Время Обреченных

Ворота заскрипели и Пауль невольно обратил на них внимание. И вдруг заметил, как кивает ему привратник. Молодой парень лет наверное двадцати восьми. Кто он? Знакомый? Лицо смутно кого-то напоминает. Кого? Зиммель решил подойти пока ворота окончательно не закрылись. Привратник выглядел виноватым. Странно, почему же?

– Герр Зиммель, вы меня не узнаёте?

– Кажется, я вас где-то видел… Но затрудняюсь…

– Я товарищ Вольфа.

Зиммель вдруг вспомнил и кивнул, внимательно рассматривая лицо привратника. Вильгельм Юпп, одноклассник сына, так же как и Вольф, воевавший против спартаковцев и интервентов. Юпп бывший оберлёйтнант ландсвера(1), которого Вольф, сбитый в неравном бою с французами и воевавший до конца войны в пехоте, вытащил раненым в тыл после страшного боя с мароканцами. Видимо сама судьба свела их тогда вместе.

– Вилли… О мой Бог! Как ты изменился…

– Вы тоже, герр Зиммель, вы тоже. Виски совсем седые. Как Вольф? Я его с войны не видел.

– Ему посчастливилось найти работу в Герольцхофене. Два раза в месяц приезжает…

– Женился?

– Нет, Вилли. До этого ли в наше время?

– Вы правы, герр Зиммель… А вы давно в Швайнфурте?

– В конце июля перебрались…

– Эй, Вилли! – крикнул второй привратник. – Закрывай ворота! А то герр Гофман увидит…

– Сейчас! – крикнул в ответ Юпп и повернулся обратно. – Герр Зиммель, приходите к проходной через два часа. У меня тут дядя в отделе бухгалтерии работает, попробую с ним поговорить. Может он чем поможет.

– Ах, Вилли, – вздохнул Зиммель, – ты очень добр к старику.

– Приходите, – бросил Юпп и закрыл ворота до конца.

…Явившись точно к назначенному времени Пауль Зиммель встал под липой, цепко высматривая не выходят ли из ворот проходной Вилли и его дядя. Пауль волновался, его била нервная дрожь. Он достал и разломал надвое купленную позавчера сигарету – паршивую, дерущую горло и с кисловатым душком. Чиркнул спичкой. Пальцы дрожали от холода, в животе бурчало так, что казалось бурчание слышно за десятки метров. Но о пустом желудке Зиммель почти не думал, он знал что рези можно перетерпеть и даже к голодной бессоннице давно привык. Сейчас его волновала предстоящая встреча.

Наконец появился Вилли, и махнул рукой. Зиммель, успевший докурить и обжечь пальцы, вышел на встречу.

– Идёмте, – повлёк за собой Вилли.

Следуя по аккуратной вымощенной дорожке, окантованной побелённым бордюрчиком, они вошли в корпус управления завода. Вахтёр пропустил без единого вопроса, просто кивнув Вилли. Просторный зал, вычурные канделябры на стенах и такая же вычурная люстра под потолком. На полу толстый зелёно-жёлтый ковёр, какие-то двери слева от входа. И тишина. Вся канцелярская братия располагалась на втором этаже.

Проследовав за Вилли по лестнице, Пауль вошёл в длинный коридор, где тишины не было и в помине. Перестук печатных машинок, скрипы, смутные обрывки фраз, шорохи. Идя по выложенному плиткой полу, вымытому и натёртому до блеска, Зиммель чувствовал себя до жути неуютно. С замызганными брюками да разлазящимися ботинками он ощущал здесь себя совершенно чужым.

– Подождите здесь, – бросил Вилли и скрылся за поворотом.

Пауль стоял моля Бога, чтоб не выскочил кто-нибудь и не начал скандалить по поводу явившегося сюда бродяги. Но кажется здешние штафирки не имели привычки бегать по коридорам. Ожидание затянулось. Зиммель решил пройтись, просто стоять у него уставали ноги, а при ходьбе усталость забывалась. Далеко он не отошёл, походил по следующему коридору, прошёл в арочный проход и наткнулся на уголок роскоши. Убранство "предбанника" кабинета директора поразило его до немоты. Язык просто к нёбу прирос, благо не было никого и говорить ничего не надо. Заходить вглубь он не решился, всё ещё отличное зрение позволило прочесть табличку на красной кожаной двери "Mr. Barrington". Вот так… Табличка на английском. Это уже давно не удивляло, английские надписи входили в жизнь сразу после оккупации. Но вот злость вдруг вынырнула из потаённых глубин души. Бессильная злость… Пауль едва не заплакал.

