На дальних подступах

А на аэродром прибыли многомоторные, выработавшие уже все свои моторесурсы бомбардировщики ТБ-3. Их предназначали для транспортировки людей и грузов на полуостров Ханко. Принять от финских властей базу, полученную по мирному договору в аренду, должен был начальник тыла КБФ капитан 1 ранга М. И. Москаленко, командиром базы был назначен капитан 1 ранга С. Ф. Белоусов, бывший командир «Марата», комиссаром базы — бригадный комиссар А. Л. Расскин, с которым мне пришлось потом бок о бок провести все 164 дня обороны Гангута. Они улетели первым же самолетом. Вместе с ними летел незнакомый мне армейский комбриг, уже прошедший финский фронт, — это был В. В. Крюков, командир оперативно подчиненной базе 8-й отдельной стрелковой бригады, позднее замененный на этой должности Николаем Павловичем Симоняком, тоже моим соратником по обороне полуострова.

Кроме командиров и комиссара с первым самолетом вылетели на Ханко и представители погранохраны. Началась переброска войск на полуостров. Палдиски стал промежуточной базой.

Вдвоем с инженер-полковником А. Н. Кузьминым и мы полетели на Ханко. Точно не помню, но кажется, мы садились на лед у южного побережья. Кроме двух офицеров, никого из финнов там не было. Дома в городе пустые, все имущество вывезено. Финских офицеров удивило, когда из-под севшего на лед тяжелого бомбардировщика, внушительного по тому времени, выехала и направилась к берегу грузовая автомашина ЗИС-5.

Лед стоял в заливе долго. До середины апреля мы перевозили людей и грузы из Палдиски на Гангут.

2 апреля из Ленинграда к Ханко отправился первый караван судов с батареями дивизиона Бориса Митрофановича Гранина, имя которого было уже известно на Балтике по зимним рейдам его отчаянного отряда добровольцев в тыл белофиннов. Проводкой каравана занялся «Ермак», но даже с его помощью транспорты пробились к полуострову лишь 22 апреля.

Поздней весной, как только Финский залив очистился ото льда, наш военный флот получил выход на просторы Балтики. Аренда базы на Гангуте и переход в наше владение островов не только в Выборгском заливе, но и в Финском коренным образом меняли обстановку.

Нас, на эстонском берегу, торопили со строительством, но положение с каждым днем осложнялось. Правительство Пятса чинило всякие препятствия, особенно с так называемым отчуждением земель для выбранных по договору позиций.

Прислали многочисленную комиссию — в нее эстонское правительство назначило землемеров, агрономов, лесничих, врачей и, конечно, офицеров.

Стремление затянуть и оттянуть наши работы было явное. Саботаж под всякими предлогами, направляемый и поощряемый сверху. Сроки жесткие, а мы не можем начать строить — нет отчуждения. Добились отчуждения земли для казарменного городка, который должен строиться руками рабочих, нанятых на месте. Есть рабочие, жаждущие получить заработок, но власти мешают их найму, а кайтселийтчики стращают тех, кто готов нам помочь.

Только весной удалось добиться через центральные власти кое-каких перемен, нанять местных жителей для строительства военных городков, развернуть заготовку камня, песка и своими силами закончить сооружение трехорудийной батареи пушек Канэ на мысе Серош с учетом всех особенностей строительства финской батареи на Бьёрке: пушки были значительно разнесены друг от друга и установлены в отдельных дерево-земляных блоках, живучесть батареи стала высокой, но не было приборов управления огнем. Опять кустарщина, понижающая эффективность использования артиллерийского огня.

Строительство других батарей на Даго (Хийумаа) осложнял саботаж местных властей. План у начальника строительства 04 Е. С. Соколова был большой, сил мало. Транспорты с грузами неделями ждали разгрузки на рейдах у острова. Пришлось в помощь островитянам перевести туда 33-й отдельный инженерный батальон. Он подкрепил 36-й батальон, присланный ранее. Теперь островитяне не были в такой степени зависимы от местных рабочих.

