Страница 8 из 10
Только вот Сэм ее не любил. И женился на ней шутки ради. Он бросил ее, словно она ничего для него не значила. И даже меньше, чем ничего. Он бросил ее и даже не оглянулся.
Отэм поставила пустой стакан в раковину, и стук стекла о фарфоровую поверхность эхом разнесся по пустому дому. Сэм бросил ее опустошенной, сбитой с толку и обуреваемой множеством других эмоций. Отэм приехала в Вегас одна. А уехала оттуда замужней женщиной и по-прежнему одна. Отэм была одинока и напугана, когда сделала свой первый тест на беременность. Одинока и напугана, когда почувствовала первые движения ребенка в животе и впервые услышала биение его сердечка. Одинока и напугана, когда узнала, что у нее будет мальчик, и когда родила Коннора без поддержки близких только в присутствии врача и двух медсестер.
Спустя неделю после рождения Коннора Отэм позвонила адвокату Сэма и сообщила, что у него теперь есть сын. Через несколько дней был проведен тест на подтверждение отцовства, а еще через неделю Сэм в первый раз увидел своего ребенка.
Выключив на кухне свет, Отэм вышла в коридор. Она больше не чувствовала себя одинокой и напуганной, но ей потребовалось несколько лет, чтобы вновь сшить воедино свою жизнь из разрозненных обрывков. Чтобы создать безопасное гнездышко для Коннора и выстроить вокруг своего сердца непробиваемую стену.
Какая-то ее часть желала держать рождение Коннора в тайне от Сэма. Чтобы он принадлежал лишь ей одной. Потому что эта самая ее часть считала Сэма недостойным такого замечательного и красивого ребенка. И все же Отэм понимала, что мальчику нужен отец. Своего отца она почти не помнила и по собственному опыту знала, что Коннору лучше расти, имея Сэма в своей жизни. Даже несмотря на то что Отэм не одобряла его образа жизни, Сэм оставался отцом ее сына, и этого уже не изменишь.
Она остановилась возле детской, отворила дверь и посмотрела на пустую кровать. Подушка с Барни лежала на одеяле с Барни, которое она сшила сама, и сердце Отэм болезненно сжалось. Коннор должен был лежать в своей постельке, обнимая любимую подушку. Нет, Сэм его не заслуживал. Отэм видела, как Сэм уходил из клуба «Рейнир» вместе со своими товарищами и моделями. Ребенок не вписывался в его жизнь. Ведь он спортсмен, плейбой и наверняка проведет ночь с одной из длинноногих красавиц. Черт, он вполне может провести ночь не только с одной моделью, в то время как она, Отэм, отправится в постель в одиночестве.
В полном одиночестве. И так каждую ночь.
Нет, она ничего не имела против одиночества. Отэм была слишком занята, чтобы страдать, и все же… Когда она планировала такие свадьбы, как свадьба Тая и Фейт, в ее сердце закрадывалась тоска. Она так хотела этого. Хотела, чтобы мужчина смотрел на нее так же, как Тай смотрел на свою жену. Хотела, чтобы мужчина любил ее так же сильно. Хотела, чтобы у мужчины сладко сжималось сердце. Чтобы у него перехватывало дыхание. Чтобы он лишался сна от любви к ней.
Отэм вышла замуж за Сэма. Но он никогда не испытывал по отношению к ней ничего подобного. Если же она когда-нибудь снова выйдет замуж, это будет продуманным шагом. Ее больше не обманут смазливое лицо и обворожительная улыбка. Ей хотелось, чтобы выбранный ею мужчина смотрел на нее с вожделением и любовью до конца своих дней.
Проблема состояла в том, что теперь вся жизнь Отэм была так наполнена работой и сыном, что у нее совсем не оставалось времени и сил на что-либо другое. Несколько раз она пыталась ходить на свидания, но мужчинам нужна была подружка, у которой найдется для них время. Когда же у Отэм выдавалось свободное время, она предпочитала потратить его на массаж и педикюр, нежели на мужчину. Она могла самостоятельно доставить себе оргазм, а вот сделать себе массаж шеи и нарисовать на ногтях маргаритки вряд ли.
Отэм закрыла дверь детской и двинулась дальше по коридору. Свидания располагались в самом конце ее списка необходимых дел. Возможно, когда Коннор чуть повзрослеет, а ее бизнес перестанет отнимать столько времени, она будет готова поднять этот пункт на верхнюю строчку списка.
