Страница 57 из 82
Полицейский, охранявший садовую ограду, мочился, когда подошла супружеская пара Парельсов в сопровождении главного инспектора полиции.
— Эй, караульный, отопри калитку! — приказал инспектор. Полицейский поспешно застегнул брюки и побежал выполнять приказ. Уже на улице Пере Парельс дал волю своему гневу.
— Грязные свиньи! — воскликнул он.
Повсюду на тротуарах стояли полицейские, на перекрестках виднелись всадники со шпагами, в плащах и треуголках.
Полицейские провожали супругов Парельс недоверчивыми взглядами. Когда Пере Парельс со своей женой подходили к площади, послышался глухой рокот, земля задрожала, и они прижались к ограде какой-то виллы. Вверх по холму взбирались кони, впряженные в кареты. Полицейские на тротуарах потянулись к кобурам, готовые ко всякой неожиданности. Всадники, охранявшие перекрестки, обнажили шпаги и сделали на караул. Свита приближалась, громко цокали конские копыта о брусчатку. Звучали корнеты. Кое-кто из жителей, напуганные этим неожиданным духовым оркестром, выскочили на улицу, но были тут же водворены по своим домам. Даже на деревья взобрались вооруженные люди. Густой туман придавал кортежу призрачный вид.
Застигнутые врасплох и прижатые к ограде, Пере Парельс и его супруга увидели перед собой отряд кирасиров и несколько карет, сопровождаемых гусарами, чьи копья срывали листву с нижних веток деревьев. В одних каретах занавески были задернуты, в других — открыты. В карете с открытым окошечком Пере Парельсу удалось разглядеть знакомое лицо. Кавалькада миновала ошарашенных супругов, окутав их облаком пыли. Когда Пере Парельс пришел в себя от изумления, он вполголоса воскликнул:
— Ну, уж это слишком!
— Кто там ехал? — спросила жена с легкой дрожью в голосе.
— Король. Пойдем.
— Комиссар Васкес, выслушайте меня, и не пожалеете. Преступление всегда есть преступление.
Комиссар Васкес швырнул на стол бумаги, которые читал, и метнул испепеляющий взгляд на нищего осведомителя, который стоял перед ним, нервно сплетая руки и покачиваясь то на одной ноге, то на другой в отчаянной попытке привлечь к себе его внимание.
— Какого черта его впустили ко мне в кабинет? — прорычал комиссар, закатывая глаза к обшарпанному потолку.
— Никого не было, и я осмелился… — объяснил осведомитель, приближаясь к столу, заваленному газетами, папками, фотографиями.
— Во имя распятого господа бога! Во имя вечного спасения моей… — взмолился комиссар, но вдруг осекся, поймав себя на мысли, что пользуется лексикой назойливого посетителя. — Оставишь ты меня, наконец, в покое? Пошел вон!
— Комиссар, вот уже пять дней я обиваю ваши пороги.
Было всего два дня до истечения срока, отпущенного Немесио Кабра Гомесу заговорщиками, а он так и не узнал ничего о том, кто убил Пахарито де Сото. Убийство Савольты спутало ему все карты: полиция сбилась с ног, занимаясь только этим преступлением. Усилия Немесио разыскать заговорщиков и предупредить о том, что их разыскивает комиссар Васкес, тоже не увенчались успехом: он натолкнулся на упорное молчание всех, к кому обращался с расспросами в течение этих пяти роковых дней.
— Пять дней? — прорычал комиссар Васкес. — Мне они показались пятью годами. Вот что, приятель, убирайся-ка отсюда подобру-поздорову и чтобы я больше тебя никогда не видел. Если ты еще хоть раз попадешься мне на глаза, я прикажу немедленно тебя арестовать, понятно? А теперь вон отсюда!
Немесио Кабра Гомес, охваченный мрачным предчувствием, покинул кабинет и спустился на нижний этаж. Внезапно мысли его были прерваны. Внизу царила суматоха: слышались возгласы, со всех сторон сбегались полицейские агенты. «Что-то произошло! — подумал он. — Надо поскорее сматываться». Но как только он попытался ускользнуть, один из полицейских схватил его за руку и оттащил в дальний угол зала.
— Прочь с дороги, — приказал он.
— Что случилось? — спросил Немесио.
— Привезли опасных преступников, — ответил полицейский.
