Страница 15 из 43
Вся организационная и политическая работа партийной организации была направлена на завоевание и удержание в коллективе знамени ГКО. Мы понимали, что при его присуждении учитывается все: выполнение плана, ритмичность, поведение самолетов в боевых условиях, их надежность, наша помощь в подготовке летно-технического состава и организации ремонта самолетов. Учитывалось, насколько экономно расходуются сырье, материалы, электроэнергия, состояние трудовой дисциплины и подготовка новых рабочих, забота о бытовых условиях коллектива. Словом, рассматривалась вся многогранная [61] и сложная деятельность многотысячного коллектива. Это заставляло улучшать все звенья работы, внимательно следить за достижениями наших товарищей и «соперников»: сколько они сдали самолетов сверх утвержденного плана, какие мероприятия проводят в коллективе, что нового внедряют.
15 июня собралась общезаводская конференция. На повестке дня был один вопрос: «Всесоюзное социалистическое соревнование и дальнейшее участие в нем профсоюзной организации». Конференция обратила внимание на цехи и бригады, которые отставали, на имеющиеся неиспользованные резервы, призвала не успокаиваться на достигнутом, устранять имеющиеся недостатки, множить ряды стахановцев. «Будем непрерывно усиливать помощь родной Красной Армии, сделаем все, чтобы приблизить час разгрома немецко-фашистских захватчиков!» — было записано в постановлении.
26 июля 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение заданий правительства по серийному производству боевых самолетов Саратовский авиационный завод был награжден орденом Ленина. Правительственных наград была удостоена большая группа рабочих и специалистов.
Орденом Ленина было награждено четыре человека, среди них строгальщица инструментального цеха В. А. Никольская, орденами Трудового Красного Знамени — 12 человек, Красной Звезды — 18, «Знак Почета» — 30, медалью «За трудовую доблесть» — 38, «За трудовое отличие» — 37 человек.
Среди награжденных были наши лучшие стахановцы: Г. В. Коровин, П. П. Мурыгин, В. А. Ткачев, Л. Ф. Трутанова, Н. П. Надкорничный, Н. В. Богатырева, В. А. Коробейникова, М. Ф. Храмов, М. А. Ростова, Н. В. Шувалов, А. И. Ахмыстов, В. А. Ягодинская и другие, руководители цехов и отделов В. И. Комаров, К. А. Грачев, Л. Д. Арсон, Н. Я. Мирошниченко, М. В. Петриченко A. С. Портнов, В. В. Попков, М. В. Петров, В. И. Ружьев, Н. П. Уланов, П. П. Пчелинцев, А. С. Милохин, B. Н. Фролов, П. А. Святославов, летчики, механики, работники отдела технического контроля, мастера, партийные и комсомольские работники, технологи — те, кто самоотверженным трудом обеспечивал выпуск истребителей. [62]
Знамя Государственного Комитета Обороны, орден Ленина на знамени завода, первая группа орденоносцев — все это радовало. Но все прекрасно понимали, что это награда не столько за достигнутое, сколько аванс на будущее. И люди работали, забывая о сне, отдыхе, пище, сутками не уходили от своих рабочих мест. Нелегко было обеспечить выполнение суточного графика, ликвидировать «узкие» места. А таких мест оказалось немало.
Выпуск самолетов во многом зависел теперь от крыльев. Деревянное, двухлонжеронное крыло с фанерной обшивкой, выклеенное на казеине, технологически сложное, с большими выдержками, длительным циклом требовало высокой квалификации рабочих, хорошего оснащения и строжайшего соблюдения технологического процесса.
Два цеха: лонжеронный (начальник цеха С. М. Энтин) и крыльевой (им руководил М. Н. Пивоваров, затем С. Н. Пятибратов) не сходили с повестки дня совещаний у главного инженера, директора, в парткоме и наркомате. Местные непроклеи, или, как их называли, «чижы», лихорадили завод, все стали специалистами по простукиванию крыльев и выявлению «чижей». В цехах появился штат контролеров — специалистов по обнаружению непроклея.
