его поведут в тюрьму. Но они убили его в гестапо… Фотографию повесили у входа в костел. Жульяна нельзя узнать, так они изувечили…