Страница 41 из 82
- И часто у тебя такое прозрение бывает?
Я тут же вспомнил, что этот его феномен провидца, для него выйдет боком в его дальнейшей судьбе. Но я все еще сомневался, ну никак это не соотносилось с моими друзьями. Мне, начитавшемуся всякой всячины насчет магии и волшебства в фантазийных книжках, понять и принять что все это возможно в действительности, что это не выдумки и сказки, было трудно. Хотя я и знал, что это вот их незнание, что и почему, и что это очень серьезное явление, несколько необычное и странное, но вполне реальное, доведет до беды. Это после девяностых годов вдруг все поймут, что магия это не сказка, экстрасенсы станут не редкостью и что про них будут и по телевизору показывать и люди толпами будут к ним ломиться. Шарлатанов появится на этой волне море, но и настоящих, вполне себе способных что-то углядеть в судьбах людей тоже немало будет. Да и раньше к этому относились вполне серьезно. Взять хотя бы Мессинга, сам Сталин прислушивался к его предсказаниям. Не знаю, верил или нет, но оккультным наукам внимание уделял. Поэтому я хоть и сомневался, тем не менее, решил с Виляном поговорить на эту тему, предупредить и если это действительно правда и у него есть дар предвидения, то развить его, но так чтобы он принес только хорошее в его судьбу. Как развить, я пока представлял смутно. Опять только на примерах книг из будущего, в этом вот временном отрезке в котором мы сейчас с друзьями находимся ничего, что могло подсказать, как это делать нет, и не скоро появится, мне, во всяком случае, ничего такого не встречалось. Но феномен имеется, и я должен предупредить Виляна о последствиях. Но не на ходу же, это надо серьезно подготовить, разговор будет несколько необычный и у моего друга ко мне сразу появится масса вопросов. Откуда я все это знаю и правда ли все это? И пойдут вопросы один за другим. Поэтому я после его ответа, что с ним подобное происходит только иногда и причем все время как будто кто-то его толкает, заставляет сказать, предупредить того о ком он видел сон, предложил:
- Значит так, давай посмотрим, вызовут меня к директору или нет? Если вызовут, то нам с тобой необходимо будет серьезно поговорить. Я читал книгу о подобном, и знаю что это такое. Я тогда тебе все расскажу. Договорились? Ну а пока с Федотычем поговорим, вон он стоит, как будто нас поджидает специально.
Тренер поздоровался с нами как с равными себе. С каждым поручкался, отпустил несколько комплиментов по поводу, что подросли и возмужали. Я оглядел ребят тоже и как бы увидел их только сейчас. А ведь действительно ребята повзрослели. Казалось бы, что тут за полгода могло произойти, но вот произошло. Нет в ребятах детской нервозности и стервозности, все уверенные в себе и в своем значении в этом мире. Это не только возрастное явление это и моя доля и тренера тоже в привитии чувства собственного достоинства. Тренер это хорошо понимал, также как и я. Ребята конечно не осознавали еще, что изменились, они считали, что все идет по накатанной, и они просто растут. Да и никто из них не задумывался над подобным. Они просто жили. Мальчишкам все равно, кто там помогает им стать более взрослыми мечтая изменить их судьбу, кому не терпится видеть их командой - им все это по барабану.
- Ну, так что, желание заниматься не пропало? - Тренер задал вопрос, который он всегда задавал всем своим ученикам, но ребятам он показался особенным, даже можно сказать личностным, и отношение к ним у тренера тоже особенное. Не так как к остальным. Поэтому уверенно стали говорить, что никто из них отказываться от тренировок не намерен. Довольный от такого единодушного желания продолжать тренировки Федотыч стал посвящать нас в свои планы в отношении нас. То, что всем предстоит тяжелый труд, что нам всем необходимо заиметь юношеские разряды, и что для этого необходимо участвовать в соревнованиях. Много чего еще говорил нам тренер а я стоял, слушал и думал, что для нас бокс не главное, спорт нам нужен только для того чтобы ребята себя почувствовали сильными и смелыми, чтобы могли в дальнейшем вполне уверенно поддерживать форму. Я знал уже, что этот год в боксе для нас последний. Будем переходить к другим видам, хоть спорта, хоть другого чего, что укрепит наше тело, наш дух, ведь для собственного развития нельзя останавливаться на чем-то одном. Движение вперед это не только учеба в школе это и приобретение новых знаний и умений в других областях. И занятие боксом это не панацея, это необходимость получения определенных навыков для утверждения себя в обществе.
