Страница 24 из 89
В войсках Хворостинина лишь один атаман Ермак непосредственно командовал казацким отрядом, не будучи подчинен дворянскому голове — начальнику из дворян. Голова Василий Янов командовал несколькими конными сотнями донских казаков, вооруженных пищалями, а Ермак был командиром волжской судовой рати — стругового отряда волжских казаков.
Весной 1581 г. Хворостинин выступил с войском от Смоленска на Оршу и Могилев вниз по Днепру. Он хотел создать угрозу королевской армии, чтобы задержать ее продвижение к Пскову. Движение по Днепру определило характер использования стругового отряда Ермака. Казаки на стругах двигались впереди войска, пищальным огнем очищая берега от врага и обеспечивая переправу главных сил Хворостинина.
25 июня казаки захватили переправу возле Орши, и отряды Хворостинина перешли за Днепр. Затем струги казаков неожиданно появились у Могилева. Три королевские роты пытались их отогнать, но с подходом полков Хворостинина были разбиты и отошли к крепости.
Русские отряды разорили окрестности Могилевской крепости. Затем они собрались южнее Могилева и вновь под охраной стругов Ермака переправились через Днепр. Действия русских отрядов задержали подход польских сил к Пскову и помогли лучше подготовить крепость к осаде.
Воеводы Хворостинин и Катырев были направлены к Новгороду для его прикрытия от польско-литовского войска. Отряд Ермака остался в их подчинении и был отправлен для участия в боевых действиях под осажденным Псковом. Так в польских документах отмечено, что астраханские казаки пытались дождливой осенней ночью пробиться в Псков «с озера». Героическая оборона Пскова во многом истощила силы польско-литовского войска, и 15 января 1582 г. царские дипломаты подписали в Ям-Запольске под Новгородом договор о десятилетнем перемирии с Речью Посполитой.
В феврале 1582 г. произошли последние довольно успешные для русских бои со шведами, но король Стефан-Баторий потребовал от Москвы прекращения войны со шведами, грозя в противном случае разорвать перемирие. К концу зимы полки Хворостинина были распущены. Ермак и его казаки, получив расчет у воеводы, возвратились в свои зимовья на Нижней Волге.
Прибыв под Казань, Ермак узнал о восстании народов Поволжья и нападении восставших на царские отряды. В это же время царское правительство начало преследовать волжских атаманов Ивана Кольцо, Богдана Барбоша и некоторых других, которые за год до этого при тайном попустительстве и поощрении московских властей продолжили жестокую войну с ногайскими мурзами, участвовавшими в грабительских нападениях на Русь.
Эти атаманы разгромили Сарайчик, столицу хана Ногайской орды, расположенную в устье Яика (Урала). Разгром несколько охладил желание ногайцев, воспользовавшись неудачами царских войск на западных границах, напасть на Русь с юга. Хан Большой Ногайской орды сразу же направил в Москву послов для закрепления мира.
А в августе 1581 г., когда Ермак со своим отрядом воевал с западными недругами Руси, волжские атаманы, о которых упомянуто выше, напали и ограбили ногайского посла и следовавших с ним купцов из Средней Азии. Причем вместе с ногайским послом возвращался в Москву сын боярский В. И. Пелепелицын, который весной был направлен из Москвы в Ногайскую орду с богатыми подарками и посольской миссией. Так как на западной границе продолжались тяжелые бои с многочисленными врагами Руси, то московские власти не хотели осложнять отношения с ногайскими ханами.
На переправе около Соснового острова в районе р. Самары казаки встретили посла В. И. Пелепелицына в сопровождении 300 нагайских всадников, ногайского посла и купеческого каравана. Казаки объявили послу, что «наперед перевезут татарскую рухлядь и татар с половину». Посол не догадывался об их планах и дал согласие. Казаки перевезли за Волгу ногайского посла и купцов с их товарами, а затем поджидавшие в засаде сотни напали на ногайцев по обе стороны Волги и ограбили их. Русский посол просил Ивана Кольцо пощадить ногайского посла и купцов. Казаки пощадили ногайского посла и 30 его сопровождавших, а прочих ногайцев и купцов убили. Они отказались выдать Пелепелицыну пленных мурз, так как хотели получить за них выкуп.
