Жду тебя

Возможно, мы с Кэмом могли бы стать друзьями. Меня это вполне устраивало, хорошо было иметь много друзей, как раньше.

Но, когда я забралась в кровать и лежала, уставившись в потолок, на какой-то миг, очень короткий, мне почему-то захотелось представить себе, что Кэм проявляет ко мне мужской интерес. С нетерпением ждет встречи. Волнуется каждый раз, когда смотрит на меня, когда случайно соприкасаются наши руки. А что было бы со мной, если бы я влюбилась в него или в другого парня? С таким же нетерпением ждала бы свиданий, первых поцелуев и всего, что бывает потом? Наверное, это было бы приятно, решила я. Совсем, как раньше.

Пока Блейн Фицджеральд не растоптал мои счастливые мечты.

Грозовые тучи заволокли небо в утро четверга, обещая дождливый унылый день на кампусе. К счастью, у меня было только две «пары», и, собираясь выходить, я натянула поверх рубашки толстовку с капюшоном. Можно было бы, конечно, переодеться во что-то более солидное, нежели шорты и шлепанцы, но мне было лень, и я решила не париться.

Отправив эсэмэску Джейкобу: «Купить тебе кофе?», я выскочила за дверь и уже подходила к лестнице, когда из квартиры Кэма вышел парень, на ходу надевая через голову рубашку. Показалась нечесаная белокурая шевелюра, и я узнала в нем парня с черепахой, соседа Кэма.

На мгновение наши глаза встретились, и широкая улыбка вспыхнула на его загорелом лице, обнажая ряд белоснежных зубов.

– Привет! Я тебя уже видел.

Я бросила взгляд поверх его плеча. Он оставил дверь широко открытой.

– Привет, ты… парень с черепахой.

Он был в легком замешательстве.

– Парень с черепахой? Ах, да. – Когда он рассмеялся, кожа вокруг его карих глаз собралась морщинками. – Ты видела меня с Рафаэлем, верно?

Я кивнула.

– И, кажется, ты называл себя сеньором Кретином.

Отозвавшись громким хохотом, он вместе со мной зашагал вниз по лестнице.

– Так меня зовут по пьянке. А вообще-то в миру я Олли.

– Это звучит гораздо лучше, чем сеньор Кретин. – Я улыбнулась. Мы были уже на четвертом этаже. – А меня зовут…

– Эвери. – Увидев мои округлившиеся глаза, он снова сверкнул своими белоснежными зубами. – Мне Кэм сказал.

– О-о. Так… ты направляешься…

– Эй, придурок, ты оставил дверь открытой! – Голос Кэма прогремел на весь дом, и в следующее мгновение он сам, в черной бейсболке, появился на лестничной площадке нашего этажа. Его губы скривились в ухмылке, когда он увидел нас вместе. – Эй, что ты делаешь с моей девушкой?! – крикнул он, устремляясь вниз.

Моя девушка? Что? Я чуть не споткнулась.

– Я просто объяснял ей, как живу под двумя именами.

– О, неужели? – Кэм положил руку мне на плечи, и мои шлепанцы зацепились друг за друга. Он крепче обнял меня, прижимая к себе. – Стоять, дорогая, а то я тебя не удержу.

– Только посмотрите на него. – Олли заспешил вниз по лестнице. – Девчонки так и падают к его ногам.

Кэм усмехнулся и свободной рукой повернул бейсболку козырьком назад.

– Ничего не могу с этим поделать. Я чертовски обаятелен.

– А может, все дело в твоем запахе, – огрызнулся Олли. – Не уверен, что слышал шум душа сегодня утром.

Кэм изобразил возмущение.

– Я что, плохо пахну, Эвери?

– Ты пахнешь изумительно, – пробормотала я, заливаясь краской. Впрочем, я не лукавила. От него действительно исходил потрясающий запах: смесь свежего белья, слабого одеколона и чего-то еще неуловимого, видимо, свойственного только ему. – То есть я хочу сказать, что ты не воняешь.

Кэм задержал на мне взгляд чуть дольше обычного.

– Идешь в универ?

Мы спускались по лестнице, но его рука по-прежнему лежала на моих плечах, и у меня в боку покалывало, как будто я отлежала его во сне. Между тем Кэм вел себя так… естественно, словно для него это ничего не значило. Я вспомнила, как ночью он обнимал девушку, но для меня это было…

Словами я объяснить не могла.

– Эвери? – Кэм понизил голос.

