Пятая авеню

Глаза у девушки расширились.

– А как?

– Не знаю. Встаньте перед ними, помашите руками. Когда они приблизятся, я ухвачусь за поводок, и они снова станут вашими. – Он посмотрел на другую сторону улицы и указал на группу деревьев. – Я буду там.

– Так легко это не получится.

– Получится, – заверил девушку Луис. – Пошли.

Он стал переходить улицу.

– А ведь я даже и не знаю, как вас зовут, – сказал он. – Я – Луис Райан.

– А я – Энн Робертс, – представилась она и снова побежала. – Обещаю, если мы поймаем этих собак, вы об этом не пожалеете!

В тот вечер за ужином Энн рассказала Луису, что выгуливала этих собак для того, чтобы заработать денег на учебу в колледже. Сейчас, вспоминая тот день и все, что за ним последовало, он представлял себе, что она не умерла и что все идет так, как должно было бы идти, не сломай Джордж им жизни. Но потом, как это бывало всегда, Луис вспомнил тот снежный февральский вечер – накануне суд оставил без удовлетворения последнюю апелляцию Джорджа – и все то, что он вспоминал до этого, буквально рушилось и разбивалось вдребезги.

Вытянув руку, он взял со стола фотографию Энн. Когда умирала его мать, он был бессилен ей помочь. Ее смерть он воспринял как свою собственную судьбу. Но тот, кто виновен в смерти его жены, должен быть наказан. Эту смерть Луис Райан не считал неизбежной.

В течение многих лет Луис рисовал в своем воображении, как Джордж Редман убивал его жену. В течение многих лет он представлял себе, какой радостью для него было бы лишить этого человека женщины, которую Райан считал своей самой большой любовью. Но по прошествии времени он, размышляя об убийце Энн, понял, что раз Редман так сильно любит свою жену, то должен испытывать подобные чувства и к «Редман Интернэйшнл», и к своей дочери Селине.

Они олицетворяли собой его жизненные успехи и до поры не беспокоили Луиса. Но вот теперь, когда дочь Редмана и его многопрофильная компания оформились окончательно и стали главными ценностями его жизни, Райан пробудился. Для того чтобы заставить Редмана почувствовать такую же боль, которую он сам испытывал все эти годы, Луис должен лишить этого человека всего и не останавливаться до тех пор, пока окончательно не удовлетворит жажду мести.

В дверь его офиса постучали. На часах было всего половина восьмого. Майкл должен явиться к нему через полчаса.

– Войдите, – сказал он.

Дверь раскрылась, и в офис вошла его секретарша Джуди. Увидев, что он держит в руках фотографию жены, она остановилась в нерешительности, вспомнив, как несколько лет назад, войдя к нему без вызова и застав его с фотографией жены в руках, увидела в его глазах слезы. Джуди быстро повернулась, чтобы уйти.

– Простите, – извинилась она. – Я вошла уточнить кое-что по работе. Джим сказал, что вы уже на месте.

В одной руке она держала свежий номер «Нью-Йорк таймс», а в другой чашку кофе, над которой поднимался пар.

– И собиралась оставить вам это, – добавила она.

Отложив фотографию Энн, Луис заставил себя улыбнуться.

– Напомните мне увеличить вам жалованье, – сказал он. – Вы принесли именно то, что мне сейчас необходимо. Входите.

– Я думаю, в этой газете вы найдете кое-что интересное, – объявила она, подходя к его столу.

Джуди была привлекательной женщиной в возрасте между сорока и пятьюдесятью, с коротко подстриженными белокурыми волосами и массивным носом. Она работала у Луиса почти двадцать лет и разбогатела благодаря незаменимому и очень ценному качеству – она умела хранить секреты.

– Особенно на первой полосе и в разделе «Бизнес».

Луис озадаченно посмотрел на нее.

– Что именно?

Джуди поставила перед ним чашку кофе.

– Вот это, – ответила она, передавая ему газету, на первой полосе которой была фотография нового здания Редмана.

Небоскреб компании «Редман Интернэйшнл» с одним из взорвавшихся прожекторов – фото обгорелого прибора крупным планом на фоне здания. Заголовок, напечатанный во всю ширину страницы, гласил: «ДЕНЬ ВЗРЫВОВ ДЛЯ ДЖОРДЖА РЕДМАНА».