Затем волжские атаманы Иван Кольцо и Богдан Барбоша разгромили на переправе через Волгу ногайский отряд в составе 600 всадников, возвращавшийся с добычей и полоном после набега на русские города Темников и Алатырь. Взятые в плен ногайцы показали, что они служат ногайскому князю Урусу, заверявшему московские власти в своих мирных намерениях. Но в Москве не хотели ссориться с ногайскими мурзами и объявили этих атаманов «ворами», несмотря на то, что, по мнению профессора Р. Г. Скрынникова, и с ним нельзя не согласиться, «их смелые действия — разгром Сарайчика — отрезвили властителей Ногайской орды и удержали их от дальнейших авантюр» (12, с.478).
После этого Иван Кольцо, Богдан Барбоша и другие атаманы вынуждены были уйти с Нижней Волги и скрыться на Яике. Так что строки народных исторических песен и сказов, повествующие об участии атамана Ермака в разгроме посольского каравана, являются поэтическим вымыслом и не соответствуют исторической действительности.
Созданию таких легенд в немалой степени способствовали и официальные летописи. Так в московской летописи, созданной по инициативе патриарха Филарета, всего через 50 лет после гибели Ермака было указано о погроме на Волге казаками под руководством атамана Ермака персидского посольства и бухарского торгового каравана и последующем уходе Ермака с казаками на Каму, а оттуда в Сибирь.
Но в подлинных документах Посольского приказа указывается, что ограбление персидского посольства на Волге произошло через три года после гибели Ермака (12, с.464). И в книгах иностранцев, побывавших в России во второй половине ХVII — начале ХVIII в., со слов русских информаторов сообщаются абсолютно ложные сведения о Ермаке, как о главаре казацкого отряда, занимавшегося на Волге разбоем.
Собравшись на Яике, казаки провели войсковой круг, чтобы решить, куда идти походом или где искать «найм». В это время на Яик прибыли представители богатых пермских солепромышленников Строгановых. В Строгановской летописи указано, что 6 апреля 1582 г. Строгановы отправили к Ермаку «людей своих с писанием и з дары многими… дабы шли к ним в вотчины их в Чюсовские городки и в острожки на спомогание им». А в «Сказании Сибирской земли» сказано: «Максим Строганов просил ево, Ермака, чтобы он от того Пелымского князя оборонил» (12, с.480).
Дело в том, что набеги из-за Урала отрядов манси в район Прикамья не прекращались. Тем более что их поддерживали мансийские племена Приуралья, которых притесняли Строгановы. В 1580 г. мансийский мурза Бегбелий Агтаев с «вогульским и остяцким собранием» разграбил русские селения на берегах р. Чусовой, «и ту окрест живущих села и деревни по-плениша и пожгоша и в поле… многих поимаша» (6, с.99). А в 1581 г. князек Кихек захватил и сжег Соль-Камскую, разорил в Прикамье слободы и деревни, увел в плен их жителей. Вотчины Семена Аникиевича и Максима Яковлевича Строгановых тяжело пострадали. Только после ожесточенного сражения Кихек был разбит отрядом служилых людей Строгановых (17, с.27).
А воинственный князек пелымских манси Аплыгерым с согласия Кучума перешел Уральские горы и вторгся в Пермский край. Максим Строганов попросил помощи у двоюродного брата Никиты, владевшего крепостью Орел (Кергедан) на Каме. Но Никита, готовясь к обороне крепости, отказал брату. Тогда Максим донес московским властям, что пелымский князь сжег многие его деревни, а «ныне, деи, пелымский князь с вогуличи (манси. — М. Ц.) стоит около Чюсовского острогу». А следующий гонец в Москву сообщил, что с Аплыгерымом было 700 воинов и они сожгли все строгановские «слободки на Койве и на Обве, и на Яйве, и на Чусовой и на Сылве деревни все выжгли».
Затем от него последовало донесение о прекращении работы соляных промыслов: «А вогуличи живут блиско их слободок, а место лешее, а людем их и крестьяном из острогов выходу не дадут, и пашни похати дров сечи не дают же. И приходят, деи, им невеликие люди, украдом лошадей, коровы отганивают и людей побивают, и промысл деи у них в слободках отняли и соли варити не дают» (12, с.463). Строганов просил царя разрешить нанять казаков для охраны своих земель. Но еще шла Ливонская война, и Москва такого разрешения не дала.