Миллионеров украшает скромность

— Вы были там вчера? — перебил меня невежа. — Тогда это к делу не относится.

— Еще как относится! — вскипела я. — Меня, может, нагло обманули, и, как пострадавшая сторона, я взываю к справедливости!

Судя по равнодушию на лице блюстителя порядка, взывать я могла до посинения. Реагировать он не собирался. Вот если я, наоборот, покаюсь, меры он примет незамедлительно.

Раз так, разговаривать нам больше было не о чем.

— Вы не торопитесь? — проорала я, и гость вздрогнул от неожиданности. — У меня сливной бачок барахлит, не посмотрите?

Через две минуты я запирала дверь за ненавистным преследователем. Только он своего добился: романтически-приподнятое настроение испарилось, а ему на смену пришли уныние и беспросветная тоска.

Я глянула на синее платье, отделанное вышивкой ришелье по подолу, в котором намеревалась повергнуть к своим ногам все мужское поголовье курорта, и раздраженно хмыкнула. В теперешнем настроении я в нем буду выглядеть как тигр в балетной пачке. Мне бы скорее подошли бронежилет, сапоги, подбитые гвоздями, и пара пистолетов за поясом. Рука как будто ощутила приятную тяжесть оружия, и я непроизвольно прицелилась в удаляющуюся фигуру. В свете фонарей полицейский казался еще огромней и еще омерзительней.

Волевым усилием я отогнала упоительные фантазии и бухнулась в кровать. Вот и допрыгалась. Еще немного — и я действительно возжажду крови. И хорошо еще, если «приятель» подсуетится и вовремя засунет меня в тюрьму. А если не успеет?

Самое обидное, что до появления в моей жизни этого придурка я была вполне миролюбивым существом и даже в серьезных ситуациях дальше скандалов никогда не заходила. Все грехи, что я, не дай бог, возьму на душу, будут на совести этого негодяя. Так и скажу ему при случае! В том, что встретимся мы в самом ближайшем будущем, я, увы, не сомневалась. И от этой мысли стало еще горше.

«Ну и черт с ним! Пусть радуется! Пусть наслаждается моим пропавшим отпуском и хвалит себя за профессиональные успехи и рвение, — решила я, заворачиваясь в одеяло. — Жизнь моя не удалась, она давно уже катится под откос, и глупо пытаться закрывать глаза на собственное невезение. Поеду-ка я действительно обратно. А отпуск можно провести и на даче».

Глава 4

Сияющее солнце, разбудившее меня утром, обласкало абсолютно другого человека. Не размазню, не маньячку, а сильную и успешную молодую женщину, уверенную в своей правоте и будущих победах. На всех возможных фронтах. Теперь я твердо знала, чем займусь, и моя решимость была непоколебима.

Это уже свойство характера. Я могу сомневаться, изнывать от всяческих предчувствий и мучиться неуверенностью, но только до определенного момента. А именно до тех пор, пока не приму решение. После чего остановить меня можно только танком.

Итак, с этой минуты я беру расследование в свои руки. Крысилов с профессиональными обязанностями явно не справляется, следовательно, разбираться в том, что происходит, придется мне самой. И мною движут отнюдь не самоуверенность и не желание дорваться до чужих секретов. У меня просто нет другого выхода, полицейский сживет меня со свету. Господь не дал ему мозгов, зато не поскупился на упрямство. Настырный господин не остановится даже пот со лба отереть, пока не запрет меня в камеру.

Можно, конечно, уповать на гуманность здешних законов или надеяться, что условия содержания заключенных окажутся мягче, чем на моей далекой Родине, но я решила рассчитывать только на себя. Пусть у меня опыта проведения расследований негусто, зато я буду действовать в интересах одной гражданки, которую, того и гляди, упекут за тюремную решетку. И я мобилизую все свои способности и внутренние резервы, чтобы уберечь упомянутую гражданку от произвола и несправедливости!

Разумеется, никакого плана у меня еще не было. Им я озабочусь на лежаке под елкой. Напрягаться умственно я предпочитаю в комфортных условиях и… на сытый желудок. Да-да, у меня прорезался волчий аппетит. Наскоро натянув легкомысленный розовый сарафан, я почти бегом припустила к двери. Одноразовое питание входит, между прочим, в стоимость путевки. С какой стати я буду совершенствовать фигуру по утрам?