Принимались, казалось бы, все возможные меры: цехи пополнялись кадрами, новой оснасткой, вводились специальные системы оплаты труда. Но положение не изменилось.
На фронте произошло несколько случаев срыва обшивки в воздухе. На завод приезжали различные комиссии: обследовали, проверяли, давали советы. Наконец после долгих споров было принято предложение завода. Увеличили количество стрингеров, и за счет этого увеличилась площадь приклейки обшивки к каркасу. Приняли меры по строжайшему соблюдению технологии. Цех стал работать значительно лучше, хотя до перехода на металлическое крыло он все же оставался «узким» местом завода.
Появились трещины и поломки основных стоек шасси. Причина — нарушения технологии. Непровар. «Узким» местом стал и цех шасси. Начальник цеха М. В. Петров, кадровый работник завода, внешне спокойный, уравновешенный, несколько даже медлительный человек, пережил много тяжелых дней и ночей. [63]
Шасси — агрегат сложный. Детали требуют тщательной механической обработки с очень высокой точностью. Здесь все виды механической обработки, сложная сварка разнотолщинных деталей, слесарная обработка, испытания. Объем работы большой, а оборудование поизносилось. Работники в цехе молодые, неопытные, допускалось много брака. Стали разбирать каждый случай брака, отступления от чертежей, технологии. Руководство завода буквально не выходило из цеха шасси.
Большую помощь цеху оказали инструментальщики, обеспечившие его инструментом, станочными приспособлениями, и сварочная лаборатория. В короткое время коллектив сумел из отстающих стать одним из лучших, передовых цехов завода.
Много внимания привлекал к себе и бакомедницкий цех, где изготовлялись сварные баки, трубопроводы. Номенклатура сдаваемых деталей большая. Цех размещался в низком, малоприспособленном помещении. Разнообразные технологические процессы, низкая квалификация сварщиков и других рабочих давали о себе знать. А поток требовал ежедневного пополнения. Общими усилиями с помощью отдела главного технолога, других цехов и отделов выровнялся и этот цех.
Было немало и других неожиданно появившихся «узких» мест, требовавших принятия срочных, неотложных, мер. Огромная ответственность легла на коммунистов завода.
С коммунистов, комсомольцев и спрос был особый. Вспоминается несколько фактов. В один из осенних дней. 1942 года в сборочном цехе к 8 часам утра, когда кончились отчетные сутки, на двух самолетах не было закончено устранение дефектов, обнаруженных представителями заказчика. Вместе с главным инженером Г. Н. Пивоваровым и старшим представителем заказчика на заводе А. Н. Родиным я пришел в цех. У самолетов кипела работа. Начальник цеха В. И. Комаров, начальник. бюро технического контроля А. Ф. Козлов и старший группы представительства Шварцман на наш вопрос, когда будет закончено устранение дефектов, единодушно заявили: «Минут через 30–40».
Посовещавшись, мы решили в отчетную сводку включить и эти два самолета. К 9 часам утра они уже были на аэродроме.
На заводе в эти дни находился представитель Государственного [64] Комитета Обороны. Часов в 10 утра раздался звонок. Директора, главного инженера и старшего представителя заказчика вызывали в обком партии.
Собралось бюро обкома. Обсуждался вопрос о неправильном действии руководства завода, которое показало в сводке не полностью законченные производством самолеты. Мы опоздали со сдачей на 30–40 минут и были строго предупреждены.
* * *
Суточный график — закон производства. И партком завода, комитет комсомола строго спрашивали с тех, кто нарушал этот закон.
В цехе окончательной сборки одна из бригад не соблюдала суточный график, не боролась за высокое качество продукции. За халатное отношение к своим обязанностям партком завода исключил из партии руководителя бригады и контрольного мастера.
В том же цехе в другой бригаде не был выполнен суточный график сдачи самолетов. На следующий день вышел «боевой листок» с резкой критикой в адрес конкретных виновников. А вечером собрался комитет комсомола завода и заслушал сообщение секретаря бюро ВЛКСМ о причинах невыполнения суточного графика.
Привожу решение комитета ВЛКСМ, опубликованное в газете «Заводская правда»: