Страница 6 из 100
В 1975 году в статье «О стране и мире» Сахаров вновь формулирует программу реформ из 12 пунктов, уже более радикальную, чем та, что изложена в «Памятной записке», и уже включающую, например, многопартийную систему и законодательную защиту многих прав и свобод, частичную денационализацию экономики. Эти реформы он считает «необходимыми, чтобы вывести нашу страну из устойчивого состояния всестороннего кризиса и устранить связанную с этим опасность для всего человечества…». Уже не надеясь на отклик властей, он излагает свою программу как «необходимую альтернативу официальной позиции».
Однако, даже предположив, что власти были готовы принять программу Сахарова, оказались ли бы эти реформы успешны? Прав ли был Сахаров, полагая, что советский строй можно было реформировать? Вот что пишет об этом друг Сахарова, правозащитник Сергей Адамович Ковалев: «Он (Сахаров) долгое время лелеял надежду, что советская власть способна решиться на то, чтобы реформировать себя сама (опыт показал, что он был прав) и что при этом она не рухнет, а укрепится (опыт показал, что здесь он ошибался)».[17]
Возражая Ковалеву, можно, конечно, привести примеры авторитарных систем, которые перенесли реформы и не разрушились в их результате. Как, например, самодержавная Россия, перенесшая либеральные реформы Александра II, а затем провозглашение Николаем II свобод слова и собраний и созыв Государственной Думы.
Более того, «перестройка», затеянная «за пять минут до полуночи», когда страна уже находилась, по многим признакам, на грани экономического и институционального коллапса, вряд ли доказывает невозможность реформирования советской системы. Не исключено, что начнись сахаровские реформы в брежневский период, когда система еще обладала запасом прочности и управляемости, мы могли бы стать свидетелями постепенной либерализации советского общества.
Несомненно, Сахаров сыграл важную роль в событиях, определивших ситуацию в мире к началу третьего тысячелетия. Однако здесь речь не о его роли в них, но скорее о том, какие из идей, выраженных или поддержанных Сахаровым, пережили и Сахарова, и его эпоху, и могут оказать влияние на наше ближайшее будущее. Иными словами, мы постараемся рассмотреть судьбу идей и политических убеждений Сахарова в XXI веке.
Международная защита прав человека — одна из этих идей. Мнение, что права человека не являются внутренним делом государства и их защита не есть вмешательство в его внутренние дела, существенно укрепилось в современном мире. Даже такое традиционно изоляционистское государство, как Россия, стало членом Европейской конвенции по правам человека, а его граждане тысячами обращаются в Страсбургский суд.
Идея «интервенции с гуманитарными целями», т. е. международного военного вмешательства для защиты прав человека, о которой Сахаров упоминает в 1968 году в «Размышлениях», может быть, пока еще не столь популярна, но примером тому может служить военное вмешательство НАТО 1996 года на Балканах в защиту албанского населения Косово. Рискну предположить, что оно было бы поддержано Сахаровым. (Судя по позиции, занятой Сахаровым в отношении американской войны во Вьетнаме, он был бы, однако, противником бомбардировок и сторонником наземной операции сил НАТО.)
Анализ международных процессов, таких, как пресловутая «глобализация», и тем более их оценка, выходит за рамки этого очерка, но представляется, что мы постепенно входим в мир Бора—Кассена—Сахарова. В «открытый мир», в котором государственный суверенитет все более ограничивается в пользу международных организаций или международными соглашениями во имя таких ценностей, как безопасность, права человека, защита окружающей среды. Хотя, вероятно, путь к мировому правительству, о котором мечтал Сахаров, окажется более длинным и извилистым, чем он предполагал.
Весьма вероятно, что в ближайшие годы мы также увидим, приложима ли «доктрина Сахарова» к проблеме исламского экстремизма. В настоящее время США, по-видимому, надеется решить эту проблему путем демократизации Ближнего Востока, т. е. установления там демократических правительств. Станут ли исламские демократии правовыми государствами, уважающими свободу совести и права меньшинств, и уменьшит ли это исламский экстремизм и поддержку им терроризма?
