Страница 29 из 89
Ермак двинулся вверх по Иртышу и близ устья Ишима вновь разгромил татарский отряд. Затем на верхнем Иртыше отряд Ермака пять дней безуспешно штурмовал укрепленный поселок Кулалы, располагавшийся на южной границе царства Кучума. Ермак решил беречь бойцов и прекратил штурм.
Затем казаки заняли без боя городок Ташаткан, расположенный еще выше по Иртышу. Считается, что Ермак дошел до устья притока Иртыша р. Шиш (в 400 км от Кашлыка) и повернул в обратный путь. В Ташаткане Ермак, по словам летописца, вновь получил ложное известие о том, что бухарский караван идет вниз по Вагаю, и поспешил на встречу с ним.
На берегу Иртыша, возле устья Вагая, 5августа 1585 г. отряд Ермака остановился на ночлег. Была темная ночь, лил проливной дождь. По преданию, татарский разведчик убедился, что часовые, выставленные Ермаком, спят, и донес об этом Кучуму. Тогда хан со своим отрядом под проливным дождем переправился через реку и внезапно напал на лагерь казаков. Чтобы не поднимать шума, татары просто душили спящих русских. Но Ермак проснулся и пробился сквозь ряды врагов к берегу. Он прыгнул в стоявший у берега струг, за ним устремился вражеский воин, вооруженный коротким копьем. В схватке атаман стал одолевать врага, но получил удар в горло и погиб.
Так гласит предание и так написали некоторые летописцы. Но вот обнаружены новые исторические факты. Историк из Сибири Е. К. Ромодановская в Историческом музее в Москве в 70-х гг. прошлого века обнаружила затерянный синодик Ермаковым казакам, который сохранился в составе поминальной книги первой половины ХVІІ в. Он был составлен по расспросам оставшихся в живых Ермаковых ветеранов в 20-е гг. ХVІІ в. Вот что в нем сказано о погибших в последнем бою: «И подсмотреша нечестивыя (воины Кучума. — М.Ц.) и нападоша на станы их (казаков. — М.Ц.) нощию, и (казаки. — М.Ц.) ужаснушася от нечестивых и в бегство приложишася, а иным (суждено было остаться. — М.Ц.) на станах побитым и кровь свою пролиша Яков, Роман, Петра два, Михаил, Иван, Иван и Ермак» (12, с.599). Так что из последнего похода, вероятнее всего, из 100 казаков вернулись в Кашлык примерно 90.
Профессор Р. Г. Скрынников вполне обоснованно, на наш взгляд, считает, что если бы казаки поддались панике, то были бы истреблены полностью. Видимо, даже в обстановке внезапного ночного нападения почти вся сотня смогла погрузиться на струги и сняться с якоря. Видимо, казаки расположились на ночлег каждый у борта своего струга и при нападении немедленно заняли свое, вполне определенное место на струге, у своего весла. А флагманский струг Ермака, вероятнее всего, отчалил от берега последним. Атаман прикрывал отступление своего отряда, но был ранен и упал в воду. Такова новая версия гибели прославленного атамана, и она более соответствует вновь обнаруженным историческим документам.
После гибели Ермака по решению войскового круга московский воевода Иван Васильевич Глухов и атаман Матвей Мещеряк вывели из Кашлыка соединенный отряд — 100–150 воинов и поплыли на стругах вниз по Иртышу и по Оби до ее низовьев. Пройдя несколько сот верст за Березов, отряд добрался до Обдор и свернул в р. Собь, левый приток Оби. Затем за несколько недель отряд перевалил через Югорский Камень (Северный Урал), с перевалов спустился на р. Усу и вышел на Печору. Зиму казаки Мещеряка и стрельцы Глухова провели в Пустозерском остроге в устье Печоры. Ранним летом 1586 г. отряд вновь вышел в путь и добрался до Москвы.
Так закончилось первое «Сибирское взятие» и так завершилась земная жизнь прославленного атамана Ермака Тимофеевича. Велики заслуги Ермака перед Россией, перед русским народом. Слава о Ермаке, об атамане, возглавившем первое «Сибирское взятие», разошлась по всей Руси. И не случайно образы его и соратников-ермаковцев вскоре стали эпическими, эти герои-первопроходцы в народной памяти приобретают черты былинных богатырей, а весь сибирский поход воспринимается как героическая эпопея. Деятельность Ермака и его сподвижников в Сибири прославляется народом как подвиг во имя Руси. И поэтому в народной памяти деятельность Ермака, его борьба и победа над царем татарским сопоставлена и приравнена к жизни и борьбе богатыря Ильи Муромца со степняками, этими извечными врагами Руси.
