Принцесса разыскивает горошину

— Связь? Какая связь? — Софа наморщила лоб. — И вообще, что ты меня путаешь? Это же все в переносном смысле. Для примера. Я хотела сказать… Кстати, а что я хотела сказать?..

— Ты хотела сказать, что не можешь носить кеды, потому что в твоих кругах это не принято, — пришла я ей на помощь. — Одного только и не пойму, из-за чего тут убиваться, если у тебя и желания к ним особого-то нет?

А Софа возьми и разозлись, да еще как!

— Ты дура или прикидываешься? Я же тебе законы респектабельности втолковывала! С иллюстрациями! — спустила она на меня собак. — Кеды я носить не могу, а с Маней общаться обязана. Будь она хоть трижды тупая, как печная заслонка!

— Все, все, дошло наконец, уж прости ты меня, глупую чугуновскую корову, — преданно завиляла я перед Софой хвостом, при том что по большому историческому счету она сама же меня и запутала своими ненаучными силлогизмами. Ну зачем, спрашивается, она эти кеды дурацкие приплела? Чтобы я ее пожалела, так надо понимать? Дескать, бедная она, несчастная, под гнетом респектабельности не может уже и по-простому, рабоче-крестьянскому, в кедах по майдану прошвырнуться?

А впрочем, хрен с ними, с кедами. И с Маней тоже хрен. Мне о себе подумать надо. И поделиться с Софой наболевшим, пока неотступный Аслан не приковылял. И пока сама Софа относительно трезвая.

— Слушай, Софа, сейчас я скажу тебе что-то очень важное, — выпалила я на одном дыхании, краем глаза наблюдая за происходящим на опушке, а оттуда уже вовсю неслись задушевные песни про Владимирский централ. — Ты только меня не перебивай, ладно? — И я спешным порядком выложила ей свою историю про Катьку с ее младенцем из пробирки, про Инессу, про Плейбоя, ну, про все. Сначала конспективно. Не без оснований опасаясь внезапного появления Аслана. А потом уже самую малость разнообразила сухое повествование кое-какими цветистыми подробностями.

Софа слегка изменилась в лице и посмотрела на меня так, как будто увидела в первый раз.

— Ну, — поторопила я ее, — как ты считаешь, что мне делать?

— Мне нужно подумать, — объявила Софа, задумчиво покусывая сорванную на пока еще заповедных лугах травинку, и пошла навстречу бдительному Аслану, уже топающему в нашу сторону. Как же, как же, оставил любимое тело без присмотра! На полпути, правда, она притормозила. — Как, ты говоришь, фамилия этой Катьки? Пяткина?

— Пяткина, Пяткина, — закивала я ей вслед, как фарфоровый китайский болванчик на серванте.

Я проводила ее взглядом, но возвращаться на опушку помедлила. Прошлась по берегу за дорогостоящим архитектором, который, похоже, не просто так красотами любовался, а прикидывал, сколько содрать с челночницы Мани за хоромы из мыльной оперы. Потом завернула в рощицу, прогуляться среди березок, ни сном ни духом не помышляющих об участи банных веников. Взобралась на небольшой пригорок и огляделась.

Такое благолепие мне открылось, словом не передать. Куда ни глянь, родные просторы. И что особенно отрадно, незагаженные. И непролазная Маня очень скоро сможет созерцать их из окна, сколько ей заблагорассудится. А все потому, что кусочек экологически чистой Родины не каждому по карману. А что вы хотите, зря, что ли, за торжество рыночных отношений кровь проливали? Не нравится вид на помойку? Душа просит эстетического удовольствия? Изволь уплатить по таксе и наслаждайся, пока глаза не повылазят.

С пригорка я спустилась в живописную долину, примыкающую к роще. За неимением крыльев расправила легкие и чуть не задохнулась от первосортнейшего кислорода. Нет, вы не подумайте, у нас в Чугуновске природа тоже имеется, но мне все было как-то недосуг. Мы с Маоистом даже на барбекю, тьфу ты черт, шашлыки, всего-то раза два выбирались. За пятнадцать-то лет! А теперь он с Лили…

Довести свою мысль до логического конца мне так и не удалось, потому что в двух шагах от меня, как гриб-боровик из-под земли, вырос маньяк Димыч. Обрадовался мне, как родной, и по-свойски сообщил:

— А я тебя ищу, Надюха.

Не поверите, но заповедные красоты после этого в моих глазах сильно поблекли.