Прежде чем Луис смог прореагировать на увиденное фото, Джуди, открыв рубрику «Бизнес», добавила:

– И посмотрите на это.

Напечатанный крупными буквами заголовок сообщал: «СТОИМОСТЬ АКЦИЙ РЕДМАНА ПРОДОЛЖАЕТ ПАДАТЬ; ПЛАНЫ ПО ПОГЛОЩЕНИЮ «УЭСТТЕКС» ПОДТВЕРЖДАЮТСЯ».

Луис бегло пробежал публикацию под заголовком, потом, вернувшись на первую полосу, прочитал о прожекторах, которые Винсент Спокатти начинил взрывчаткой. Закончив чтение, он поднял глаза на Джуди.

– Мне кажется, сегодня тоже будет тяжелый день.

Глава 10

Майкла Арчера разбудил резкий треск выстрела и истошные крики людей, донесшиеся с улицы.

Испуганный, он сел на кровати и лицом к лицу оказался со своим лучшим другом Руфусом, охотничьим псом с золотистой шерстью, который постоянно был с Майклом в течение четырнадцати лет. Держа в зубах изгрызенную по краям пластиковую тарелку, пес сидел у самой кровати.

Майкл снова лег на матрас и закрыл глаза. Уже рассвело, утро было сырым и теплым. Повернувшись на бок, он смотрел на то, что стало его единственным домом – непомерно дорогие однокомнатные апартаменты на Б-авеню. Здесь пахло, как в сортире, и помещение было заставлено коробками, присланными со всех концов света.

Руфус ткнулся носом в его руку, Майкл встал и, проходя мимо окна, осторожно выглянул в него. Внизу на тротуаре небольшая группа людей обступила женщину, лежавшую лицом вниз. Вокруг ее головы разливалась лужа крови. Почти у всех обступивших ее людей в руках были мобильные телефоны: одни фотографировали, другие куда-то звонили. Добро пожаловать в этот долбаный Нью-Йорк, подумал он.

Взяв у Руфуса миску, Майкл насыпал в нее сухого собачьего корма. Наблюдая за тараканами, бегающими по столешнице, писатель не мог не усмехнуться иронии ситуации, из-за которой он вынужден жить в этой помойке.

В свои тридцать четыре года он был одним из самых могущественных и влиятельных людей Голливуда. Его фильмы приносили миллионные кассовые сборы, он написал шесть романов, четыре из которых экранизировал, выступая в качестве продюсера и исполнителя главных ролей. Публика воспринимала его не только как прекрасного актера и писателя, но также и как уважаемого бизнесмена. Посредством своих романов и фильмов он вводил своих почитателей в иной мир, предоставляя им желанное убежище. Он был их кумиром, их сияющей звездой. Он был непобедимым.

Но они сильно заблуждались.

Его почитатели знали только то, что Майкл Арчер позволял им знать. А потому они не могли знать, какую жизнь он вел и какой опасности подвергался.

Тревожные сигналы он поначалу воспринимал как напоминания о каких-то мелочах. После очередной крупной покупки его импресарио и бухгалтеры звонили ему и советовали умерить расходы.

– Вы ведете себя как правительство, – говорили они ему. – Помните, даже у вас существуют пределы финансовых возможностей.

Слушая их, Майкл согласно кивал, но почти сразу забывал их предостережения, а вместо этого вспоминал, как он начинал в Голливуде, когда денег было настолько мало, что он был счастлив, если ему удавалось поесть хотя бы один раз в день. Тогда у него не было ни виллы в Италии, ни особняка в Бостоне, ни поместья в Беверли-Хиллз. Тогда Майкл жил в убогой квартирке в западном районе Лос-Анджелеса и не думал ни о чем, кроме как о еде и поисках любой работы.

Чтобы изгнать из памяти воспоминания об этих днях, Майкл окружил себя роскошью, часто тратя за неделю больше, чем многие люди зарабатывали за год. Он никогда не предполагал, что его банковские счета вдруг окажутся пустыми. Пока это не стало реальностью.

Он уже две недели отдыхал на фешенебельном курорте в Каире, когда ему позвонил его импресарио и сообщил, что банк собирается наложить арест на все три принадлежащие ему дома. А также и на «Феррари», «Ламборджини» и обе яхты.

Это известие повергло его в шок.

– Если до нынешней среды вы не внесете в банк два миллиона долларов в счет покрытия ваших долгов, все перечисленное будет у вас отобрано.