Солнечный свет проникал сквозь открытую дверь, отбрасывая длинные полосы на бежевый ковер и сине-красное одеяло с изображением трансформеров. Сэм ослабил галстук, расстегнул верхние пуговицы сорочки и стоял теперь в пятне света возле кровати сына. Коннор лежал на боку. Его глаза были закрыты, а грудь вздымалась спокойно и размеренно. Как и Сэма, Коннора было очень сложно разбудить. Он спал крепко и нагревался во сне точно печка. Его белокурые волосы стояли торчком на затылке, а руки свешивались с кровати, как если бы он тянулся за чем-то во сне.
Когда Сэм впервые увидел своего ребенка, сердце замерло у него в груди, а пол закачался под ногами. Впервые увидев Коннора, Сэм боялся прикоснуться к нему, ибо был уверен, что непременно причинит ему боль или что-нибудь сломает. На малыше весом около шести фунтов было надето что-то голубое. Невероятная ответственность словно дубинкой ударила Сэма по кружащейся голове. Он не собирался становиться отцом. Ведь хорошим отцом ему наверняка не стать. На плечи парня, который ненавидел, когда кто-то от него зависел, и по возможности избегал этого, внезапно свалилась огромная ответственность. А все потому, что он вел себя крайне безответственно. Такая вот ирония судьбы.
Сэм вышел из комнаты, но задержался в дверях, чтобы еще раз взглянуть на сына. Он любил Коннора. Той любовью, коей не существовало в его жизни до того самого момента, когда он впервые увидел крошечное личико сына. И все же Сэм не всегда знал, как себя с ним вести.
Он расстегнул ворот рубашки и снял галстук. К тому моменту, когда он увидел Коннора впервые, тест на определение отцовства был свершившимся фактом. Но Сэм не нуждался в этом тесте, ибо с самого начала знал, что Коннор его ребенок. Он был очень на него похож. Такой же белокурый и голубоглазый. Коннор был достаточно высок для своего возраста, и Сэм мечтал о том, как будет учить его кататься на коньках. Но несмотря на необычайную внешнюю схожесть с Леклером, мальчику категорически не нравились коньки. Что было просто немыслимо при наличии такого отца. Не говоря уж о том, что тот был наполовину канадцем.
Сэм несколько раз пытался его учить, но парнишка принимался плакать всякий раз, когда поскальзывался и падал. В хоккее нет места слезам, и после пятой попытки Сэм сдался. Черт возьми, Коннора даже не было на трибунах, когда в прошлом году Сэм выиграл Кубок Стэнли. Он остался дома с простудой. Вообще-то Коннору было всего пять лет, но Сэм в этом возрасте уже два года занимался хоккеем, и такая мелочь, как простуда, никоим образом не удержала бы его от посещения финальной игры в серии плей-офф.
Сэм снял пиджак и двинулся дальше по коридору. Из-за всех мероприятий, посвященных Кубку Стэнли прошлым летом, он проводил не так много времени с сыном. А теперь из-за школы и хоккейного сезона он будет видеть Коннора и того меньше. Сэма вовсе не радовало подобное положение дел, но поделать он все равно ничего не мог.
Дверь в гостевую спальню была распахнута, и Сэм закрыл ее. Здесь спала его последняя помощница Натали. Она была молода, красива и, как ему казалось, прекрасно справлялась со своими обязанностями. Но что еще более важно – она нравилась Коннору.
Жалюзи в спальне Сэма были подняты, и луна, белевшая в ночном небе Сиэтла, отбрасывала свой серебристый свет на пол и королевских размеров кровать. Сэм включил свет и увидел лежавшую на бело-голубом покрывале записку. Натали сообщала ему о том, что ей необходимо уехать в шесть часов утра. Сэм не собирался ругать ее за это, ведь из-за него она вынуждена была вернуться на работу на ночь глядя. Только вот если он хочет, чтобы Нат отвезла Коннора домой, тому придется подняться вместе с ним в половине шестого. Сэм взял с прикроватного столика ручку, написал, что сам отвезет Коннора, и сунул записку под дверь помощницы. Возвращаясь к себе в спальню, Сэм вдруг подумал, что не знает, где теперь живет его сын. Ему было известно, что в прошлом году Отэм переехала в Киркланд. Сэм смутно представлял себе, где это, но никогда не был в ее новом доме.