Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 20 из 67



— Ого! — произнёс я, чувствуя, как моё сердце бешено заколотилось в груди. — Разведгруппа, контакт с Сопротивлением… Значит, что-то назревает?

— Безусловно. Можно не сомневаться, что по поводу Махаварши у руководства Терры-Галлии есть особые планы. Ведь Рашель говорила вам, что их разведчики уже внедрили этот фильм в глобальные сети семи оккупированных миров? — И император кивнул в сторону экрана, где на фоне зелёно-голубой планеты пылающими красными буквами пульсировал вопрос: «А вы?»

— Да, — ответил я.

— Зато нам они не сообщили о своей борьбе, хотя наблюдали за нами уже двадцать лет. Не кажется ли вам это странным?

— Кажется, — согласился я, но потом добавил: — А, впрочем, нет. Если галлийцы не хотели, чтобы Иные знали об их интересе к Махаварше, тогда всё логично.

— Вот именно, молодой человек! Они держали в неведении нас, но и чужаков тоже. Все эти годы они что-то готовили. Рашель не знает, что именно, но у меня есть некоторые догадки. И если они подтвердятся… — Падма на секунду умолк, а его глаза лихорадочно засверкали. — Кстати, один примечательный факт. Корабль, на котором прилетела Рашель называется «L’Aurore de Liberté», то есть «Заря Свободы». Символично, не так ли?

В ответ я лишь молча кивнул, напряжённо размышляя над всем услышанным. Да, император был прав: название корабля звучало символично. И многообещающе. И волнующе…

Вдруг тишину в комнате разорвал настойчивый писк, который исходил из часов на запястье Падмы. Император тотчас вскочил с кресла и жестом дал мне понять, чтобы я сохранял молчание.

— В дверь моей спальни кто-то звонит, — объяснил он, включил свой комм и ленивым, сонным голосом произнёс: — Да? Кто там?

— Это я, папа, — послышался звонкий девичий голос, который я сразу узнал: в отличие от своего отца, принцесса Сатьявати, часто появлялась на публике и охотно раздавала многочисленные интервью. — Извини, что разбудила тебя. Но это очень срочно. Мне можно войти?

— Сейчас, дочка, — ответил император всё тем же ленивым голосом. — Я только оденусь. Обожди минутку.

Отключив комм, он быстрым шагом направился к лифту и уже на ходу бросил мне:

— Оставайтесь здесь, мистер Матусевич. Минут через пять я вернусь.



3

Однако император не вернулся ни через пять минут, ни даже через полчаса. Поначалу я терпеливо ждал его, сидя в кресле и по второму разу просматривая кадры космического сражения. Когда фильм закончился, я сходил в кухоньку, приготовил себе ещё чашку кофе, а вернувшись в гостиную, вывел на экран другие файлы с диска Рашели.

Помимо всего прочего, эти файлы содержали полную спецификацию корабля «Заря Свободы». Изучая их, я испытывал определённые затруднения — и не столько по причине недостатка квалификации (всё-таки у меня было инженерное образование), сколько из-за полного незнания французского языка. Но всё же техническая документация, это не художественные тексты, так что языковый барьер не стал для меня непреодолимой преградой. Большинство терминов имели сходное, а зачастую идентичное написание с английскими, значение многих слов я угадывал по контексту, ну а схемы и условные обозначения вообще были интернациональные, основанные на стандартах, введённых много столетий назад.

«Заря Свободы» принадлежала к классу лёгких крейсеров, предназначенных в основном для разведывательных и диверсионных целей. Спецификация предусматривала состав экипажа корабля в количестве пяти человек — капитана, второго пилота, бортинженера, оператора артиллерийских систем и медика; последний должен был совмещать свои обязанности с работой на камбузе, присматривать за жилыми помещениями и отвечать за работу бытовых устройств, а в ведении оператора-артиллериста находились все приборы наружного наблюдения и средства радио- и лазерной связи. Ну и, разумеется, все члены команды должны быть взаимозаменяемыми — даже судовой врач должен был обладать такой разносторонней подготовкой, чтобы при необходимости взять на себя командование крейсером. Кроме того, одновременно с экипажем на корабле могло находиться до двух десятков пассажиров — его системы жизнеобеспечения были спроектированы из расчёта на длительное пребывание на борту двадцати пяти человек.