Глава 13

ТЕПЛЫЙ ДРУЖЕСКИЙ ПОДЗАТЫЛЬНИК

Я попятилась к пригорку, с которого опушка была видна как на ладони. А на ней Софа, Аслан, Маня и прочие, а потому вряд ли этот изувер-обаяшка решится потрошить меня при таком стечении нежелательных свидетелей.

И тут он меня за руку — хвать:

— Нет, погоди, поговорить надо. Зря я, что ли, в такую даль тащился?

А кто б тебя заставлял!

— Да о чем, о чем нам говорить? — Я попыталась выдернуть руку из его клешней, но у меня ничего не получилось.

— Да вот хотел спросить, случайно не ты Маратика замочила?

— Че-во? — Мне не пришлось особенно усердствовать, изображая искреннее недоумение, само собой получилось. — Да я вообще никакого Маратика не знаю…

— Ну, того красавца, на лестнице, помнишь?

Это он про Плейбоя, что ли?

— А что… Это разве не вы? То есть не ты? — поправилась я, хоть мне было и боязно так уж фамильярничать с ним. С другой стороны, он сам мне «тыкал», а кроме того, мы ведь, кажется, успели познакомиться, хотя лично я не слишком к этому стремилась.

— Нормально! — хмыкнул маньяк Димыч и задумчиво почесал вихрастую макушку. — Если не я и не ты, то кто тогда?

— Понятия не имею, — пожала я плечами.

— Ладно, присядем, — сказал этот странный парень и выпустил наконец мою руку.

Я без особого желания приземлилась на поросшую травой кочку. Димыч устроился рядом.

— Хорошо, давай анализировать, — предложил он.

— Давай, — нехотя согласилась я. Ага, попробовала бы я отказаться.

— Ты как тогда на чердак поднималась. Со двора?

— Со двора, — вздохнула я.

— А когда удирала, сразу на улице очутилась, так?

— Вроде бы… — Мне пришлось поднапрячься, чтобы восстановить события вчерашнего вечера. Только не подумайте, что по причине обильных возлияний на опушке, тем паче что добрая половина из причитавшейся мне водки в прямом смысле ушла в песок. Я ее незаметно выливала, чтобы не скопытиться раньше времени. Хотя, может, и зря. Глядишь, давно бы уже валялась мордой в барбекю, а не шлялась по заповедным просторам, нарываясь на очередные приключения в лице этого подозрительного паренька.

— Что, не врубаешься? — уточнил Димыч. — Тогда поясняю. Это значит, что поднималась ты по одной лестнице, а спускалась — по другой. Дом-то старинный, с двумя входами: парадным и черным.

— Допустим, — тупо кивнула я. Вынуждена признать, что я действительно неважно соображаю, когда мне страшно.

— Короче, Маратик не дошел. А я, как дурак, ждал его наверху, — стукнул себя по коленке Димыч.

— Ждал? — переспросила я и чуть язык себе не откусила. Ну зачем, спрашивается, я углубляюсь в эти подробности? И без того бессонница одолела, по полночи ворочаюсь.

— Ну да, — как ни в чем не бывало подтвердил Димыч. — Это же я ему встречу назначил. Хотел его на понт взять.

— На что, на что?

— На понт. — Димыч посмотрел на меня, как на последнюю идиотку. — Ну сблефовать хотел.

Конечно, не такая уж я отсталая, чтобы, как всякий интеллигентный человек, мало-мальски не «ботать по фене», просто не очень себе представляла практическое воплощение наивной Димычевой идеи. Да прежде чем он взял бы Плейбоя на понт, тот бы без долгих разговоров взял бы его на мушку.

— Да, но кто-то меня опередил. — Димыч выглядел серьезно расстроенным. — Сначала я думал, что это ты. Теперь вижу, что нет.

— Конечно, не я, — поспешила я утвердить его в этом мнении.

— А тогда что ты там делала? — снова загнал меня в тупик Димыч.

Вот привязался! Такая я дура, возьму и выложу, что следила за Плейбоем. Нет, уж фигушки! Однако же и уютным местечком для уединенных прогулок чердак старинной развалюхи тоже не назовешь. Уж очень подозрительно это будет выглядеть.

— За мужем следила. Он мне рога наставляет с моей же подружкой, — сбацала я экспромт на скорую руку. Причем, как вам, конечно, известно, не так уж много фантазии мне для этого и потребовалось, поскольку в основе моей невинной выдумки лежали самые что ни на есть реальные события.