Страница 54 из 120
Я рассказал все это, потому что мы спускаемся в подвал — в нашем доме приходского священника, как и в большинстве английских домов того периода, это неотделанное и самое что ни на есть простое помещение. Сначала подвал служил главным образом в качестве угольного склада. Сегодня там стоит бойлер, сложены ненужные чемоданы, спортивное снаряжение не по сезону и множество запечатанных картонных коробок, которые почти никогда не открываются, но с каждым переездом заботливо перевозятся из дома в дом, в надежде, что когда-нибудь кому-нибудь понадобится детская одежка, которая хранится в одной из коробок уже двадцать пять лет.
Я неспроста предварил рассказ о подвалах историей разработки канала Эри: я хотел показать, что строительные материалы важнее и, не побоюсь этого слова, интереснее, чем вы думаете. Они определенно вносят важный вклад в историю, хотя редко упоминаются в исторических книгах.
История молодой Америки — это также и история борьбы с нехваткой строительных материалов. Для страны, прославившейся своими богатыми природными ресурсами, Америка, особенно восточное побережье, оказалась довольно бедной с точки зрения стройматериалов, необходимых для каждой самодостаточной цивилизации. Одним из дефицитных материалов, к неприятному удивлению колонистов, был известняк.
В Англии вы можете построить вполне надежный дом из прутьев и глины — по существу мазанку, — если потом как следует покроете его известкой. Но в Америке не было известняка (или, по крайней мере, он не был обнаружен до 1690 года), поэтому колонисты использовали для обмазки глину, а она была крайне непрочной. В течение первого века колонизации редкий дом стоял дольше десяти лет. К тому же на дворе была самая холодная фаза малого ледникового периода, и в течение XVII столетия в умеренном поясе стояли лютые зимы и бушевали ураганы. Ураган 1634 года снес (в самом буквальном смысле: поднял с земли и унес) половину домов в Массачусетсе.
Едва люди отстраивали новые жилища, как налетал очередной шторм такой же силы, «переворачивал, сносил крыши и сокрушал постройки», по словам одного современника. При этом во многих районах не было приличного строительного камня. Когда Джордж Вашингтон захотел вымостить пол лоджии в его поместье Маунт-Вернон обычным плитняком, ему пришлось посылать за ним в Англию.
Единственное, чего у Америки было много, так это древесины. Когда европейцы прибыли в Новый Свет, они оказались на континенте, 950 миллионов акров которого было покрыто лесом. Но на самом деле леса, встретившие пионеров, были отнюдь не так обильны, как могло показаться на первый взгляд. Особенно это касалось удаленных от побережья территорий: позади гор Восточного побережья индейцы уже расчистили большие пространства и сожгли весь подлесок, чтобы было легче охотиться. Первые поселенцы Огайо были изумлены тем, что лес в этих краях походил скорее на английский парк, чем на первозданные кущи; в лесу было достаточно пространства для проезда фургонов и повозок. Индейцы создавали такие «парки» ради охоты на бизонов, которой весьма успешно занимались.
Колонисты использовали древесину для постройки домов, сараев, фургонов, заборов, мебели и всевозможной бытовой утвари, от бочек до ложек. Они сжигали деревья ради тепла и приготовления пищи. По словам историка Карла Бриденбау, средний колониальный дом поглощал от пятнадцати до двадцати кордов[66] дров в год. Это штабель в восемьдесят футов высотой, такой же ширины и в сто шестьдесят футов длиной. Кажется неправдоподобно много, однако древесина и в самом деле быстро расходовалась. Бриденбау упоминает одну деревню на Лонг-Айленде, где любой кустик в окрестностях был выкорчеван всего за четырнадцать лет, и таких деревень наверняка было много.
Огромные дополнительные площади были расчищены под поля и пастбища, прокладка больших дорог тоже способствовала образованию обширных вырубок. Большие дороги в колониальной Америке были необычно широкими — 165 футов; всем должно было хватить места, в том числе и фермерам, перегоняющим скот на ярмарки.
К 1810 году в Коннектикуте осталась едва лишь четверть от первоначальных лесов. Мичиганский запас белой сосны, который казался неиссякаемым — к приходу первых колонистов имелось примерно 170 миллиардов погонных метров, — всего за одно столетие уменьшился на 95 %! Большая часть американской древесины уже в XVII веке экспортировалась в Европу, в частности в виде кровельной дранки и обшивочных досок, и, как заметила Джейн Джекобс в книге «Экономика больших городов», американское дерево послужило отличным топливом для Большого лондонского пожара.
Вполне естественно было бы предположить, что ранние поселенцы строили бревенчатые дома. Но это не так. Они просто-напросто не умели их строить. Бревенчатые дома появились в Америке благодаря иммигрантам из Скандинавии лишь в конце XVIII века, но быстро вошли в обиход. Несмотря на то, что бревенчатые срубы — относительно простые сооружения (чем, конечно, они и привлекали), у этой строительной технологии тоже есть свои нюансы. Когда кладут сруб, строители скрепляют бревна на углах при помощи пазов различной формы — треугольных, ромбовидных, «в седло», квадратных, «ласточкиных хвостов» и так далее; как оказалось, эти территории, на которых применялись пазы какого-то определенного типа, имеют на удивление четкие географические границы, до сих пор не всегда объяснимые.
К примеру, «в седло» рубили дома на «глубоком Юге» (в Алабаме, Джорджии, Луизиане и других юго-восточных штатах), в центральном Висконсине и южном Мичигане, но практически нигде больше. Тем временем жители штата Нью-Йорк облюбовали метод, который назывался «фальшивая угловая обшивка», но те из них, кто затем двинулся дальше на запад, забросили этот способ. Историки могут изучать заселение и миграции Америки (и действительно изучали их) по времени создания и типам пазов на бревенчатых срубах; целые научные карьеры были посвящены тому, чтобы понять систему распределения по стране различных видов зарубок в дереве.
Зная теперь, как быстро американские колонисты проложили себе дорогу через могучие леса, вы почти не удивитесь тому, что в маленькой и гораздо более густонаселенной Англии нехватка древесины была вечной проблемой. Возможно, легенды и сказки оставили у нас неискоренимый образ средневековой Англии как земли темных дремучих лесов, однако на самом деле деревьев, за которыми могли бы прятаться Робин Гуд и его веселая шайка, было не так уж много. Согласно «Книге Страшного суда» (1086), уже в то время леса покрывали всего 15 % территории страны.
Британцы всегда очень нуждались в больших количествах древесины. На типичный фермерский дом уходило в среднем 330 дубовых стволов, на корабль еще больше. Флагман Нельсона, линейный корабль «Победа», был построен из трех тысяч взрослых дубов, что, в общем, представляет собой довольно обширную дубраву. Кроме того, дуб в больших объемах потреблялся в промышленности. Дубовая кора, смешанная с собачьими фекалиями, использовалась для дубления кожи. Чернила делали из дубовых галлов — наростов, образующихся на дереве в результате деятельности паразитирующих ос. Но больше всего деревьев пожирало производство древесного угля. К концу XVIII века ежегодно сжигалось до 540 квадратных миль, то есть около одной седьмой всех лесов страны. Большинство лесистых территорий выживало за счет молодой поросли, которую выращивали ради периодической вырубки.
Фактически угольная промышленность отнюдь не виновна в интенсивном использовании лесов; она как могла сохраняла леса, но чахлые деревца не сравнятся с густым девственным лесом. Даже при аккуратном обращении потребности в древесине были так бесконечно высоки, что к началу XVI века Британия использовала лес быстрей, чем могла его вырастить, и к началу XVII века строительная древесина стала дефицитом. Деревянно-кирпичные дома, которые мы ассоциируем с тем периодом, демонстрируют в Англии вовсе не обилие, а нехватку строевого леса: владелец дома показывает, что может позволить себе столь редкий ресурс.
66
Cord — американская мера объема дров, 128 кубических футов (3,63 м3).