По широким бетонным ступеням я взбежала легко и непринужденно. И прежде чем приземлиться за каким-нибудь столиком, осмотрелась. Поглощать калории в одиночестве не хотелось. Вот в хорошей компании — другое дело.

Не уверена, что душа требовала именно господина Свинюгера, но прогонять я его не стала. Он расположился напротив и незамедлительно начал сыпать комплиментами. Боюсь, мой немецкий все-таки хуже, чем я предполагала. Иначе мне придется поверить, что мужик не ел и не спал с той самой минуты, как мы с ним расстались.

— И где же вы были? — ворковал поклонник, не забывая бдительно поглядывать по сторонам и пепелить недобрым взглядом официантов, покушающихся на его снедь: гору тостов, намазанных маслом и сдобренных толстым слоем абрикосового джема.

— Даже и не помню, — кокетничала я. — А что? Вы меня искали?

Если верить господину Свинюгеру, искал он меня не менее активно, чем болгарский полицейский.

— Зови меня Куртом, — потребовал немец, в отличие от Крысилова так и не получив вразумительного отчета о моих вчерашних передвижениях. — А в каком ты номере остановилась?

Не одобряю, когда мужики сразу пытаются взять быка за рога, а потому указала кавалеру его место. Сообщив, что звать он меня может Раисой Петровной, хотя на самом деле зовут меня Викой. Вопрос о номере комнаты я вообще проигнорировала.

Немчура обиженно насупился и уткнулся в свои булки. А я поймала поощрительную улыбку потрясающего блондина за соседним столиком. Мужик чуть постарше меня, тщательно выбритый и с ямочкой на подбородке. От него я, боюсь, не утаила бы и более секретную информацию. Только он ведь и не спросит. Такие лощеные красавцы на меня не западают. У них есть свои сногсшибательные подружки, фотографии которых с удовольствием публикуют модные журналы.

Дулся ухажер недолго. Не успела я разделаться с паштетом и яйцами, как к нему вернулись благодушие и оптимизм. Не желая вторично оскорбить мою стыдливость, он предложил встретиться в холле и на пляж пойти вместе.

— На пляж не могу, — поплакалась я. И жестами принялась объяснять про больную спину.

Повторного приглашения не последовало, и виной тому, скорее всего, языковой барьер. На Свинюгера я не обиделась. Не для того человек выбрался на море, чтобы катать инвалидную коляску и развлекать обездвиженную даму созерцанием окрестностей. Но и своей вины в угасании едва начавшегося романа не нахожу: попробуйте сами, владея исключительно школьным немецким, объяснить кавалеру разницу между радикулитом и солнечным ожогом!

К бассейну я отправилась во всеоружии: помимо фруктов и минеральной воды запаслась тонкой тетрадью в клеточку и письменными принадлежностями. Обустроившись, я раскрыла тетрадь и задумалась. Прежде чем наметить план, следовало систематизировать информацию. И вот тут-то возникала первая проблема. Информации у меня не было. Утешало, правда, что и у болгарской полиции дела обстояли не лучше.

Впрочем, кое-что мне все-таки известно: в течение нескольких дней погибло трое мужчин. Их всех я видела, хотя не имею ни малейшего представления, кому и чем они при жизни помешали. Были ли они друг с другом как-то связаны? Интересный вопрос. Скорее всего, да. Но это мое предположение. Ни на чем, в сущности, не основанное.

Я напряглась и постаралась вызвать в памяти свой первый день на курорте. Именно тогда я и увидела покойного номер один впервые. Почему я обратила на него внимание? Точно не скажу. Но вообще-то у меня отменная память на лица, а в «Макдональдсе», кроме поглощения гамбургеров, заняться было нечем. Вот я и глазела по сторонам.

Берг (разумеется, как его зовут, я узнала позднее, от дотошного полицейского) сидел за соседним столиком и тупо пялился перед собой. Уж на что у меня настроение было мерзкое, — сказалась усталость от перелета и многочасового сидения в аэропорту плюс неожиданное похолодание в Болгарии, — у этого мужика оно и вовсе подкачало. Миллионер (тогда я, понятно, и о его финансовом положении не догадывалась) уныло ковырял свои чипсы и, похоже, ничего хорошего от жизни не ждал. Может, его мучили предчувствия? Или он догадывался, кому насолил? Теперь его, к сожалению, не спросишь.