И этот вопрос связан с другим, с «вопросом ценой в миллион долларов»: действительно ли «идеология прав человека» столь универсальна, как полагал Сахаров, что сможет сочетаться с исламом и с идеологией исламского возрождения? Многие из нас хотели бы надеяться на утвердительный ответ.
Уже для совсем отчаянных оптимистов, надеющихся это увидеть своими глазами, можно сформулировать «обобщенную теорию конвергенции Сахарова»: мир будет свободен от войн и насилия, когда все народы мира будут разделять общие ценности — ценности прав человека. Боюсь, что этой теории еще долго ждать своего доказательства или опровержения.
Сахаров возлагал большие надежды на конвергенцию — на сближение «капиталистической» и «социалистической» моделей. И Россия отчасти выполнила его программу, восприняв некоторые западные институты. Однако они оказались во многом неработоспособными, поскольку не были восприняты идеи и идеалы, воплощенные в этих институтах. Приводит ли «институциональное заимствование», в конечном счете, к восприятию обществом новых общественных ценностей и идеалов? Служит ли, например, свободный рынок развитию идей свободы и права, а свободная пресса — уважению свободы слова? Это также один из вопросов XXI века, существенных не только для России, но, например, для Ирака, возможно для Китая, и для многих стран Третьего мира.
И последнее в этом, вероятно неполном, списке. Ядерная энергетика имеет лишь косвенное отношение к политическим взглядам Сахарова, но именно о ней он писал в статье 1977 г. «Ядерная энергетика и свобода Запада». В ней Сахаров призывал Запад развивать ядерную энергетику, чтобы освободиться от нефтяной зависимости от СССР и арабских стран. В последние годы своей жизни он возвращается к теме ядерной энергетики и с увлечением говорит о проекте подземного строительства ядерных электростанций. Энергетическая зависимость Запада от России и, уже в меньшей степени, от арабских стран, несомненно будет серьезным политическим фактором и в XXI веке. И вряд ли можно сомневаться в том, что XXI век будет веком быстрого развития ядерной энергетики, а возможно и термоядерной, основанной на реакторах «Токамак», изобретенных Сахаровым и Таммом.
В заключение о том, что более всего интересует автора и, полагаю, читателя. Какой бы хотел видеть Сахаров Россию? Если когда-нибудь в России возникнет «партия Сахарова», что могло бы быть написано на ее знаменах или в ее политической программе?
В 1968 году в «Размышлениях» Сахаров заявил себя социалистом. И хотя позднее его взгляды на «страну победившего социализма» во многом изменились и он стал противником «тоталитарного социализма», полагаю, что он так и остался социалистом или социал-демократом. Мы точно не знаем, в чем он видел недостатки «капитализма», который он, тем не менее, полагал «ближе к истинно человеческому обществу» при условии проведения социальных реформ,[18] чем «тоталитарный социализм». Предположу, что ему не импонировал чистый капитализм как общество, управляемое законами рынка, спросом и предложением. Или он мог полагать неразумной и расточительной экономику, в которой экономический рост и занятость достигаются искусственной стимуляцией спроса. К тому же Сахарову как человеку эгалитарных убеждений был, безусловно, ближе принцип распределения доходов Джона Роулса, согласно которому дифференциация доходов оправдана только в той степени, в которой она служит всеобщему благу. Примерно такой принцип Сахаров формулирует в «Размышлениях». Более того, он полагал, что вопрос распределения «общественного пирога» со временем потеряет свою остроту благодаря научно-техническому прогрессу, который обеспечит материальное изобилие.
17
С. А. Ковалев, А. Д.Сахаров: ответственность перед разумом («Известия», 21 мая 1998 г.).
18
О стране и мире.