Время Обреченных

Он вышел из машины, осмотрелся. Побелённые поребрики, клумбочки с ещё не проклюнувшимися цветами, свежевыкрашенное крыльцо дежурного помещения, над входом в которое вывеска с эмблемой военного министерства и надпись "КПП #1". Авестьянов шагнул навстречу дежурному.

Унтер подошёл строевым шагом, щёлкнул каблуками сапог и с отрывистостью старого служаки отсалютовал.

– Дежурный по первому КПП подпрапорщик Капустин!

Авестьянов козырнул в ответ, придирчиво оглядев подпрапорщика. Повседневная шинель с красными погонами и красный околыш фуражки. Цвет говорил о принадлежности к пехоте, не важно к простой или моторизованной, однако эмблемы на погонах были бронеходные. Будь в бригаде целый бронеполк вместо отдельного дивизиона, унтер носил бы родные чёрные цвета. На портупее кобура с табельным ТТ, на груди знак отличия "башнёр 1-го класса". Холодного оружия у него не было, бронеходчики его не носили ибо в тесноте боевых машин кинжалы, сабли и бебуты только мешают.

– Генерал-лейтенант Авестьянов, – представился Григорий, протягивая документы. – Вижу, готовились к моему прибытию.

– Так точно, господин генерал-лейтенант!

– Генерал-майор Колохватов на месте?

– Так точно. Четверть часа как проехал, – унтер вернул удостоверение, вновь щёлкнул каблуками и произнёс: – Прошу.

Авестьянов кивнул на последок и сел в машину.

– Кузнецов! – гаркнул унтер. – Открывай воротицу!

Городок Григорию понравился. Как и положено – чистенько и уютненько. Вдоль дорог аллеи акаций и молодых тополей. Кирпичные двух- трёхэтажные дома, во дворах беззаботная детвора, мамаши с колясками, на улочках прогуливаются группки молодёжи старшего гимназического возраста и влюблённые парочки. Мундиров почти не видно, время службы по распорядку дня ещё не кончилось.

– Ты, Пётр, не спеши, – сказал Авестьянов водителю. – Тут народ к скоростям не привычный.

– Слушаю, Григорий Александрович, – отозвался ефрейтор Зуйков и притормозил километров до пятнадцати в час, завидев как впереди на дорогу вслед за футбольным мячом выскочили два мальчугана.

У 4-го КПП, отсекавшего жилую зону от территории соединения, приезда командира корпуса дожидался офицер с повязкой дежурного.

Притормозив у шлагбаума, Зуйков подогнал машину вплотную к воротам.

– Господин генерал-лейтенант, за время моего дежурства происшествий в бригаде не имеется! Дежурный по бригаде подполковник Собакин! – вытянулся в струнку офицер, даже сабельные ножны у него невероятным образом стали вертикально.

Ответив на приветствие Григорий поймал на себе изучающий взгляд, что в общем-то было ожидаемо. В западных да и в центральных военных округах его погоны с вензелями манжурской армии и шеврон с солярным крестом были в диковинку.

– Без происшествий, значит, – ответил Авестьянов на привычную уставную формулу доклада.

– Так точно.

– А что, полковник, небось марафетик кругом наводится? – улыбнулся Григорий, 'повысив' дежурного, как издавно принято в войсках. Старшие часто в обращении 'повышали' младших, так подпоручики становились поручиками, штабс-капитаны капитанами, подъесаулы есаулами и так далее. Всё это работало и в обратном порядке – от младших к старшим. Только на флоте существовало 'неудобное' звание старшего лейтенанта, равное сухопутному капитану; сокращать 'старший' вроде бы не вежливо, поэтому в обращении часто употреблялось 'старлейт'.

– Наводится, есть такое дело, – без тени смущения ответил подполковник.

– Что ж, показывайте дорогу… И вот что ещё… – Авестьянов кивнул на машину. – Водителя моего на довольствие поставьте. Продаттестат у него с собой. Распорядитесь, чтоб его к автороте прикомандировали. И покормить бы. Дело к вечеру, он с утра не ел.

– Сделаем, – кивнул подполковник и полуобернувшись крикнул: – Запрудов!

