Страница 79 из 89
При составлении «Чертежной книги Сибири» Семен Ремезов использовал, естественно, не только присланные из сибирских городов чертежи сибирских земель, но и множество других чертежей ХVІІ в. и рукописей, содержащих описание Сибири и хранившихся в Тобольской приказной палате и в Сибирском приказе в Москве. Это были различные писцовые, переписные и ясачные книги, «доезды», «статейные списки» посольств и другие документы. Несомненно, он использовал и непосредственные показания «всяких розных чинов руских людей и иноземцев, иностранных жителей, пришелцов в Тоболеск, старожилов, уроженцов, памятливых бывалцов, Казанцов, Уфимцов, Пермяков, Усолцов, Хевролцов, Яренчан, Устюжан, Мезенецов, Колмогорцов, Корелцов, Пинежан, Новгородцов, пословно выспрашивая меру земли и разстояние пути городов, их сел и волостей, про реки, речки и озера, и про Поморский берег, губы и островы и промыслы морские, про горы и лесы и про всякие урочища, кои в прежних чертежех издавна не написаны» (49, с.3).
Безусловно, все эти «чертежи» далеко не соответствовали тем критериям, которые сейчас предъявляются к картам. Они не имели градусной сети. Составлены они были без использования инструментальных измерений. На них расстояния определялись в основном днями пути, и только в районе Тобольской земли — верстами.
Академик А. Ф. Миддендорф в описании своего путешествия по северу и востоку Сибири в 1842–1845 гг. анализирует «Чертежную книгу Сибири» Ремезова. Он указывает на то, что «всего наивнее передана граница Сибири, омываемая морем: очертание страны приноравливается здесь к рамке самой карты… В начертании берегов Ремезов шел вдоль горизонтального края листа, пока не встретился на правом конце его с другим краем в перпендикулярном направлении, по которому он и поворотил под прямым углом и продолжал идти до новой встречи с горизонтальной линией третьей стороны листа» (50, с.38).
На этом чертеже Камчатка показана в виде острова, на самом северо-востоке тянется огромный перешеек в Ледовитое море. Все это так. Но тот же академик А. Ф. Миддендорф указывал на тщательность, с которою у Ремезова показаны «поселения по Енисею, его изображение Амурского края и тогдашнего этнографического положения Сибири».
Более того, путешествуя почти через 150 лет после окончания составления «Чертежной книги Сибири», академик утверждал, что «Еще и ныне через два столетия кому придется странствовать в тех местах, описываемых казаками по следам их, отмеченные ими привалы довольно определенно могут служить к распознанию местностей, чтобы не потеряться в глуши пустыни» (50, с.39, 43).
Иследователи истории развития географических знаний отмечали, что «Чертежная книга Сибири» Ремезова выгодно отличалась от западноевропейских географических атласов той эпохи наличием на чертежах множества сведений экономического характера. К атласу приложен перечень условных знаков: лесов, лугов, болот, острогов, церквей, монастырей, мельниц, рыболовных промыслов, волоков между реками. Встречаются надписи, указывавшие на наличие песков, пашен, колодцев, дорог, солеварен и т. д.
С. У. Ремезов прекрасно представлял важность для Российского государства богатств Сибири. Об этом свидетельствует хотя бы одна из его записей, приведенная в эпиграфе, в которой он четко выражает свое отношение к этому вопросу.
Можно утверждать, что «Чертежная книга Сибири» явилась сборником рабочих чертежей, которые могли быть практически использованы в Сибирском приказе в Москве, а также тобольскими воеводами в повседневной практике административной и хозяйственной деятельности. Безусловно, жаль, что два других ценнейших атласа, составленных Ремезовым и его детьми, «?орографическая чертежная книга» 1697–1711 гг. и «Служебная чертежная книга» 1702–1730 гг., видимо, были менее известны и не использовались широко для научной и практической деятельности в XVIII в.
Большую историческую ценность представляют этнографические данные, нанесенные на чертежах Ремезова и свидетельствующие о расселении различных оседлых и кочевых народов на территории Сибири и сопредельных стран в XVII в., а также этнографическое сочинение «Описание о сибирских народах и граней их земель», известное нам в переложении сибирского самоучки — ученого ямщика И. Л. Черепанова.
