Город Драконов

Смех не стихал до тех пор, пока Лефтрин не спросил, не хочет ли кто-нибудь, чтобы его увезли обратно в Трехог. Наступило короткое молчание: хранители обменивались недоуменными взглядами. Вернуться в Трехог? Бросить драконов, с которыми они соединены, и снова стать отверженными среди своего народа? Если даже до отъезда из Трехога люди их сторонились из-за их внешности, то что теперь о них станут думать другие жители Дождевых чащоб? Время, проведенное в обществе драконов, не уменьшило их странности. Наоборот: у них выросла новая чешуя, новые шипы, а у юной Тимары появились прозрачные крылья. Сейчас драконы управляли их изменениями так, чтобы они доставляли эстетическое удовольстивие. Тем не менее большинство хранителей явно больше не были людьми. Никто из них не сможет вернуться к своей прежней жизни.

Элис не связала себя с драконом и внешне осталась человеком, но Седрик знал, что она не вернется. В Удачном ее не ждет ничего, кроме позора. Даже если бы Гест пожелал принять ее обратно, она не захотела бы вернуться к фальшивому браку без любви. С тех пор, как он признался ей в своих отношениях с Гестом, она стала считать свой брачный контракт с этим богатым торговцем недействительным. Она останется здесь, в Кельсингре, и станет дожидаться возвращения своего чумазого речного капитана. И хотя Седрик не может понять, что привлекает ее в этом мужчине, он готов признать, что, живя с Лефтрином в каменной лачуге, она стала гораздо счастливее, чем была когда бы то ни было в особняке Геста.

А что он сам?

Он перевел глаза на Карсона – и на минуту задержал на нем взгляд. Охотник – крупный, грубовато-сердечный мужчина, вполне ухоженный по своим собственным примитивным меркам. Он сильнее, чем был способен стать Гест. И добрее, чем мог быть Гест.

Если подумать, то и он тоже чувствует себя гораздо более счастливым, живя в каменной лачуге с Карсоном, чем когда бы то ни было в особняке Геста. В его жизни не осталось обманов. Не осталось притворства. И еще есть маленькая медная драконица, которая его любит. Его тоска по Удачному унялась.

– Чему ты улыбаешься?

Седрик покачал головой, а потом честно ответил:

– Карсон, я счастлив с тобой.

Улыбка, осветившая лицо охотника при этих простых словах, выражала открытую радость.

– А я счастлив с тобой, удачненский парень. А сегодня ночью мы будем еще счастливее, если эти дрова будут приготовлены и сложены.

Карсон нагнулся, ухватил свою вязанку за ремень и вскинул себе на плечо. Легко выпрямившись, он стал дожидаться, чтобы Седрик проделал то же самое.

Седрик повторил его действия, с хриплым вздохом взвалив вязанку себе на плечо. Удержаться на ногах он смог только благодаря тому, что сделал два неровных шага, восстанавливая равновесие.

– Кровь Са, какая тяжелая!

– Точно. – Карсон ухмыльнулся. – Это вдвое больше того, что ты мог нести два месяца назад. Горжусь тобой. Пошли.

Он им гордится!

– Я горжусь собой, – пробормотал Седрик и зашагал следом за ним.

Седьмой день месяца Надежды – седьмой год Вольного союза торговцев

От Детози, смотрительницы голубятни в Трехоге, – Рейалу, исполняющему обязанности смотрителя голубятни в Удачном

Дорогой племянник, приветствую и желаю тебе всего хорошего!

Мы с Эреком советуем тебе проявить в этом вопросе самообладание. Не давай Киму спровоцировать тебя на гнев или обвинения, которые мы не сможем доказать. Нам не в первый раз приходится вести с ним неприятную переписку. Я по-прежнему считаю, что он получил свое место за взятку, но поскольку это говорит о том, что у него в кассарикском Совете есть друзья, утвердившие его повышение, жаловаться туда скорее всего будет бесполезно.

Я по-прежнему знаю многих его подмастерьев, потому что они начинали обучение у меня, в Трехоге. Я постараюсь тайком сделать через них кое-какие запросы. Тем временем советую тебе передать его послание своим мастерам и предоставить действовать им. Пока твой статус смотрителя не будет подтвержден, ты не сможешь разговаривать с Кимом на равных. Мы с Эреком оба не уверены, что столь трудную задачу следовало возлагать на тебя.

Пока ты сделал все, чего можно было ожидать от тебя в твоем положении. Мы с Эреком по-прежнему не сомневаемся в твоей способности управляться с птицами.

Более приятная новость: два быстрых пестрых голубя, которых ты прислал нам в качестве свадебного подарка, нашли себе пары и выводят птенцов. Я предвкушаю возможность вскоре отправить тебе несколько их потомков, чтобы можно было определить время их обратных перелетов. Этот план вызывает у меня немалый энтузиазм.

Мы с Эреком все еще не решили, кто из нас переедет: для нас это непростой вопрос. В нашем возрасте хочется заключить союз быстро и без шума, но оба наши семейства к этому не склонны. Жалей нас!

С любовью и уважением,

Глава 3

Дороги

Вся жизнь Тимары прошла в Дождевых чащобах, но она ни разу не видела подобного дождя. В годы ее детства, проведенного в Трехоге и Кассарике, громадные деревья, обитавшие на берегах реки Дождевых чащоб, раскидывали над этими городами из древесных домов многослойные листвяные пологи. Мощные зимние дожди останавливали и отводили бесчисленные листья, находившиеся между нею и небом. Конечно, при этом деревья закрывали и солнечный свет, но к этому Тимара относилась иначе. Если ей хотелось солнечного света, она могла за ним вскарабкаться. Она не могла припомнить такого момента, когда ей хотелось бы почувствовать всю мощь грозового ливня.

Здесь же у нее выбора не было. Луг, раскинувшийся вдоль реки, был не похож на тенистый подрост Дождевых чащоб. Густая трава вырастала до бедра, а то и до плеча. Земля была не болотистой, а надежной и густо утыканной камнями, странным разнообразием твердых кусков разной структуры и цвета. Она часто недоумевала, откуда они все взялись и как здесь оказались. Сегодня ветер свистел по открытому пространству, бросал свободно летящие капли ей в лицо и за шиворот. Ее изношенная одежда, испорченная чересчур частым контактом с кислотными водами реки Дождевых чащоб, совершенно ее не защищала. Обвисшая и вымокшая ткань липла к коже. И Тимаре не приходилось сомневаться в том, что она весь день будет замерзшей и мокрой. Она потерла покрасневшие холодные руки. Трудно удачно охотиться с теми жалкими остатками оружия, которые были в ее распоряжении. Онемевшие руки только сильнее затрудняли дело.

Она услышала Татса раньше, чем тот ее догнал: мокрую траву, шлепающую его по ногам, и тяжелое дыхание бегущего следом за ней. Она не поворачивалась к нему до тех пор, пока он, запыхавшись, не окликнул ее:

– Идешь охотиться? Тебе не помочь?

– Почему бы и нет? Мне не помешает, чтобы кто-то отнес мою добычу драконам. – Она не стала говорить о том, что знали они оба: что Карсон не любит, чтобы кто-то из них охотился в одиночку. Он утверждал, будто видел следы крупных хищников – настолько больших, что они могли напасть на человека. – Крупная дичь обычно привлекает крупных хищников, – сказал он. – На охоту берите напарника.

Дело было не в том, что Карсон имел право ими командовать, просто у него был опыт.

Татс ухмыльнулся ей: его зубы ярко сверкнули на покрытом мелкой чешуей лице.

– О, так я, по-твоему, не способен завалить дичь, которую тебе надо будет помочь мне тащить обратно?

Она ухмыльнулась в ответ:

– Ты неплохой охотник, Татс. Но мы оба знаем, что я лучше.

– У тебя это врожденное. Твой отец обучал тебя с того момента, как ты смогла проковылять по ветке дерева. По-моему, у меня получается очень недурно для того, кто начал это позже.

Он зашагал рядом с ней. На узкой тропинке это было не слишком удобно. На ходу он сталкивался с ней локтями, но все равно не обгонял ее и не отставал. Когда они вошли в лес, луговые травы стали ниже, а потом сменились слоем листвяного перегноя и низкими кустами. Деревья останавливали ветер, чему Тимара была рада. Она кивнула, принимая комплимент Татса.