Артиллерийский штабс-капитан, рекомый Запрудовым, появился за спиной подполковника как по волшебству.

– Помощник дежурного по бригаде штабс-капитан Запрудов!

– Вы всё слышали, капитан? – спросил подполковник.

– Так точно.

– Организуйте… Прошу за мной, господин генерал.

От 4-го КПП территория соединения начиналась со спортгородка. Рукоходы, турники, брусья, полосы препятствий – всё сейчас было занято солдатами. Крики унтеров, мельтешение одетых по форме номер три бойцов, чей-то далёкий смех.

За спортивным городком начинались одноэтажные здания учебных классов между которыми было оборудовано тренировочное поле для отработки штыкового боя. За классами стояли казармы "первого" полка – так в бригаде называли 130-й мотострелковый полк. Об этом Авестьянов узнал по пути, расспрашивая дежурного.

– Правой!… Правой! – командовал на плацу унтер, проводивший с ротой занятия по строевой. – Тяни носок! Четвёртый взвод отмашка рук где?!

Здание управления корпуса находилось на отшибе – за бором молодых елей, завезённых сюда видимо ещё саженцами откуда-нибудь из Псковщины. Идти по бору было просто приятно, еловый запах, вдоль тропинки скамеечки, урны и фонарные столбы, между деревьев носятся совершенно не боясь людей рыжие белки.

– У нас тут и барсуки иногда промышляют, – поведал дежурный, заметив интерес генерала к белкам.

– Неужто прямо здесь норы роют? Не поверю.

– Куда им тут… Из-за забора проникают. Сколько раз солдаты подкопы зарывали…

Здание управления разительно отличалось от всего, что было построено в городке. Это был высокий двухэтажный особняк некогда принадлежавший местному шляхтичу. Визуально узкие стрельчатые окна, даже на первом этаже доходившие высотой до пяти метров, балюстрады второго этажа, колоннада с фронтоном у центрального входа, острые готические шпили. Бывший особняк являлся продутом смешения классицизма и готики, и не поймёшь какого из стилей в нём больше.

Знакомство с офицерами и военными чиновниками управления корпуса прошло под раскатистый басовый барабанный бой, возвещавший о построении на ужин. Плац и казармы одного из полков отстояли отсюда метрах в двухстах и тем не менее бухканье барабана казалось близким.

В двухрядном строю застыло человек сорок. Начальники отделов и служб, штабные, писари, интенданты. Последние, будучи статскими чиновниками хоть и по военному ведомству, стояли в общем строю, но обособленно. Краткая строго по уставу процедура знакомства и приветствия заняла от силы пару минут. Авестьянов пожал наштакору руку и объявил, что все могут быть свободны.

– Разойдись! – распустил строй генерал-майор Колохватов.

– Итак, Нестор Иванович, показывайте ваши пенаты…

Следуя за наштакором Авестьянов припомнил попавшийся на днях номер "Российских ведомостей", где на первой полосе была заметка о другом Колохватове – известном генерале испанской войны. В заметке сообщалось об успешном парировании 2-м Русским Добровольческим корпусом контрнаступления республиканских интербригад под Мурсией, чем было обеспечено развитие наступления испано-итальянских войск Франко на Картехену с последующим занятием её. Братья-близнецы Колохватовы были весьма похожи, что конечно же не удивительно, однако кроме генеральских чинов (генерала от пехоты у Колохватова "испанского" и генерал-майора у Колохватова "сейновского") они предпочитали разные причёски и усы. "Испанец" на газетном фото носил распространённую в среде офицерства стрижку с ровным пробором по центру и пышные с завитыми концами усы, наштакор-18 брил голову наголо и носил модные в этом десятилетии усы щёткой.

…Разговор с Колохватовым затянулся часа на полтора. Наштакор докладывал о текущем положении дел в корпусе, сообщал последние новости, поведал о предпринятых им мерах по подготовке к развёртыванию частей и соединений.

Когда за окном вновь забухкал барабан, Авестьянов глянул на настенные часы. 21:25.

– Вечерняя поверка, – сообщил Колохватов. – В бригаде отбой в двадцать два… Вы, Григорий Александрович, ведь не ели с утра? Тут у нас почти под боком офицерская столовая.