Я высвободилась из его объятий и заметила, что это не ускользнуло от Олли, который улыбнулся еще шире. Я поспешила вниз, соблюдая дистанцию.

– Да, иду на искусствоведение. А вы, ребята?

Кэм легко догнал меня на третьем этаже.

– Мы идем завтракать. Тебе надо прогулять лекцию и присоединиться к нам.

– Думаю, на этой неделе с меня хватит прогулов.

– А я вот сачкую, – объявил Олли, – зато Кэм у нас пай-мальчик, у него лекции только после обеда.

– А ты, выходит, плохой мальчик? – спросила я.

Улыбка Олли и впрямь была заразительной.

– О, я просто ужасный.

Кэм смерил друга многозначительным взглядом.

– Да, и это во всем: в грамматике, математике, английском, уборке за собой, общении с людьми. Продолжать можно до бесконечности.

– Зато мне нет равных кое в чем другом.

– Интересно, в чем же? – поинтересовался Кэм, когда мы вышли из дома. В воздухе пахло сыростью, а облака как будто накачали водой.

Олли, бежавший впереди, развернулся к нам лицом и стал пятиться назад, не замечая опасной близости сдающего назад красного пикапа. Он поднял свою загорелую руку и стал загибать пальцы.

– Пьянки, гулянки, сноуборд, футбол – ты еще не забыл этот вид спорта, Кэм? Футбол?

Улыбка сползла с лица Кэма.

– Нет, я помню, кретин.

Олли снова засмеялся и повернулся, направляясь к припаркованному серебристому внедорожнику. Заинтригованная, я взглянула на Кэма. Он смотрел прямо перед собой, на его лице играли желваки, а глаза были осколками льда. Не глядя на меня, он сунул руки в карманы и сказал:

– Увидимся, Эвери.

Он подошел к Олли, который ждал его у внедорожника, а я готова была поклясться, что даже воздух стал холоднее от столь резкой перемены в поведении Кэма. Не нужно было обладать гениальностью или особой интуицией, чтобы догадаться, что Олли задел больное место и Кэм не смог справиться с эмоциями.

Дрожа от холода, я поспешила к своей машине. Лишь только я села за руль, как жирные капли дождя упали на лобовое стекло. Выезжая со стоянки, я поискала их глазами. Они все еще стояли у машины, Олли улыбался, а Кэм что-то говорил, и на лице его было все то же напряженное выражение. О чем бы ни шла речь, разговор явно был не из приятных.

Сама не знаю, как я позволила Кэму уговорить меня ехать на его машине, вместо того чтобы добираться каждому на своей, но субботним вечером, как стемнело, я уже садилась в массивный серебристый внедорожник. На душе было неспокойно еще с вечера пятницы, когда Джейкоб начал доставать меня своей вечеринкой. Они с Бриттани приглашали от всей души, и я хотела пойти, но не могла побороть свой страх. К тому же я не знала, где находится этот дом, было уже поздно, когда он прислал свою первую эсэмэску, и начиналась гроза.

И вот теперь я нервничала, как мышь, запертая в комнате с голодными котами. Как бы неубедительно это ни звучало, но я еще никогда не была в машине с парнем. Черт возьми, мне даже хотелось себя пожалеть. И унести этот маленький секрет в могилу собственной жалости.

Кэм вставил ключ в замок зажигания и повернулся ко мне. Он был в своей любимой бейсболке, надетой козырьком назад. В тени густых ресниц лазурью сверкали его глаза.

– Ну что, погнали?

Плотнее запахнув легкий кардиган, я кивнула. Когда вчера утром мы с Кэмом встретились на астрономии, он вел себя как обычно – шутил, флиртовал, угощал печеньем. Я надеялась, что конфликт с Олли, если он и был, исчерпан.

– Ты уверен, что это нельзя сделать где-то поблизости?

– Место, куда я тебя повезу, идеальное. Положись на меня, милая, я не подведу.

– Хорошо, – пробормотала я, крепко сцепив руки.

Я отвернулась к окну, провожая взглядом кампус.

Мы пересекли мост и въехали в штат Мэриленд, а минут через пятнадцать Кэм свернул на дорогу, ведущую к Национальному полю битвы при Энтитеме[5]. Историк во мне встрепенулся, но мне все равно было жутковато оказаться здесь ночью, наедине с Кэмом. В его поведении не было ничего подозрительного, но кому, как не мне, было знать, что опасные типы обычно выглядят вполне безобидно. Мои нервы были на пределе.

5

Одно из наиболее кровопролитных сражений во время Гражданской войны в США (1861–1865 гг).