Страница 6 из 7
– Не было ничего – вновь повторил я упрямо.
Самое ужасное заключалось в том, что я говорил правду. Во всяком случае, в отношении себя. И от этого чувство досады и обиды лишь возрастало: «ну почему всегда и за всё отдуваюсь я один?»
Сафо работал за стойкой центрального буфета. Именно он вчера предложил мне «снять девочек» из немецкой группы, которая ужинала в ресторане.
– Смотри, какие классные – обратил он моё внимание на столик в самом центре зала, за которым выделялись две девицы с аппетитными формами. – Присядем к ним, а там видно будет. Видишь, – группа ушла, а они остались, – явно съёмные. – заключил он с видом знатока.
Впрочем, не верить ему, не было никаких оснований: у него был намётанный глаз и огромный опыт работы в «Интуристе».
Меня же, уговаривать было излишне.
– Guten abend! («Добрый вечер!») – мы одновременно и неожиданно возникли с двух сторон, явно ошарашив не только прелестных и очаровательных девушек, но и, одновременно, работников КГБ. Приятель мой, широко улыбаясь, уверенно водрузил в центр стола бутылку «Узбекского мускатного игристого».
– Добрый вечер! – совершенно без акцента ответила одна из них, очень быстро придя в себя и узнав нас.
Я растерялся от неожиданности, однако, вскоре всё прояснилось. Она жестом пригласила нас присесть и представилась:
– Наташа – и, взглянув на подругу, коротко произнесла: – Хельга.
Мы попросили прощения за свою бестактность и тоже поспешно представились. Как вскоре выяснилось, Наташа являлась сопровождающим гидом из Москвы, а Хельга – руководителем группы. Последняя, по-русски не знала ни единой буквы. Впрочем, мы с другом также не шпрехали по-немецки (за исключением нескольких дежурных слов). Так что услуги Наташи пришлись очень кстати.
Сафо оказался прав: судя по тому, как подруги легко пошли с нами на контакт, а спустя уже минуту, откровенно разглядывали наши загорелые молодые и крепкие тела, девочки не то, чтобы изголодались, но явно были не против, отведать немного экзотики.
Я высоко вскинул свою руку над головой и сделал небрежный щелчок в сторону официанта: через пять минут стол ломился от деликатесов, которые были «сэкономлены» для нас заботливыми «халдеями» с предстоящего банкета. Завязалась непринуждённая беседа, вперемежку с дежурными шутками, которыми, как правило, доверху забиты головы барменов, на все случаи жизни.
Наташа – смуглая брюнетка с прямыми волосами до плеч и большими выразительными глазами, очень напоминала мне солистку из модного в ту пору квартета «Shocking Blue» Мариску Верес. Она выглядела так же стройно и не менее сексапильно. И, тем не менее, в отличие от нидерландской знаменитости, обладала одним существенным недостатком – у Наташи была маленькая грудь.
Хельга же, напротив, была стопроцентной немкой: со светлой кожей, с коротко стриженой рыжеватой причёской и открытым доброжелательным лицом. Одним словом, истинная арийка, любительница пива и сосисок, происходившая родом из какого-то провинциального баварского городка, название которого я так и не запомнил. Единственным минусом (для меня) были её габариты: я на секунду представил её восседающей на мне и… мгновенно встряхнулся. Странно, но то, что для меня было «смертью», для приятеля оказалось «плюсом».
Внимательно оглядев обе жертвы поближе, приятель незаметно моргнул мне в сторону московской переводчицы, давая понять, что он предпочитает более жопастую немку. Я не возражал. К тому же, перспектива, молча сопеть в кровати с необъятной грудой мяса, выглядела несколько вульгарно и пошло: я жаждал не только женского тела, но ещё и человеческого общения. Сафо же, мои эстетства казались несколько чуждым и непонятным излишеством: его интересовало только то, что находилось ниже талии, особенно – с обратной её стороны.
Ещё через десять минут не осталось и следа от былой скованности: изумительное «Мускатное игристое» и «Столичная» делали своё дело, приближая нас к заветной цели.
Бдительные сотрудники из органов, не решаясь подойти к нашему столику, издалека делали нам с товарищем знаки, расшифровать которые не составляло труда даже законченному тупице. Естественно, мы с товарищем в упор «не замечали» этих пассов, наглым образом игнорируя их усердие и вводя последних в бешенство своим вконец нахальным и вызывающим поведением.
