Страница 23 из 75
Военным комендантом города Курессааре был назначен майор И. Г. Федоров. Мы все прочней и глубже врастали в острова Моонзунда. Появились и пожарная команда, и даже гарнизонная гауптвахта. Надо прямо сказать, что гауптвахта была и нужна и не нужна. Нужна, чтобы командный состав знал, что может подвергнуть аресту подчиненного не только по праву Дисциплинарного устава, это право у него было давно, но и есть место, где арестованный будет отбывать наказание. И в то же время арестованных не было. Все военнослужащие без всякого исключения были настолько заняты, что никому и в голову не приходило выкидывать какие-либо «фортели» и совершать «чудеса», за которые надо было бы сажать под арест. Я человек строгий и требовательный, но ни разу за все пребывание в Эстонии не арестовал ни одного подчиненного. Благополучие это не пришло само собой. Требовательность была высокой, примиренчества к недостаткам не было, не было и главного врага дисциплины — панибратства начальника с подчиненными. И в то же время была очень высокой и доходчивой политическая работа. В ней участвовали все командиры. Отделу политической пропаганды надо было только внимательно и разумно использовать время. И Лаврентий Егорович Копнов отлично справился с этой работой. У нас не было не только крупных воинских проступков, за совершение которых надо сажать на гауптвахту, но и уголовных преступлений, хотя были и прокуратура и трибунал.
Хуже всего обстояло с сухопутной обороной Моонзундских островов. Островам придавалось большое оперативное значение, если не сказать больше. Невозможно создать устойчивую оборону Рижского залива и тем обеспечить базирование нашего флота в Усть-Двинске, а в случае надобности — в бухтах Сааремаа, не владея твердо этим островом и островом Муху. В этом должно было убедить нас недалекое прошлое — первая мировая война, захват немцами этих островов. То же можно сказать и про остров Хийумаа. В системе обороны устья Финского залива Хийумаа очень важен, он значительно усиливал ее, создавая оперативно-тактическую глубину.
Но почему-то Прибалтийский особый военный округ, в ведении которого находились острова, не желал заниматься ими, хотя Наркомат Военно-Морского Флота создавал береговую оборону Моонзундского архипелага не только в своих интересах, но и в интересах обороны Эстонской и Латвийской Советских Республик.
В сентябре к нам приехала комиссия штаба КБФ. Председатель ее полковник Василий Казимирович Зайончковский, хорошо знакомый мне еще по совместной службе в Кронштадте, в тридцатых годах командовал одной из лучших частей флота — Кронштадтским крепостным стрелковым полком. Комиссия должна была решить все вопросы сухопутной обороны: определить оперативную емкость, т. е. количество войск, необходимых для обороны островов, и все связанное с их инженерной подготовкой.
Был составлен план обороны в расчете на стрелковую дивизию для Сааремаа и не менее стрелкового полка со средствами усиления, то есть с артиллерией и танками, для Хийумаа. Острова Муху и Вормси по решению комиссии войсками не занимались. План сухопутной обороны Моонзунда, как и действия береговой артиллерии, строился в расчете на противника только с запада. Упорная оборона бухты Тагалахт, бухты Мустельгама, Сырве и сильные резервы в центре западной части острова Сааремаа — вот идея обороны. Материалы комиссии, утвержденные Военным советом КБФ, были переданы в Главный морской штаб. На острова прибыла 3-я отдельная стрелковая бригада в составе двух стрелковых полков — 46-го и 79-го и одного артиллерийского полка. Командовал ею полковник П. Гаврилов, военный комиссар — батальонный комиссар И. Кулаков, начальник штаба бригады — полковник В. Пименов. Бригаду разместили на Сааремаа, только один стрелковый батальон и один артиллерийский дивизион из артполка бригады пошли на Хийумаа. Этих войск, конечно, было мало для обороны островов.
Казалось, что период бездействия кончился. Но… бригада подчинялась опять-таки Прибалтийскому округу и, занимаясь боевой подготовкой, не оборудовала своих районов и участков обороны. Мне она подчинялась только как начальнику гарнизона; ни я, ни штаб не вправе были заставить бригаду строить оборону. Осенью 1940 года бригаду подчинили было флоту, но в декабре ее снова передали в Прибалтийский военный округ.
