Страница 214 из 220
Для книги «Русский инок» и вообще для образа Зосимы Достоевскому, видимо, служила книга «Житие и подвиги старца схимонаха Зосимы», М. 1860. Сын смоленского воеводы Верховского, будущий Зосима (в миру Захария) родился в 1767 году. Как и герой Достоевского, он в молодости был офицером — служил в гвардии, затем «стал увлекаться любостяжанием» и даже радовался, что «будет богатым помещиком». Но, пережив внутренний кризис, он пошел в 1786 году к пустынножителям, поступил под начало старца «и вступил в жизнь иноческую». Скончался он в 1835 году. «Изречения старца схимонаха Зосимы и некоторые его и о нем сказания» (одна из частей «Жития Зосимы») записаны его учеником, молодым иноком (как и в романе Достоевского).
Главе «О Священном писании в жизни отца Зосимы» Достоевский придавал особое значение, как это видно из того же письма к Н. А. Любимову от 7/19 августа 1879 года: «Эта глава восторженная и поэтическая, прототип взят из некоторых поучений Тихона Задонского, а наивность изложения — из книги странствований инока Парфения…» (Письма, т. IV, стр. 92). (Инок Парфений, вышедший из раскола, обратился к полемике с расколо-учителями и выпустил книгу о своих странствованиях по Ближнему Востоку. Достоевский сохранил эту книгу в своей библиотеке и ориентировался на ее «аввакумовский», по определению Ап. Григорьева, слог в стилизации поучений своего «старца».)
В августе и первой половине сентября 1879 года Достоевский работает над вторым томом «Братьев Карамазовых», то есть над седьмой книгой романа, первоначально озаглавленной «Грушенька» и получившей затем название «Алеша». Книга эта была выслана в «Русский вестник» 16 сентября (и в ближайшие за тем дни). «Последняя глава (которую вышлю) «Кана Галилейская» — самая существенная во всей книге, а может быть, и в романе… Подобный переполох, какой изображен у меня в монастыре, был раз на Афоне и рассказан вкратце и с трогательною наивностью в «Странствовании инока Парфения» (там же, стр. 114).
Два месяца — с середины сентября по середину ноября — Достоевский пишет восьмую книгу — «Митя», которую высылает в редакцию 15 ноября 1879 года. В этот период, по-видимому, у него возникает мысль посвятить целую книгу предварительному следствию над Дмитрием Карамазовым.
«Эта девятая книга возникла у меня тоже внезапно и неожиданно. Дело в том, что первоначально я хотел лишь ограничиться одним судебным следствием, уже на суде. Но, советуясь с одним прокурором (большим практиком), увидал вдруг, что целая чрезвычайно любопытная и чрезвычайно хромающая у нас часть нашего уголовного процесса (больное место нашего уголовного процесса) у меня в романе, таким образом, бесследно исчезнет. Эта часть процесса называется «предварительным следствием» с старою рутиною и с новейшею отвлеченностью в лице молоденьких правоведов судебных следователей и проч. А потому, чтоб закончить часть, и напишу еще девятую книгу под названием «Предварительное следствие», которую и доставлю Вам в декабре по возможности раньше. К тому же намечу еще сильнее характер Мити Карамазова: он очищается сердцем и совестью под грозой несчастья и ложного обвинения. Принимает душой наказание не за то, что он сделал, а за то, что он был так безобразен, что мог и хотел сделать преступление, в котором ложно будет обвинен судебной ошибкой. Характер вполне русский: гром не грянет — мужик не перекрестится. Нравственное очищение его начинается уже во время нескольких часов предварительного следствия, на которое и предназначаю эту девятую книгу. Мне, как автору, это очень дорого» (там же, стр. 118).
Книга была выслана в редакцию лишь в середине января. Достоевский объясняет задержку тем, что необходимо было «перечитать все одному бывшему (провинциальному) прокурору, чтоб не случилось какой важной ошибки или абсурда в изложении «Предварительного следствия», хотя я писал его, все время советуясь с этим же прокурором»[72] (там же, стр. 127).
К этому времени окончательно установилась общая структура «Карамазовых».
В начале работы Достоевский предполагал разбить роман на три части, а не на четыре, как оказалось впоследствии. 30 января 1879 года он писал в редакцию: «Всего частей будет три, и каждая часть будет соответственно делиться на книги, а книги — на главы» (там же, стр. 45). Только к концу года этот первоначальный принцип построения романа изменился ввиду чрезмерно разросшейся второй части. Заботясь о строгом равновесии романа, Достоевский решил в ноябре 1879 года разделить его на четыре части с дальнейшим делением каждой из них на три книги, особо озаглавленные, а книг на главы, снабженные также самостоятельными заглавиями. Таким образом, в романе оказалось двенадцать книг, предисловие и эпилог. Достоевский стремился, чтоб в каждой части было «почти по равному числу печатных листов».
