Страница 16 из 109
…Привязанные у плетня офицерские кони тихо всхрапывали. Хутор был брошен хозяевами не так давно, видимо здесь жили поляки. Они не редко уходили при приближении русской армии, хотя регулярные части их как правило не трогали. Чего нельзя сказать о партизанах.
Авестьянова шатнуло в сторону, он едва успел опереться рукой о плетень. В сердцах он грязно выругался, покрыв матом командира полка и пожелав как можно скорей его увидеть.
– Господа, он контужен! – сказал начштаб полка капитан Адлерберг, заметив нездоровый блеск в глазах Авестьянова. – Его надо в лазарет.
– Где это ракло ё…ное?! – не унимался Григорий. – Дайте мне его немедля!
– Подполковник Михайленко смертельно ранен, – произнёс Адлерберг.
– Умрёт? Он умрёт? Загубил нахрен батальон и теперь спокойно сдохнет?!
– Возьмите себя в руки, штабс-капитан, – сказал один из артиллеристов.
– Да иди ты к чёрту, поручик!
– Что ты так на подполковника взъелся? – спросил капитан Малиновский, командовавший 3-м батальоном.
– Что взъелся?! Я трое суток держался… А эта лахудра даже подводы за раненными не прислала! О подкреплениях я и не заикаюсь!
– Он сделал, что должен был сделать, – ответил Малиновский. – Полк едва удержал поляков на Вилии.
Авестьянов ухмыльнулся и ощутил нервный тик по щеке.
– Рука руку моет? – сказал он, глядя капитану в глаза. – Красный красного отмоет.
Малиновский заиграл желваками и послал Авестьянова по матери. Тот схватился за наган.
– Бросьте оружие, штабс-капитан! – выкрикнул Адлерберг.
Авестьянов его не слышал. В этот момент для него не существовало ничего кроме пронзительного и спокойного взгляда Малиновского. Взгляда вызывающего. Взгляда человека презирающего смерть. Григорий понял, что просто не хочет стрелять и в этот момент кто-то прыгнул на него сбоку и опять наступила темнота…
Авестьянов встряхнул головой, прогоняя накатившее воспоминание. Тогда, после того эксцесса в ноябре 1921-го, он после лазарета был разжалован в поручики и назначен в батальон Малиновского командиром роты. Конфликтовать с комбатом не пришлось, но их взаимное отчуждение было заметно в полку всем. Эксцесс получил известность наверху и Авестьянов одно время грешил на капитана Адлерберга, погибшего через месяц под Августовом, пока не узнал, что рапорт "о попытке застрелить бывшего краскома" состряпал порученец Адлерберга прапорщик Дулич. На Малиновского Григорий даже не думал, зная его характер. Разжалование он воспринял как должное, нервы нервами, а за поступки отвечать надо. Вновь штабс-капитаном Григорий стал уже после войны, приняв у уходившего на повышение Малиновского батальон. Второй раз судьба свела его с Родионом Яковлевичем уже в 1930-м в Манжурии, когда генерал-майор Малиновский принял под своё начало дивизию, в составе которой воевал 236-й пехотный полк Авестьянова.
Далее разговор с Коронатовым пошёл о семейных делах. Делились новостями, хвастали успехами подрастающих отпрысков.
– Ты надолго в Москве планируешь? – спросил напоследок Коронатов.
– Дня на два-три. Впрочем, не загадываю. Смотря сколько ваша лавочка у меня времени отнимет.
– Это ты зря… Это ты к завтрашнему вечеру управишься.
– А что?
– Да вот вздумалось мне по дружбе досугом твоим озаботиться.
– Это как выйдет. Я и сам подумывал в театрик какой сходить.
– Артисток на вечер? – Коронатов усмехнулся. – Ни в жизнь не поверю! Чтоб ты! Да от Любаши на сторону? Х-ха!
– Вообще-то я о спектаклике подумывал…
– Тогда рекомендую премьеру в Большом. В пятницу… Новый балет Прокофьева "Ромео и Джульетта". Я на той неделе на Путиловский завод ездил, успел в Петрограде посмотреть перед отъездом в Москву. Знаешь, партия "Монтекки и Капулетти" до сих пор в ушах звучит. Так что, благоволи сходить.
– Жаль. До пятницы меня в Москве уже точно не будет.
Коронатов кивнул и пожал напоследок руку.
– Бывай, Григорий Александрович. До вечера. Сегодня вечером непременно жду тебя в гости. Галина очень тебе обрадуется.