Он вернулся вовремя, Вилли как раз подошёл и повёл его в контору бухгалтерии.

В отдельном кабинете Зиммеля принял коренастый наголо бритый крепыш в затрапезном пиджачке с нарукавниками до локтей. Зиммель пожал руку, в нерешительности огляделся.

– Томмас Юпп, – представился крепыш.

– Пауль Зиммель.

– Перейду сразу к делу, герр Зиммель, – сказал Юпп старший, тяжело вздохнув. – Вакансий на заводе сейчас нет. Кроме того, ходят слухи, что в следующем месяце начнутся сокращения. Мировой кризис… Британцам наша продукция больше не нужна в таких количествах… Но я что-нибудь придумаю, даю слово чести. Начальник отдела кадров – мой старый приятель и к тому же он мне кое-что должен… Я обязательно что-нибудь придумаю. Я обязан вашему сыну, а значит и вам, герр Зиммель. Мой племянник – единственный мой родственник. Мои сыновья пали в боях с коммунистами в Мюнхене, братья пали в боях с лимонниками под Гровенбройхом. Жена умерла от испанки ещё в девятнадцатом… Вилли – всё, кто у меня остался.

Пауль молчал. Сердце его застыло, ему всё ещё не хотелось верить, что его знания никому не нужны.

– У вас есть документы? – спросил Томмас Юпп.

– Да, конечно, – машинально ответил Зиммель, доставая из внутреннего кармана плаща свёрток из пропитанной водоотталкивающим составом бумаги. Размотал, вытащил оккупационный паспорт и старый кайзеровский ещё диплом инженера.

– Где вы работали до войны?

– На Баварском моторостроительном.

– Шайзе… – не сдержался Юпп, раскрывая документы. Он начал переписывать сведения на листок откидного календаря, про себя поминая дьявола и всех его святых угодников, что допустили расчленение Рейха и постепенное уничтожение германской нации на Юге. Вот этот Зиммель, сколько бы он пользы Родине мог бы принести, работая на своём BMW, от которого сейчас одни пустые стены остались! Чёртовы лимонники и жабоеды погубили цвет германской промышленности и науки, погубили кадры и губят молодёжь. Шайзе! Будь оно всё проклято!

Пауль взял отданные документы и замотал их в бумагу.

– Герр Зиммель, – сказал Юпп, протягивая бумажку с цифрами, – позвоните по этому номеру. Скажите, что от меня.

– И кто мне ответит? – равнодушно спросил Пауль.

– Это вербовщик… Нет, нет! Не подумайте! Этот человек своё слово держит, ручаюсь.

– Куда он вербует? В южноафриканские прииски? В Аргентину? Или агент "Штутгард-Америка?"

– Встретитесь и узнаете. Если не договоритесь с ним, приходите к концу следующей недели, может к тому времени я смогу вам помочь получить место на заводе.

– Знаете, герр Юпп, я и разнорабочим пойти не побрезгую…

– Жду вас на той неделе если что…

____________________

(1) ландсвер – земское ополчение

____________________

По городу Зиммель шёл погрузившись в себя. Особой надежды на помощь Юппа-старшего он не питал, да и от возможной встречи с таинственным вербовщиком ничего не ждал. Позвонить, он позвонит, но что дальше… Хорошо бы в Австрию податься, говорят там к беженцам из бывшего Рейха неплохо относятся, не то что в Чехословакии или Голландии. Про Швейцарию и говорить нечего, там могут просто избить средь бела дня. На север не пробраться, границу томми перекрыли, что и мышь не проскочит. Пауль вторую неделю перебивался случайными заработками, хорошо что за квартиру домовладельцу заплатил за месяц вперёд. А когда придёт срок? Жадная скотина Хаузер просто выкинет семью на улицу. Но время ещё есть, с его знаниями и руками Пауль не отчаивался найти постоянную работу. Во всяком случае не хуже той, на которой работал ещё совсем недавно в автомастерской бывшего майора Фогеля. Но случилась трагедия, майора убили при грабеже люмпены, расплодившиеся в последние годы как крысы. Фирма сгорела и все рабочие оказались на бирже. Смысла в этих биржах не было совершенно, найти через них работу было почти невероятно. Зиммель вспомнил о соседке, которой помог заплатить домовладельцу. У вдовы с двумя детьми не нашлось денег за квартиру, хоть и работала посудомойкой в ресторане для иностранцев. Совершенно случайно об этом узнала жена и закатила скандал. На самом деле Гретхен была доброй женщиной, но неурядицы последних лет очерствили её сердце.