Корабль обладал достаточно мощным ходовым двигателем и в течение четырёх суток мог развить скорость свыше половины от световой. Бортовых запасов термоядерного топлива с лихвой хватало для двух таких разгонов и торможений: согласно спецификации, количество дейтерия, которое вмещали полностью заправленные топливные баки, было рассчитано на 500 часов работы двигателя при максимально допустимом ускорении в 100 g.

И вот тут-то я кое-что обнаружил. Уже не в файлах спецификации, а в отчётах о состоянии бортовых систем. Как следовало из записей, при достижении кораблём ускорения 56,3 g в работе гравикомпенсаторов произошёл критический сбой, и сила тяжести на борту более чем в тридцать раз превысила стандартную земную. Сие означало, что взрослый семидесятикилограммовый человек стал весить более двух тонн. А это верная и почти мгновенная смерть для любого человеческого существа в Галактике, и ни длительные тренировки, ни происхождение с так называемой «тяжёлой» планеты, тут не поможет.

На всякий случай я всё же вызвал справочник (хотя этот терминал был отсоединён от планетарной сети, в его локальной базе данных имелась масса полезной информации) и посмотрел физические характеристики Терры-Галлии. Планета обращалась вокруг звезды-гиганта спектрального класса К2, со светимостью почти в семьдесят раз больше стандартной солнечной; радиус орбиты составлял восемь с половиной астрономических единиц, что полностью компенсировало избыточную яркость светила. Период обращения — четырнадцать с лишним лет, но, поскольку наклон оси планеты был минимален, времена года на ней практически отсутствовали. В тропической и субтропической зонах царило вечное лето, в умеренной полосе — вечная весна, а в полярных областях — такая же вечная зима. Сутки на Терре-Галлии длились двадцать восемь с половиной часов (тут Махаварше повезло больше — наши сутки почти равны стандартным, лишь на двенадцать минут короче). И, самое главное, что я, собственно, и искал, сила тяжести на экваторе — 0,96 от земной нормали. А стало быть, галлийцы не обладали никакой врождённой переносимостью к большим перегрузкам.

А впрочем, всё это глупости. Никто, даже житель планеты с двойной или тройной силой тяжести, не способен выдержать пресс некомпенсированного ускорения в 30 g.

Теперь мне стало понятно, что произошло с экипажем «Зари Свободы». Зато сразу возник другой вопрос: как уцелела в этой передряге Рашель? Я по второму разу внимательно изучил записи и убедился, что гравикомпенсаторы отказали по всему кораблю, а программа аварийной остановки двигателей почему-то не сработала. Скорее всего, это была диверсия: например, в бортовой компьютер был внедрён какой-то вирус, который активизировался при достижении кораблём наперёд заданного ускорения и, одновременно с резким понижением мощности гравикомпенсаторов, заблокировал возможность автоматического отключения термоядерной тяги. В течение последующих восьмидесяти двух часов корабль продолжал разгон, пока не достиг крейсерской скорости в 0,56 световой. Только тогда автопилот, не получая дальнейших указаний, остановил ходовые двигатели и переключился в режим ожидания.

Но где же всё это время была Рашель? Как она осталась в живых?…

Я вернулся к спецификации «Зари Свободы», в поисках места на корабле, где девочка могла бы спастись от перегрузки. И, похоже, нашёл его: это были две пришвартованные к крейсеру шлюпки, одна из которых называлась «le canot» (возможно, это и переводилось как «шлюпка»), а вторая была обозначена «le shuttle-fantôme», что не нуждалось ни в каком переводе. Документация на «le canot» присутствовала полностью — это был обычный посадочный катер, предназначенный для того, чтобы доставлять с орбиты на землю и обратно пассажиров корабля. Но вот на «le shuttle-fantôme», то есть «челнок-призрак», ничего не нашлось — кроме, разумеется, самой констатации факта его присутствия.