Страница 46 из 89
В начале августа, на исходе пятой недели ожидания улучшения ледовой обстановки, в заливе подул сильный южный ветер, который вынес лед из залива в море. Кочи Курочкина и Шепунова вышли в море и поплыли на северо-восток вдоль Таймырского побережья. Через двое суток плавания суда вошли в р. Пясину. К 20-м гг. XVII в. русские промышленники прочно обосновались на Пясине. По р. Большой Хете они также основали несколько промысловых зимовий, а под 1626 г. упоминается промысловое зимовье на Пясине — Орлов городок (10, с.129; 18, с.266).
Безусловно, промышленники продолжили обследование побережья Таймыра и открыли около 300 км берега, которому позже было присвоено имя русского военного моряка Харитона Лаптева, проводившего опись этого самого северного полуострова материка Азия в 1739–1742 гг.
В 1940–1941 г. советская гидрографическая экспедиция на судне «Норд» на северном острове группы Фаддея у северовосточного побережья Таймыра обнаружила обломки лодки, старинные вещи, в том числе пищаль: пули, картечь, медные котлы, оловянные тарелки, нательные кресты, серьги, перстни, остатки одежды и обуви русского образца, фигурки шахмат из мамонтовой кости, а также русские серебряные монеты чеканки не позднее 1617 г. А на берегу бухты Симса в том же районе гидрографы нашли останки трех человек, развалины избы, обрывок документа — жалованной грамоты, большое количество личных вещей, в том числе два именных ножа, большие комки меха песца и соболя, навигационные приборы — солнечные часы и компас, старинные русские монеты. Удалось даже установить имена владельцев ножей по надписям, вырезанным на рукоятках: это Акакий и Иван Муромцы, то есть выходцы из того же района Руси, где, по преданию, родился былинный древнерусский богатырь Илья Муромец.
Найденные предметы свидетельствуют, по мнению ряда исследователей, что русская торгово-промышленная экспедиция в составе примерно 10 человек прошла, вероятно, на одном коче с запада мимо самой северной точки Азиатского материка (которую позднее назвали в честь русского полярного исследователя, положившего в 1742 г. этот участок побережья Таймыра на карту, мысом Челюскина) еще в первой четверти XVII в. (примерно в 1617–1625 гг.).
Приблизительно в 54 милях к юго-востоку от этого мыса экспедиция стала на зимовку и из плавника построила на берегу бухты Симса избу. По крайней мере 3 человека погибли во время зимовки. Летом часть зимовщиков на лодке переплыла на северный остров группы Фаддея (к востоку от бухты Симса) и, вероятнее всего, также погибла.
В 1975 г. отечественный полярный географ В.А. Троицкий, проведший летом 1971 г. раскопки и затем сделавший анализ документов XVII в., предложил другую версию происхождения найденных на Таймыре материальных остатков. Он полагал, что найденные предметы принадлежали экспедиции, которая на двух кочах в 40-х гг. XVII в. вышла в море с грузом пушнины, собранной в бассейне р. Лены, и направилась на запад. У северо-восточного побережья Таймыра потерпели крушение один за другим оба коча, а оставшиеся в живых мореходы проследовали на юг, пытаясь выйти в обитаемые места. Подтверждением этой гипотезы служит множество мехов — целый склад, обнаруженный на берегу бухты Симса; а также отсутствие среди найденных вещей предметов, предназначенных для массового обмена на меха или для снабжения промысловых зимовий. В книгах и документах XVII в. неоднократно сообщается о случаях плавания судов с грузом собранной пушнины — «меховой казной» из района устьев Колымы, Ингидирки, Яны и других рек северо-востока Сибири к устью Лены.
О плавании русских в XVII в. к Таймыру с востока писал голландский географ Николас Витсен в своем сочинении «Северная и Восточная Татария».
В свете всего этого версия В. А. Троицкого является, на наш взгляд, более обоснованной, чем ранее высказываемые. В любом случае таймырские находки свидетельствуют о героическом плавании русских торговцев и промышленников в тяжелейших ледовых условиях на морских кочах в первой трети XVII в. в таких районах Арктики, где до этого не проходили другие суда. (18, с.268).
Михаил Ломоносов
Жившие по Нижней Тунгуске эвенки-буляши, которые посещали Туруханск для обмена пушнины на русские промышленные товары, рассказывали, что к востоку от верховьев этого крупного правого притока Енисея течет другая великая река Елюенэ, на которой живут разные народы. То были первые смутные известия о якутах. Само название этой реки по-эвенкийски означает «Большая река», «угодна и обильна». Казаки и промышленники стали называть ее Леной (18, с.269).
Выдающуюся роль в открытии Лены сыграл промышленник Пенда (Пянда). Подлинные «скаски» Пенды и даже их копии не сохранились. Через 100 и более лет сведения о самом первопроходце и о его странствованиях по Лене собрали в Енисейском крае и Якутии, расспрашивая прямых потомков первых землепроходцев-мангазейских и енисейских казаков и промышленников, участники академического отряда Великой Северной экспедиции 1733–1743 гг., организованной русским правительством, академики историк Герард Фридрих Миллер и натуралист Иоганн Георг Гмелин.
Им удалось выяснить, что Пенда появился среди промышленников — «гулящих людей» в Мангазее около 1619 г. «Пянда (Пенда)» — это прозвище. По сообщению историков И.П. Магидовича и В. И. Магидовича, слово это обозначает опушку подола ненецкой малицы— неразрезанной одежды из оленьего меха шерстью внутрь — разноцветным собачьим мехом. Эти же историки считают, что ныне документально доказано: великого землепроходца, скорее всего, звали Демид Софонович (18, с.268).
Пенда прибыл в Мангазею из Енисейского острога и, собрав промышленную артель из 40 человек, прошел с ней «на промыслы», то есть для добычи пушнины охотой и обмена ее на товары, в Туруханск. В 1620 г. Пенда во главе своей артели промышленников на стругах поплыл вверх по Нижней Тунгуске.
Далее приведем отрывок из той части дневника академика И. Г. Гмелина, где говорится о проведенных им исследованиях в Якутске и Якутии, тем более что ученый рассказывает и о побудительных мотивах, которыми руководствовался Пенда в своих необычайных путешествиях: «Теперь мог бы я закончить эту книгу. Но так как я из Якутска еще не вернулся, то должен вернуться к тому пути, который я сделал уже сюда. В этом должен мне помочь один русский предприниматель, который, как говорят изустные рассказы мангазейских казаков, передававшиеся от отца к сыну, впервые открыл отсюда якутские местности.
Пенда, некий русский гулящий человек, хотел с 40 человеками, частью в России, частью в Сибири собравшегося народа искать свое счастье в Сибири, ибо он так много о захвате земель слышал и свое имя, тоже как и другие, о чьих больших делах рассказывали, хотел сделать знаменитым.
Он приходит на Енисей, идет по нему вниз до Мангазеи (видимо, речь идет о Новой Мангазее, то есть о Туруханске. — М.Ц.), слышит там, что Нижняя Тунгуска, которая невдалеке выше в него впадает, очень заселена чуждыми народами и что против ее начала есть другая очень большая река, по которой тоже много народов живет. И вскорости он решает идти вверх по этой реке и всю эту страну исследовать.
Он строит себе необходимое для этого число судов, но в первое лето доходит не далее, чем область Нижней Кочомы реки. Вслед за тем тунгусы преградили ему дорогу сваленными через реку многими могучими деревьями и не пропустили его суда.