Немесио замер на месте, затаив дыхание. Из его угла хорошо просматривалась входная дверь и стоявшая перед ней металлическая тюремная карета без окошек. От нее в глубь здания выстроились двойной шеренгой вооруженные полицейские агенты, образуя нечто вроде живого коридора. Арестованных вытолкали из тюремной машины. Немесио обомлел. Он хотел скрыться, но полицейский крепко держал его. В наступившей тишине раздавалось лишь позвякивание наручников. Арестантов ввели в здание. Их было четверо. Самый молодой из них плакал. Хулиан потерял где-то берет, вокруг его глаза красовался фиолетовый синяк, а куртку на овечьем меху покрывали пятна крови. Он шел, держась за бок закованной в наручники рукой, едва стоя на ногах. Мужчина со шрамом выглядел спокойным, но глаза его, окаймленные черными кругами, ввалились.
— Что они сделали? — шепотом спросил Немесио полицейского.
— Кажется, убили Савольту.
— Но ведь Савольту убили в полночь под Новый год.
— Заткнись!
Немесио не посмел сказать, что в тот самый час находился вместе с этими людьми в фотоателье, куда Хулиан силой привел его. Страх оказаться замешанным в эту историю заставил его замолчать. Несмотря на все усилия Немесио остаться незамеченным, мужчина со шрамом увидел его и подтолкнул локтем Хулиана. Хулиан поднял глаза и посмотрел на Немесио.
— Ты предал нас, сукин сын! — выругался Хулиан в гневе, который, казалось, исходил из самых глубин его души.
Полицейский, сопровождавший Хулиана, ударил его прикладом мушкета, и Хулиан упал на пол.
— Убрать! — приказал человек в штатском.
Печальная процессия проходила мимо Немесио. Двое полицейских, подхватив Хулиана под руки, поволокли его за собой: за ним стелился кровавый след. Мужчина со шрамом, поравнявшись с Немесио, остановился и устремил на оборванца леденящий, презрительный взгляд.
— Зря мы тебя не прикончили тогда, Немесио. Но кто бы мог подумать, что ты способен на такое!
Жандармы подтолкнули его вперед. Немесио, на мгновенье остолбенев, вдруг вырвался из рук полицейского и бросился вверх по лестнице. На площадке он столкнулся с комиссаром Васкесом.
— Комиссар, эти люди не виноваты!.. Я могу подтвердить! Они не убивали Савольту!
Комиссар Васкес посмотрел на него, словно на таракана, заползшего к нему в постель.
— Ах, так ты еще здесь! — побагровел он от ярости.
— Вам придется выслушать меня, комиссар, хотите вы того или нет! Эти люди не виноваты, эти люди…
— Убрать его отсюда! — закричал комиссар, отталкивая Немесио и продолжая свой путь.
— Комиссар! — умолял Немесио, пока двое здоровенных полицейских волокли его к выходу. — Комиссар! Я был с ними, я был с ними, когда убили Савольту! Комиссар!!!
Кортабаньес и Леппринсе уединились в библиотеке. Леппринсе с мрачным видом нервно шагал по комнате, бурно жестикулируя. Кортабаньес, отяжелевший после обильной пищи, внимательно слушал, лениво развалясь в кресле, оттопырив нижнюю губу и полуприкрыв веки. Когда француз кончил говорить, адвокат протер кулаками глаза и, слегка помедлив, спросил:
— Знает ли он больше того, что говорит, или говорит больше того, что знает?
Леппринсе остановился посредине комнаты и в упор посмотрел на адвоката.
— Сейчас не время каламбурить. Так или иначе, он очень опасен.
— Если у него нет никаких доказательств, он не опасен. Я говорил тебе, он стар и одинок. И вряд ли решится на какую-нибудь авантюру. Какой ему в этом прок? Если же он основывается лишь на подозрениях, ему лучше помалкивать. Сегодня он лез в бутылку, а завтра успокоится и все увидит в другом свете. Зачем ему нарываться на скандал? Мы уговорим его уйти на покой, и он согласится с приятной возможностью стричь купоны.
— А если это не просто подозрения?
Кортабаньес вырвал несколько редких волосков, в беспорядке торчавших у него на затылке.
— Что он может знать?
Леппринсе снова зашагал по библиотеке. Спокойствие адвоката вселяло в него уверенность, но раздражало.