Страница 7 из 14
— Стой! — командует Анискин. — Подравняйся! Он старательно выравнивает мальчишек, просит поднять правые руки таким движением, словно в них пистолеты. Затем подходит к «газику»:
— Прошу посмотреть внимательно! Сначала вы, товарищ водитель.
Шофер разглядывает восьмерых, твердо говорит:
— Вот этот и этот! — и показывает на Петьку и Витьку.
— Теперь прошу вас, товарищ кассирша.
Женщина повертывается, коротко поглядев на мальчишек, поднимает руку:
— Вот этот и этот!
Ее палец направлен на Витьку и Петьку.
— Будем еще запираться? — спрашивает Анискин.
— Не будем! — срывая с головы чулок, говорит Петька Опанасенко. — Мы ограбили кассиршу.
И опять кабинет Анискина. Низко склонившись над столом, по-ученически высунув язык, участковый пишет протокол.
— …Подозреваемые показали, что, вырвав из рук кассирши сумку с деньгами, они проследовали в ельник, из которого проследовали… Куда, граждане Опанасенко и Матушкин, вы проследовали из ельника?
— В деревню проследовали, — отвечает Петька. — Куда же еще.
— …Из которого проследовали в деревню. Точка!
Потирая руки, Анискин поднимается, разминаясь, проходит по диагонали кабинета. У него от долгого сидения ноет поясница, и он массирует ее, потом садится на край стола.
— Устаю я от этой писанины — страсть как! — участковый морщится. — Ну, а теперь, граждане грабители, сообщите, куда вы спрятали сумку с деньгами?
Мальчишки молчат. Витька смотрит в пол, Петька презрительно сощуривается.
— Про сумку мы ничего не скажем, — после длинной паузы говорит он. — Ищите!
Анискин подходит к окну, выглядывает; видна широкая голубая Обь, на высоком яру шелестят листвой три старых осокоря, по реке плывет обласок — сибирская долбленая лодка. Участковый несколько секунд любуется знакомой картиной, затем, не оборачиваясь к мальчишкам, задумчиво говорит:
— Я знал, что про сумку вы мне не скажете. Вы про нее сказать не можете… Вы боитесь! — Он подходит к Петьке и Витьке. — Вами руководил взрослый человек. Вот его вы и боитесь.
Вернувшись к столу, участковый продолжает писать:
— От дачи дальнейших показаний Опанасенко и Матушкин отказались. Точка.
— А знаете, граждане грабители, как мы найдем того взрослого человека, который вас на преступление сподвигнул? Ты мне его сам назовешь, гражданин Петька Опанасенко… Вот сейчас ты подбородок задираешь, презрительно на меня смотришь, а дня через три-четыре сам прибежишь ко мне и скажешь: «Дядя Анискин, вот этот человек нас подбил на грабеж!»
Заложив руки за спину, до отказа зажмурив левый глаз, Анискин стоит возле деревенского клуба и разглядывает афишу фильма «Фантомас разбушевался». Участковый сосредоточенно шевелит губами, время от времени кивает, как бы подтверждая собственные мысли; наконец, он вынимает руки из-за спины, достает из кармана записную книжку — пухлую и потрепанную. Держа ее в вытянутой руке, Анискин поднимается на клубное крыльцо, перегибается через перила, стучит в окно. Буквально через две-три секунды из клубных дверей выходит заведующий Геннадий Николаевич Паздников.
ПАЗДНИКОВ. О, привет, привет, Федор Иванович! Как давно мы не виделись. Проходите в кабинет, я рад встрече с вами.
АНИСКИН. Здорово, Геннадий Николаевич! (Внимательно осматривает). Загорелый, веселый, при галстуке. Это хорошо, но вот по кабинетам мне некогда рассиживаться… Давай-ка присядем на крылечке.
ПАЗДНИКОВ. С удовольствием, Федор Иванович! Я вас слушаю.
АНИСКИН. Скажи-ка ты, заведующий сельским клубом товарищ Паздников, как это могло случиться, что в августе месяце ты четыре раза показывал кино про Фантомаса?
ПАЗДНИКОВ. Вы ошибаетесь, Федор Иванович. Этого не может быть.
АНИСКИН. Как не может быть? (Тычет пальцем в блокнот). А это что? Второго августа какой фильм гнали?
ПАЗДНИКОВ. «Фантомас».
АНИСКИН. Девятого августа, восемнадцатого и двадцать шестого какие фильмы гнали?
ПАЗДНИКОВ. Буквально глазам не верю, Федор Иванович!