– Всенепременно загляну.
Спускаясь по лестнице, Авестьянов думал о вечернем визите к Коронатовым, но как-то незаметно мысли переключились на дела службы. Он задумался о Польше и о полученном назначении. Польская граница всегда была "горячей". Мелкие стычки в двадцатые, диверсанты, нарушение границ авиаразведчиками. Потом боестолкновения в 1931-м, когда русские корпуса прошли через Восточную и занятую поляками Западную Пруссию, прошли в Берлин на помощь рейхсверу, и Антанта не решилась на большую войну в Европе. Польша – насыщенный войсками Антанты буфер между Россией и Германией. И поляки давно жаждут реванша.
Пели добровольцы, Пыльные теплушки
Ринулись на запад в стукоте колес.
С бронзовой платформы выглянули пушки.
Натиск и победа! или – под откос.
Арсений Несмелов
Образованное на исходе мировой войны новое Польское государство с самого начала своего существования взяло курс на расширение территорий за счёт ближайших соседей. Политике польской экспансии поспособствовали капитуляции Германии и Австро-Венгрии, армии которых более не могли вести активных боевых действий. Претензии Польши распространялись на старые границы 1772 года, в орбиту которых социалистическое правительство в Варшаве включало значительные территории Малороссии, Новороссии и Белороссии и часть земель Чехословакии и Германии.
В ноябре 1918-го после ухода германских частей из Белороссии, в неё, в соответствии с принятым стратегическим планом советского правительства, начали быстро продвигаться войска красной армии недавно образованного Западного фронта, а с запада в Белороссию устремились поляки. Наступление Западного фронта шло в направлении недавно образованных прибалтийских государств, а также в Белороссию, последующим направлением в ходе развития наступления красное командование считало польское.
Успешное наступление польских армий шло весь 1919 год и половину 1920-го, где полякам в Белороссии, Литве и Украине противостояли войска Западно-Украинской Народной Республики, Украинской Народной Республики и РККА. Уже в марте 1919-го поляки взяли Слоним и Пинск, выбив оттуда части УНР. В апреле вошли в Вильно, Барановичи и Лиду, в июле взяли важные железнодорожные узлы Молодчино, Лунинец и Вилейка, несколько раньше поляки заняли Ровно, в августе взяли Менск(1) и Бобруйск. Осенью 1919-го фронт стабилизировался на линии: Полоцк – Борисов – Бобруйск – Мозырь – Житомир. Достигнув практически всех запланированных успехов касательно границ 1772 года, Варшава инициировала мирные переговоры с большевиками, которые окончились ничем в декабре.
В марте 1920 года началось частное наступление польских войск в Белороссии, окончившееся взятием Мозыря и Калинковичей. А уже в конце апреля, после перегруппировки войск, польская армия начала генеральное наступление. К середине апреля в составе польской группировки в Белороссии имелось свыше 60 тысяч штыков и 7 тысяч сабель, в составе украинской группировки было более 30 тысяч штыков и около 5 тысяч сабель. Уже в первый же день наступления 25 апреля поляками был взят Овруч, на следующий день Коростень, Житомир, Радомысль. 12-я красная армия была разбита на голову. 6 мая почти без боя поляки вошли в Киев.
К этому времени значительные изменения произошли в положении ВСЮР и всего белого движения. После череды поражений в ноябре-декабре 1919-го, отступление деникенцев приостановилось под Екатеринославом(2). В конце ноября, после спровоцированного 'союзниками' по Антанте мятежа чехословацкого корпуса, в бою с красными партизанами погиб адмирал Колчак. Парализовав железнодорожные сообщения в тылах белосибирской армии, 60 тысяч превосходно вооружённых и отдохнувших в тылах чехословаков устремились во Владивосток, таща с собою сотни вагонов награбленного в России добра. Поезда русской армии чехословаки останавливали, грабили, заводили в тупики, отбирали паровозы. Благодаря им застряли свыше ста двадцати эшелонов с военным имуществом, с ранеными и беженцами. В захваченных поездах чехословаки не гнушались выбрасывать пассажиров из вагонов, а чаще просто отбирали паровозы там где настигали, кого на станциях, а кого и в тайге, обрекая на смерть в сибирские морозы от холода, голода и болезней. В обречённых эшелонах вспыхнули эпидемии тифа, на них нападали банды разбойников всех мастей и отряды красных партизан. Бравые чехословаки не ограничивались только грабежами, нередко их действия носили сковывающий характер для перегруппировки резервов белосибирских войск.