В текстах, связанных с его знаменитыми атласами Сибири, Ремезов приводит некоторые сведения по истории изучения этого обширного региона Руси. Уже в тексте предисловия к «Чертежной книге» Сибири указано, что в лето 1567 г. были посланы в Сибирь по указу царя Ивана Васильевича Грозного атаман Иван Петров с подьячими и мурза Бурнаш Алышев с 20 спутниками «на восток и север, для проведывания земель соседских царств и язык, орд и волостей, в каком разстоянии от Москвы, и сколь далеко подлегли к Московскому государству» (49, с.4).
Посланные по возвращении представили доклад об увиденном (правда, позднейшими исследованиями установлена малая вероятность посылки такой экспедиции до похода Ермака. Скорее всего, речь идет о путешествии томского казака И. Петлина в 1618–1619 гг.).
Затем Ремезов упоминает об описании и составлении первых чертежей всей Сибирской земли в 1667 г., проведенном под руководством стольника и тобольского воеводы Петра Ивановича Годунова. Причем, по свидетельству Ремезова, карта 1667 г. была «печати предаша». Он особо подчеркивает значимость этого первого чертежа Сибири, учитывая трудности в передвижении для жителей и огромные расстояния.
В тексте к «Чертежу всех сибирских градов и земель» Ремезов сообщил, что в «195 (1687) году, июня в 16 день по указной грамоте великого государя, тоболской сын боярской Любим Заяцев мерял государевой печатной саженью, клал в версту по 1000 сажен» (49, с.12). Измерялись расстояния от Тобольска до Тюмени, Туринского острога, Верхотурья, Соли-Камской, Пелыми (московская верста первоначально считалась 700 саженей, затем 1000 и в конце концов остановились на 500, то есть верста стала равной 1066 м) (28, с.31).
Ремезов сообщил, что в том же году тобольский дворянин Борис Черницын измерял расстояния от Тобольска по Иртышу и Оби до Сургута. Более того, в «Чертежной книге Сибири» Ремезовым приведены расстояния в днях пути для маршрутов, пересекающих всю Сибирь в направлении запад-восток: Тобольск — Тара — Красноярск — Братск — Селенгинск — Нерчинск— Албазин— Китайское царство; с севера на юг: Тобольск — вершина Яика— Каспийское море; от Албазина по Амуру до моря.
Имеется множество признаков того, что «Чертежная книга Сибири» включала самые новые на период ее выполнения данные по географии Сибири. Это можно проиллюстрировать на примере данных о Камчатке. В «Чертежной книге» они связаны с сообщением, полученным в 1696 г. от казака Дмитрия Потапова, то есть до походов Атласова, приведших к присоединению Камчатки к России. Так что на «Чертеже земли Якутского города» полуостров Камчатка отсутствует. Имеется лишь р. Камчатка с надписью «а живут на ней неясашные камчадалы, платье на них собачье и соболье и лисье, а луки у них маленьки усовые на жилах». Около нанесенного близ устья Камчатки Ивановского погоста написано: «А на Камчатке приходят люди грамотны, платье на них азямы камчатые». Академик Л. С. Берг полагал, что эти сведения относятся к японским морякам, попавшим на полуостров Камчатка при гибели их судна в результате кораблекрушения (51, с.4).
В надписях на чертеже и в надписях, расположенных по течению р. Камчатки, содержатся сведения о других реках полуострова, в том числе о р. Бобровой, то есть Озерной, протекающей на юге полуострова.
На сводном чертеже Сибири Ремезова, составленном в 1698 г. в Москве, нанесена не только р. Камчатка, но против устья р. Удь помещен «остров Камчатка».
Известно, что В. Атласов в 1700 г. по пути от присоединенной к России Камчатке в Москву проездом появился 16 декабря 1700 г. в Тобольске. Узнав об этом, С. У. Ремезов подал челобитную воеводе с просьбой списать «у того пятидесятника скаски, какову он дал в Якуцку о тамошних краех, где он был». Ремезов обосновывал свою просьбу тем, что для составления чертежа всей Сибирской земли ему нужны новейшие сведения, так как «не осведомлясь подлинно, в тех чертежах какой неправды не написать».