Очень плохо было и с организацией противовоздушной обороны. Только что окончившаяся советско-финская война не была воздушной войной равноценных по силе противников, и средства ПВО мало в ней участвовали. Но гражданская война в Испании, развязанная в 1936 году режимом Франко, показала в полной мере необходимость мощной и устойчивой системы противовоздушной обороны. Мощные авиационные соединения гитлеровской и фашистско-итальянской авиации день и ночь бомбили боевые порядки республиканских войск. То же самое происходило и в 1940 году — гитлеровцы беспощадно бомбили Англию. Нас, на островах, беспокоила слабость ПВО. Конечно, Моонзунд — не Мадрид и не Лондон. Но, вкладывая десятки, если не сотни, миллионов рублей в строительство обороны островов, нельзя было экономить на защите объектов с воздуха.
В конце 1940 года на Сааремаа был создан участок ПВО БОБРа. Командиром назначили капитана В. Г. Дроздова. Ту, единственную батарею 76-миллиметровых зенитных пушек, которая вместе с 15-й авиаэскадрильей прибыла в Кихельконна, начали дополнять новыми батареями. Две из них установили на полуострове Сырве и в районе Карузе, и две — на острове Хийумаа. Таким образом, однослойным огнем были прикрыты будущие Церельские батареи, аэродром в Кихельконна и батарея у Карузе, будущая батарея на полуострове Нинасте и временная батарея на Ундва. Двухслойным огнем был прикрыт полуостров Тахкуна. Вот и все. Все коммуникации на островах, дамба, пристани, города Курессааре, Кярдла на Хийумаа, склады — все было пока открыто. Если это временно, связано с тяжестью нашего стремительного развертывания на Балтике, то не беда. Пока нас никто не бомбит. Но если это недооценка ПВО? Тогда дело плохо.
Не удовлетворяло нас и организационное положение острова Хийумаа. Трудно, находясь со штабом и отделом политической пропаганды на таком большом острове, как Сааремаа, руководить работами, боевой подготовкой и материальным обеспечением всех батарей и частей еще одного крупного острова, не имея там общего для них начальника, штаба и хотя бы маленького политоргана. Об этом мы неоднократно просили командование. И в этом я еще раз убедился, побывав за несколько дней до 23-й годовщины Октября на Хийумаа.
Сама поездка, особенно поздней осенью, оказалась сложной. Отлучиться с Сааремаа больше чем на три дня я не мог. Помимо всего прочего, вечером 6 ноября, в канун праздника, впервые отмечаемого в Курессааре и эстонским населением, я обязан был присутствовать на торжественном заседании и вечере.
Наш разъездной катер, полученный после памятной встречи наркома на катере наемном, стоял у причала в Трийги. В добрую погоду он был хорош, но чуть посвежее да подальше в море — он уже ненадежен, хотя старшина катера был умелым моряком. В тот короткий ноябрьский день мы благополучно перешли к Хийумаа, к маяку Тохфри, где полным ходом строилась 44-я батарея стотридцаток, такая же, как на Пакри в Палдиски. Старший лейтенант М. А. Катаев, командир батареи, и старший политрук И. В. Паршаев умело организовали работу своих подчиненных, активно помогавших 33-му отдельному инженерному батальону, хотя артиллеристы прибыли на позицию недавно и материальную часть доставили поздно. И батальон этот, раньше работавший в Палдиски и считающийся по праву пионером создания береговой обороны в Эстонии, пришел на Хийумаа только в июне, но уже успел подготовить для бетонирования все три орудийных блока. Было только неясно, когда островное строительное начальство даст сюда бетон. Жилой городок тоже уже был под крышей, началась его внутренняя отделка. Эту ночь на Хийумаа в комнате двухэтажного кирпичного дома, еще сырой, пахнущей известкой, я провел с сознанием, что вот начала все же устраиваться жизнь наших людей на островах.