21 января 1880 года Достоевский сообщал в Берлин В. Ф. Пуцыковичу: «Вчера отправил последние пять листов моего романа в «Русский вестник» и теперь принимаюсь за последнюю часть романа» (там же, стр. 129). Февраль и март 1880 года ушли на написание десятой книги — «Мальчики», открывающей четвертую часть, видимо, отосланную в редакцию в начале апреля. К маю Достоевский не успел подготовить продолжения и 29 апреля сообщал Любимову: «Через неделю уезжаю с семейством в Старую Руссу и в три месяца кончу весь роман» (там же, стр. 139).
Но сроки в дальнейшем отодвигались. Подготовка «речи о Пушкине», поездка в мае — июне в Москву на открытие памятника Пушкину, срочный ответ Градовскому по поводу «речи» и написание вступления к ней («Дневник писателя», единственный выпуск на 1880 г.) — все это вклинилось в работу над романом, и С июля Достоевский высылает в журнал только три листа (начало одиннадцатой книги «Брат Иван Федорович»). Июль и начало августа уходят на написание трех свиданий со Смердяковым и кошмара Ивана; 10 августа 1880 года окончание книги одиннадцатой отослано в редакцию. Достоевский при этом, сообщает Любимову: «6-ю, 7-ю и 8-ю главы[73] считаю сам удавшимися. Но не знаю, как Вы посмотрите на 9-ю главу[74], глубокоуважаемый Николай Алексеевич. Назовете, может быть, слишком характерною! Но, право, я не хотел оригинальничать. Долгом считаю, однако, Вас уведомить, что я давно уже справлялся с мнением докторов (и не одного)[75]. Они утверждают, что не только подобные кошмары, но и галлюсинации перед «белой горячкой» возможны» (там же, стр. 190).
В августе — сентябре Достоевский пишет последнюю (двенадцатую) книгу романа — «Судебная ошибка»: «Остановил рассказ на перерыве пред «Судебными прениями», — сообщает он в письме от 8 сентября. — Остаются речи прокурора и защитника, — и тут надобно дело сделать по возможности лучше, тем более что и адвокат и прокурор представляют у меня отчасти типы нашего современного суда (хотя и. ни с кого лично не списанные) с их нравственностью, либерализмом и воззрением на свою задачу. Этими двумя речами я теперь и занимаюсь, и они, с «приговором», и закончат двенадцатую, и последнюю часть[76] романа…» (там же, стр. 199).
В октябре 1880 года пишется эпилог — «несколько слов о судьбе лиц и совершенно отдельная сцена: похороны Илюши и надгробная речь Алексея Карамазова мальчикам, в которой отчасти отразится смысл всего романа», — как сообщал Достоевский Любимову еще 29 апреля (т а м ж е, стр. 139).
Наконец, в начале ноября, за три месяца до смерти, Достоевский завершает труд своей жизни.
Последние страницы «Братьев Карамазовых» были отправлены в редакцию 8 ноября 1880 года. Эту дату и следует считать датой окончания всего произведения. «Ну вот и кончен роман! Работал его три года, печатал два — знаменательная для меня минута» (т а м ж е, стр. 212).
Одновременно с работой над окончанием романа шла подготовка его отдельного издания, которое вышло в свет в самом начале декабря (с пометой: 1881 год). Появление последней части в журнале («Русский вестник», 1880, ноябрь) почти совпало с выходом отдельного издания.
72
Этим прокурором был А. А. Штакеншнейдер, брат известной мемуаристки, которому, по свидетельству А. Г. Достоевской, «Федор Михайлович обязан тем, что в «Братьях Карамазовых» все подробности процесса Мити Карамазова были до того точны, что самый злостный критик (а таких было немало) не смог бы найти каких-либо упущений или неточностей» (А. Г. Достоевская, Воспоминания, стр. 354–355).
73
Три свидания Ивана со Смердяковым.
74
«Черт. Кошмар Ивана Федоровича».
75
Из переписки Достоевского видно, что он получил в 1880 г. письмо врача, подтверждавшего верность изображенной в романе галлюцинации и всего психического заболевания Ивана (см. «Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского», СПб. 1883, стр. 351–352 второй пагинации).
76
То есть двенадцатую книгу и четвертую часть.