На Эзеле (Сааремаа) работали тоже два отдельных батальона, входившие в состав линейного строительства 05 в городе Курессааре (Кингисепп). Возглавлял строительство отличный военный инженер и не менее замечательный человек Федор Николаевич Усков, военкомом был старший политрук Князев. Строители вообще стали главными героями нашего напряженного предвоенного года, особенно в период профашистского режима буржуазной Эстонии; а в первые же месяцы войны они показали себя как отличные боеспособные воины, прославились беззаветной храбростью и в обороне Таллина, и в боях на Моонзунде, и в гангутских десантах. Поэтому меня подчас удивляет необходимость доказывать тому или иному военкомату после войны, что боец строительного инженерного батальона был бойцом переднего края и до войны, и, тем более, во время войны.

К началу лета сорокового года построили железнодорожную ветку специального профиля с мощными рельсами и двумя железобетонными площадками. Две железнодорожные батареи в Палдиски заняли боевые позиции.

Но вот маленький остров Осмуссаар, известный в русской военной истории под именем Оденсхольм, забыли в свое время включить в договор о взаимопомощи, хотя на нем по плану обороны устья Финского залива следовало построить две башенные батареи калибром 305 и 180 миллиметров, чтобы в сочетании с батареями Ханко прикрыть огнем эту передовую позицию флота.

Начались переговоры с правительством Пятса о включении Осмуссаара в договор. Правительство не соглашалось. Мы были уверены, что рано или поздно на Осмуссааре придется строить. Только бы не вышло слишком поздно. Но, к сожалению, не в наших силах было получить сверх договора столь незначительный для гражданской жизни островок. Стало трудно добиваться и того, что черным по белому записано в договоре и протоколах к нему. Перед нами возникла буквально глухая стена, и не без закулисного участия германских фашистов.

Эстонская буржуазия уже спешно переводила капиталы в шведские банки и понемногу утекала за рубеж. Ранней весной германское правительство стало собирать из Прибалтики своих подданных.

Основная масса эстонцев радовалась неожиданному отъезду вековых поработителей их страны. Германское правительство, недовольное тем, что эти выезды воспринимаются коренным населением с откровенной радостью и проходят чуть ли не под аплодисменты, прислало строгую ноту. В стране стало беспокойно. Внезапно открылось, что иные подрядчики, работающие для нас, не эстонцы, как они себя прежде объявляли, а германские подданные.

Мы между тем привозили семьи, строили в Палдиски новые дома, расширяя город. Откуда нам было знать, что идет тайная подготовка войны против нас, что в Риге тайно собираются представители той самой «Малой Антанты», которую вскармливали магнаты Запада и германские милитаристы десятилетиями и планы которых срывала наша оборонительная работа. Войну ждешь, но иногда не видишь, как проползает она у тебя же под носом. Это, конечно, худо, но бывает и так.

Генштабы Литвы, Латвии и Эстонии вновь ожили в поисках единства, не извещая об этом, разумеется, наше правительство вопреки договорам, но согласовывая каждый шаг с гитлеровскими эмиссарами — дирижерами всего происходящего. Всеми мерами правители Эстонии и Латвии укрепляли кайтселийтов и айсаргов. Эти фашистские организации призваны были в определенный момент сбросить советские гарнизоны в море. Уже существовало три дивизии кайтселийтов, вооруженных не только винтовками и пулеметами, но даже артиллерией. Мы почувствовали, что введены более жесткие правила взаимоотношений населения с советскими войсковыми частями.

В мае я ознакомился с батареями эстонской береговой обороны, поскольку нам, возможно, придется, согласно договору, с ней взаимодействовать.

В Таллинский укрепрайон входили три морские крепостные комендатуры — Сууропи, Найссаар и Аэгна с группами батарей, размещенных на островах. Батареи старые, скученные, плохо замаскированные, доставшиеся в основном от царского флота, в чем я убедился при осмотре каждой из них. Сохранились от тех времен и котлованы, подготовленные для установки орудий крупных калибров. Были остатки башен, взорванных в восемнадцатом году при уходе красного флота в Кронштадт. Только на Аэгне кое-что восстановили, этот остров был укреплен лучше других — очевидно, уходя, плохо взрывали. С батареями Аэгны могла бы взаимодействовать наша дальнобойная железнодорожная артиллерия.