Дома меня ждало письмо от брата. Я постоянно писал ему о своих делах, о родителях, о предпринятой нами попытке перестроить дом. Ни разу не напоминал ему о нашем разговоре насчет его судьбы. В этом письме он сам завел разговор о том, что совпадений с моими вещими снами слишком много и он решил воспользоваться моими предложениями. Вскоре он окончит школу младших командиров и станет командиром отделения морской пехоты. Еще не решил, стоит ли ему оставаться на сверхсрочную службу или не стоит, но домой возвращаться на постоянку он не будет, это он решил твердо. Также посоветовал по возможности воспользоваться заныканным кладом для перестройки дома. Даже дал адрес того барыги что в прошлый раз купил у него цепочки.
Я уже давно обдумывал возможность получения денег от продажи золотых украшений. Только и останавливало то, что трудно в нашем городишке продать такие дорогие вещи незаметно, очень трудно. Все равно всплывет на поверхность подобная продажа, и объяснить, как мне казалось, правоохранительным органам, откуда вдруг появились вещи столь дорогие, будет невозможно. Даже сказав правду, что нашли клад, не сможет нас освободить от ответственности. Клады должны сдаваться государству и уже после этого будет решаться вопрос о возможной премии. Но меня это не воодушевляло. Мне совсем не хотелось с кем-то делиться. Пусть это и не мое, и не моих дедушек и бабушек, но все равно жаба грызла сильно, и делиться ни с кем не хотелось. Наклевывался один вариант, для нас вполне приемлемый, но вот будет ли и для другого человека такой вариант приемлем, пока не выяснял. Информация шла от отца, который нашел клиента и уже продал все три тысячи шлакоблока, даже получил еще и заказ на дополнительные три тысячи. Это был начальник снабжения вагоноремонтного завода, и как он заверил отца это все пойдет на строительство его личного дома. А уж откуда он взял этот шлакоблок это его дело и никому сообщать он не собирается. Нас это устраивало. В общем-то, это дело довольно таки обычное для этих лет. Строились, не смотря ни на что многие, и это уже никого не удивляло. Взять хоть наш поселок, пять лет назад здесь был пустырь, а сейчас пусть и пригород, но вполне себе обжитой район. Ну и что, что дома в основном маленькие и больше похожи на халупы. Все надеялись, что со временем построят что-нибудь получше. Правда насколько я помню, мало кому, удалось перестроить свои домишки, так и жили в них до пенсии. Дети могли получить квартиры по месту работы, дома-хрущевки строились как грибы, и жилищная политика нашего правительства работала на все сто процентов. Никогда в будущем люди уже не получали для себя отдельное жилье бесплатно столь массово, раньше тоже такого не наблюдалось, это было редкостью. Так называемые "хрущевки" несомненно, очень грандиозное строительство и беда наша была в том, что люди воспринимали подобное как должное, еще и кочевряжились, находили массу негативных моментов в этом деле. Никто и не задумывался о том, что подобного нигде в мире не было, только в СССР. Люди с уверенностью что, встав в очередь, они в скором времени смогут иметь отдельную квартиру, не думали о том, что это в один момент может прекратиться и им придется изыскивать деньги, чтобы иметь жилье.
Нам надеяться на получение квартиры не приходилось, да и не хотела моя мать переходить из своего дома в казенный, как она говорила. Но от увеличения жилой площади она не отказывалась. Отец мне рассказал, что этот деляга, который купил у нас шлакоблок, зная со слов отца, что тот тоже хочет расширить свой дом, предложил отцу вначале обмен на лесоматериалы, но отец что-то сглупил и отказался. Я ему так и сказал.