А фактически, поход Ермака и его казацкой дружины отворил для русского народа путь на восток, навстречу солнцу. По следам ермаковцев отправились землепроходцы-казаки, русские промышленники — охотники и звероловы, торговцы, а затем и крестьяне-земледельцы. Началось освоение колоссальных просторов Сибири и Дальнего Востока.
Второе «взятие»
Сторона ль ты моя, сторонушка,
Сторона ты моя незнакомая!
Что не сам я на тебя зашел…
Занесло меня, добра молодца,
Что неволюшка стрелецкая,
Грозна служба государева
На чужой дальней сторонушке.
Казаки, покидая Сибирь, не знали, что посланный им на выручку отряд из 700 воинов с несколькими пушками под командой воеводы Ивана Мансурова прошел уральские перевалы и двигался к покинутому Кашлыку. Отряд был хорошо снабжен и имел при себе большие запасы продовольствия. Но весть о гибели Ермака и оставлении казаками Кучумовской столицы быстро облетела Сибирское ханство. Наследник Кучума царевич Алей с воинами, загоняя лошадей, поспешили на север и заняли Кашлык. Одновременно в пределах ханства уже появился Сеид-Ахмат (Сейдяк), племянник свергнутого и убитого ранее Кучумом хана Едигера, и силы его с каждым днем росли за счет перехода многих татар на его сторону. К нему присоединился и кучумовский карачи. Вскоре Сейдяку удалось изгнать Алея из Кашлыка и овладеть столицей ханства.
Когда Мансуров подошел к Кашлыку (Старой Сибири, как называли городок казаки и московские власти), то на берегу он увидел многочисленных татарских воинов. Мансуров решил не вступать в бой, тем более что в отряде все были удручены гибелью Ермака и уходом казаков из Кашлыка. Мансуров попытался догнать струговой отряд казаков. Но пока он плыл по Иртышу, наступили холода. Он принял решение зазимовать на Оби. Его стрельцы были хорошо снабжены зимней одеждой и инструментами. Близ устья Иртыша на правом берегу Оби был срублен Обский городок — первый русский острог в Зауралье (он был покинут через 8 лет после того, как выше на Оби был основан Сургут).
Местные ханты попытались осадить русский острог. Но когда метким пушечным выстрелом был разбит принесенный осаждавшими деревянный идол, то все войско хантов разбежалось. Вскоре часть окрестных ханты-мансийских племен принесла Мансурову ясак. Одним из самых могущественных племенных вождей на Нижней Оби был «князь» Лугуй, под чьей властью находились городки Ляпин, Березов и др. «Княжество» Ляпин признавало власть царя при Иване III. Но уже много лет местные племена не платили Москве дань, правда торговля между Русью и Нижней Обью продолжалась.
Лугуй понял, что за первым русским острогом последует строительство других опорных пунктов, и по зимнему пути выехал с отрядом воинов на Русь. Через полгода он добрался до Москвы, там его приняли дьяки Посольского приказа и в обмен на заверения в преданности Московскому царю вручили охранную грамоту для защиты от посягательств русских служилых людей. В августе 1586 г. Лугуй с государевой охранной грамотой выехал домой.
Дождавшись весны, Мансуров покинул Обский городок и поплыл с отрядом по Оби, в Югорской земле перешел через Уральские горы и возвратился в Москву. Поход Мансурова подтвердил, что Ермак и его казаки хорошо разведали речные пути Западной Сибири и приречные области, а также выработали тактику взаимоотношений с местными племенами и ведения боевых действий с их отрядами.
В 1586 г. в Сибирь был отправлен отряд под командой воевод Василия Борисовича Сукина и Ивана Мясного при «письменном голове» (глава воеводской канцелярии) Даниле Чулкове, численность воинов которого была, видимо, не менее 700 человек. В его состав были включены Иван Александров Черкас, получивший чин казачьего головы, Савва Болдыря и остальные казаки-ермаковцы, доставившие в Москву первое известие о «Сибирском взятии». Под команду этих воевод московские власти передали и Матвея Мещеряка с его сотней казаков, возвратившихся из похода под предводительством Ермака. Сукин был молодым и не имел большого боевого опыта, а Мясной, известный стрелецкий командир, отличился в последних боях Ливонской войны.