Страница 31 из 82
Уха поспела, все, что положено я в нее заложил, а разнообразная рыба, которую я собрал у рыбаков, сделала уху прекрасным блюдом. Хорошо, что я настоял, чтобы никто из отряда не забыл взять чашку, кружку, ложку. Все это сейчас потребовалось и уху вместе с хлебом, нарезанным крупными ломтями, смолотили в один прием. Жаль котелок недостаточно большой, добавки не было. Разомлевшие после еды мальчишки стали делиться, кто, сколько поймал рыбы. Караси, которые я хотел довезти до нашего озера, тоже встречались, но в таком состоянии их вряд ли можно доставить в целости. А в основном все-таки окуни да ерши попадались, линь, что поймал Вилян, оказался в единственном экземпляре. Я успокоил ребят тем, что впереди еще много времени и возможность поймать что-то необычное есть у каждого.
Я взял с собой небольшую сеть, так как понимал, что ловить карасей необходимо именно таким образом, только целых можно попробовать довезти до дома. И ведро тащил с собой не просто так. Взяв топорик, я пошел вырубать две жерди, их можно будет использовать для подготовки небольшого бредня. Благо, что запретить рыбачить с использованием подобного орудия лова пока еще никто не догадался и денег за рыбу никто никому не платил. Тогда еще, вернее сейчас, я то тут, там это там и меня там нет, так вот, здесь, многое действительно принадлежало народу и пресловутое "ни-зя-я-я" в чести не было. Оно и потом людям не нравилось, но капитализм диктует свои условия, там может все покупаться и продаваться, независимо от желания людей, и то, что должно принадлежать людям зачастую принадлежит тоже человеку, но такому, который имеет деньги или власть. Несправедливо, по-моему. Недра моей страны, фауна и флора что окружает нас, небо, реки, моря - все это достояние человека проживающего на этой земле и то, что все это стало принадлежать отдельным людям, неправильно и не справедливо. Социалистическое общество в этом плане более лояльно и если бы не перегибы в этом непростом вопросе, каковым является вопрос принадлежности всего что имел человек изначально, по воле всевышнего, то вполне терпимое. И научить человека бережно относиться к этому, к сожалению не вечному, богатству нисколько не трудно. Было бы желание это делать. А пресловутое "ни-з-я-я-я" надо чтобы произносили сами себе люди сразу же, как появляется желание что-то угробить, что-то сломать, где-то нагадить, что-то поджечь. И это прививать с пеленок.
Я привлек к своему методу рыбалки Узбека и Санька. Они тащили бредень, стараясь не попасть в глубокое место, а я шел им навстречу, лупя по воде веткой, то есть изображал загонщика. Когда вытащили на берег, то нам показалось что смысла рыбачить на удочки нет. Одного захода вполне хватает и на уху, и на то чтобы запечь рыбу в углях костра. Всем хватит налопаться от пуза. Меня обрадовало, что попались и караси, больших, правда, не было, да нам и не обязательно большие нужны, пойдут и такие. Теперь вопрос встанет, как сохранить и довезти. Я пока отложил поимку карасей, так как нам предстоит еще ночевать здесь, а рыба может уснуть. Занялся подготовкой к ночевке, а так как удобств типа палатки у нас не было, то топориком нарубил веток, настелил их возле костра, сверху застелил тремя одеялами, четыре оставил, чтобы было чем укрываться, все-таки я молодец, что заставил тащить эти одеяла, хотя мальчишки и сопротивлялись. Вот и все, немного работы и лежбище для нас готово.
Разговоров возле костра было на удивление мало. Ребята, придавленные впечатлениями дня, и вечерней красотой озера, молчали, лишь изредка то один, то второй изрекал что-то типа: "А давайте еще раз сюда приедем" или "Никогда не замечал, что в небе столько звезд и все такие яркие". Все с удовольствием смотрели и соглашались - да, действительно, внимания не обращали. В конце концов, сон уложил всех нас в одну постель и я даже забыл, что не мешало бы выставить дежурного, чтобы хоть от собак охранял. Деревня была всего в трех километрах от нашего лагеря, не собаки так какие-нибудь "шутники" могли появиться.