АНИСКИН. Сегодня у нас какой месяц, какое число?
ПАЗДНИКОВ. Третье сентября… (Угасшим голосом). И опять фильм с Фантомасом! Невероятно!
АНИСКИН (строго, совсем официально). Извольте объяснить, товарищ завклубом, как это так получается, что у нас не кино, а сплошной Фантомас?
ПАЗДНИКОВ. Я совершенно растерян, Федор Иванович, нахожусь в недоумении, поставлен перед затруднительным фактом… Как говорится в драматургии: сдаюсь на милость победителя!
АНИСКИН (рассердился). Нет, нет, ты уж не сдавайся на милость, товарищ заведующий сельским клубом, а беги-ка за киномехаником Голиковым. Может быть, он нам объяснит, почему это со второго августа по третье сентября пять раз кино казал про Фантомаса.
ПАЗДНИКОВ. Бегу, Федор Иванович. Голиков в кинобудке. (Убегает).
Пока завклубом ходит за киномехаником, Анискин снимает форменный китель, галстук, расстегивает ворогник и закатывает рукава рубашки. Теперь в нем нет ни капли официального, служебного, строгого.
АНИСКИН. Сколько лет, сколько зим!.. Григорий Петрович, голубчик, скажите правду, ради бога! Вы все еще серчаете на меня за приемничек-то? Не серчайте, голуба душа, это я все от жадности, от глупости. Дай, думаю, совру Григорию Петровичу, что приемничек-то вчера работал, может, он его, старую рухлядь, и починит… Ну, скажите по-честному: все еще сердитесь на меня?
ГОЛИКОВ (добродушно смеется). Пустяки, Федор Иванович, я и думать-то забыл о приемнике.
АНИСКИН. Вот спасибо, милый человек, вот уж спасибо, голубчик! Ну, садитесь рядком, поговорим ладком… Да поближе ко мне садитесь, поближе, мил человек, а вы, товарищ завклубом, хотите стойте, хотите сидите, только не молчите. Вы — начальство, вам сам бог велел вопросы задавать.
ПАЗДНИКОВ. Григорий Петрович, я вас пригласил для того, чтобы общими усилиями… Я правильно говорю, Федор Иванович?
АНИСКИН. Замечательно говорите!.. «Общими усилиями». Во! Золотые слова!
ПАЗДНИКОВ…Чтобы общими усилиями выяснить, как и каким образом в нашем клубе в августе еженедельно демонстрировался фильм о Фантомасе.
АНИСКИН (держа перед глазами блокнот). Я так культурно выражаться, как Геннадий Николаевич, не умею, но вопросы у меня имеются. Почему, Григорий Петрович, в районном отделе кинофикации вы не взяли вот такие кинокартины. (Надевает очки). Товарищ завклубом, он все больше на аккордеоне играет, ему за вами следить некогда, а я — милиция. Мне фильмы про Фантомаса во где сидят! Так что отвечайте, почему вы не взяли кинокартины: «Русское поле», «Отчий дом», «Белорусский вокзал», «Ангел в отпуске», «Хозяин тайги»?
ГОЛИКОВ (добродушно смеется). План, план, Федор Иванович. Слыхали вы такое слово?
ПАЗДНИКОВ. Видите ли, Федор Иванович, фильмы бывают коммерческие и некоммерческие…
АНИСКИН (перебивает). Это — дело известное… А вот вы знаете, товарищ завклубом, сколько доходу получили от фильма «Фантомас» двадцать шестого августа? Во! Не знаете!.. Двадцать шестого августа из четырехсот тридцати мест были заняты шестьдесят, да и то ребятишками, с которых вы берете по десять копеек. Убытки — шестьдесят три рубля шестьдесят копеек. Это первый факт. Второй факт: в соседней деревне Переево на кинокартину «Русское поле» все билеты были проданы…
ПАЗДНИКОВ. Факты поразительного значения!
АНИСКИН. Вот и я говорю: факты поразительного значения… Но ведь и это не все, товарищи работники культурного фронту. Третий факт такой, что в прошедшем августе дважды демонстрировалась кинокартина «Великолепная семерка». Убытки — семьдесят девять рублей восемьдесят копеек, так как присутствовали обратно одни мальчишки и девчонки…
После этих слов Анискин неожиданно резко встает, спустившись с крыльца, вынимает из кармана еще одну бумагу.
— Больше с вами, товарищи культурные работники, разговаривать у меня времени нету, — говорит он. — Так что, Григорий Петрович, возьмите документы, а я пошел…