– Ты видишь? – обратил я внимание моего друга.
– Конечно – улыбнувшись и искоса бросив взгляд в их сторону, ответил мне Сафо. – Это – ерунда: у меня есть план.
Видимо, количество алкоголя стало переходить в качество: нам было уже абсолютно все «по барабану». Главное – сегодня нам хорошо в такой весёлой и дружеской компании. Вечер обещал быть памятным, а что будет завтра – наплевать.
Сафо склонился к моему уху:
– Я через десять минут пройду к себе в буфет, спущусь в подвал, а оттуда на улицу, к своей «копейке». А ты проведёшь их через фойе, мимо охраны и выведешь на улицу. Я подъезжаю, вы быстро садитесь и … дальше – дело за мной. Договорились?
Я кивнул головой: меня уже захватил кураж и я был готов к самым безрассудным действиям.
– Ну, что: поедем ко мне, нах хаузе? – весело обратился товарищ к девочкам и добавил, глядя на порядком раскрасневшуюся Хельгу: – Шпилен-шпилен, ай-лю-лю, яволь?
Это «шпилен-шпилен» чуть не свалило нас с Наташей под стол.
– Javohl, javohl! – затрясла своими «эдельвейсами» немка и заговорчески подмигнула приятелю белёсыми ресницами. Она уже давно поняла – к чему идёт дело, и лишь томилась в ожидании. Её откровенно веселила и забавляла наша конспирация.
Впрочем, зачем было ей, – родившейся на Западе и привыкшей к раскованности и свободе, – знать все хитросплетения нашей мудрёной и сложной совковой жизни. Мне сделалось смешно оттого, что мы такие разные: многое в нашем поведении приводило её в изумление, переходящее нередко в недоумение, в то время, как мы совершенно искренне питали к ней жалость, поражаясь её наивности. Нет, что ни говори, но мы были из совершенно различных миров, а потому представляли друг для друга исключительный интерес.
Вскоре мой друг исчез, и я, крепко ухватив под рученьки моих спутниц и оказавшись, таким образом, посередине, уверенно пошёл прямо «на врага».
«Неприятель» был сбит с толку и находился в явном замешательстве: как быть? Разговаривать с иностранными туристами им строго запрещено. Изъять меня незаметно – нет никакой возможности. Тем не менее, смекалистый и хитроумный ака-Борис нашёл способ – донести до моего слуха преступность наших замыслов, с вытекающими отсюда тяжкими последствиями.
Не глядя на нас, он обратился ко мне по-таджикски, цедя сквозь зубы:
– Мон ваёя! На кун! Пага ганда мешёд! («Оставь их! Не делай! Завтра плохо будет!»)
Со стороны, казалось, что он обращается вовсе не к нам, а к своему сотруднику.
Я же, продолжая улыбаться своим подружкам, медленно, но упорно продвигался к выходу, притворившись глухим, словно эти замечания относились не ко мне. Это ещё больше взбесило старого «гвардейца»: он просто не находил себе места, перебегая короткими шажками от одной мраморной колонны к другой. «Как так: игнорировать меня!? Ну, ничего: сейчас мы его на улице возьмём!»
Едва очутившись на свежем воздухе, мы пулей спустились вниз по лестнице, как раз туда, куда подъехал на своей машине Сафо и, быстро забравшись вовнутрь, тронулись с места. Обернувшись назад, я увидел, как несколько человек спешно пытаются сесть в милицейский «бобик». Сафо усмехнулся: он резко свернул с проезжей части куда-то в сторону и, выключив фары, стал петлять по хорошо известным ему переулкам и дворам. Через десять минут мы уже сидели у него дома: довольные и радостные, празднуя нашу победу.
Квартира, состоявшая из двух комнат с крохотным коридором посередине, представляла собою типичное советское жильё 70-х годов прошлого столетия: железобетонный каркас, с низкими потолками, тонкими стенами и идеальной звукопроводностью.
Как и полагается вначале, для приличия, мы собрались все вместе в небольшой комнате, которая являлась, судя по всему, гостиной. Мой друг произнёс дежурный тост, обставленный витиеватыми восточными фразами, смысл которых сводился к тому, что пора всем в койку.