Утром я проснулся от хохота. Смеялись мальчишки, разглядывая друг друга. Комары ночью постарались, и опухшие лица от укусов вместе с размазанными по лицу виновниками смотрелись смешно. Залезать в воду по утреннему холодку не хотелось, но я заставил и себя и друзей смыть с себя пыль и остатки сна. Озеро все было подернуто белесой дымкой, и видимость была плохая, но мы, разведя быстро костер и утолив позывы желудка бутербродами с остатками вчерашнего произведения кулинарного искусства в моем исполнении, поспешили, прихватив свои удочки, разбежаться по берегу. До нашего отъезда оставалось еще достаточно времени, и я ребят не загружал, сам все убрал, сложил все одеяла, помыл посуду, очистил, насколько было возможно, замусоренную нами площадку, и остановился в нерешительности: - готовить еще раз уху или нет? Решил, что успею и приготовить, и пройтись с бреднем, чтобы наловить карасей. Так и сделал. Через два часа мы в прежнем составе с помощью нашего примитивного орудия лова смогли наловить и на уху и карасиков для их переезда в наше озеро. Картошка, оказывается, закончилась, я не усмотрел, и в результате почти всю что оставалась, запекли на углях еще вчера, и я решил, что вместо ухи сделаю рыбное барбекю. Вместе с моими помощниками натаскали более-менее крупные камни, разожгли костер, вернее это уже я делал, а мои помощники чистили рыбу. Когда образовались крупные угли, я на них положил камни. Получившуюся готовочную плиту обложил костром, и нагрев камни как следует, стал выкладывать на них подготовленную рыбу. Ее даже переворачивать не пришлось, снизу горячие камни, сверху огонь костра, делали рыбу через некоторое время вполне съедобной. Во всяком случае, все ребята, приглашенные нами к походному столу с удовольствием ели и нахваливали. На ожидаемый мной вопрос: - "откуда и когда я успел научиться, так вкусно готовить", я не стал говорить что, прожив бомжом целых восемь лет, научишься и не так еще готовить. Особенно когда продукты поступают из мусорного ящика. Я скромно промолчал.
Домой мы приехали уже в темноте и естественно никаких автобусов уже не было. Такси тем более. Мало еще было автомобилей у людей, да и не принято было здесь подрабатывать таким способом. Если и подвозил кто-то кого-то то, как правило, плату не брали, хватало простого спасибо.
Пришлось идти пешим ходом, три километра по идее пустяк, но не после активного "отдыха". Да еще и тот момент, что идти пришлось мимо кладбища, не прибавлял желания плестись пешком. Узбек даже предложил устроиться в зале ожидания до утра, но я отклонил. Карасей необходимо срочно доставить домой.
И то, что в районе этого кладбища произошел казус, было как-то ожидаемо. Все тот же Узбек, боязливо вглядываясь в смутно виднеющиеся кресты на могилках кладбища вдруг прошептал:
- Смотрите..., там кто-то шевелиться. Видите, в белом балахоне? Видите?
Все уставились в поисках белого привидения на лежащие совсем рядом с дорогой могилы. Действительно, я тоже сумел разглядеть, как из-за одной из могил поднимается фигура в белом саване или балахоне. Как-то неожиданно у меня тело покрылось испариной, страх проник и в мою голову. Я уже приготовился сказать, что все это ерунда, просто бумага от ветра зацепилась за крест, как вдруг оттуда, от этой фигуры, послышался голос: - Б-б-братки, п-п-помогите. Вы же п-п-правильно идете, возьмите с собой и м-м-меня.
Узбек взвизгнул, подпрыгнул на месте с разворотом и рванул по дороге, ребята бросились вслед за ним. Я бы, наверное, тоже понесся за ними, но ведро с карасями было у меня, и я не побежал. Я поставил ведро на землю, посчитал про себя до десяти, чтобы успокоиться, и при этом говоря сам себе: - Это все ерунда. Ничего сверхъестественного быть здесь не может, потому что такого просто не может быть. Ага, не может, а как же ты сам? Сам-то как появился здесь?
Тем временем попытка привидения выкарабкаться из препятствия успехом не увенчалась, и оно куда-то провалилось. Мне стало интересно, и хоть чувство страха сохранилось, я медленно пошел к той могилке, где и было это что-то. Как и ожидалось, все оказалось банально просто. Мужик копал могилку по заказу, немного, по его разумению, принял для успешной работы на грудь, но не рассчитал. Уснул и кто-то, проходя мимо лежащего в отрубе мужичка, пошутил, раздел до исподнего. Кальсоны и рубаху ему оставили, и хоть они и были не первой свежести, тем не менее, белый цвет еще сохранился. Проснувшись, он не понял, где находится, так как еще не успел протрезветь, и, увидев первых попавшихся ему на глаза людей, естественно попросил о помощи.