Страница 194 из 196
Во всяком случае, не подлежит сомнению, что священным «копьем Финееса и Лонгина» владели последовательно 5 римско-германских Императоров Саксонской династии, а затем 7 кайзеров Швабской династии Гогенштауфенов, в том числе легендарные Фридрих I Барбаросса («Рыжебородый») и его не менее знаменитый внук Фридрих II, прозванный «чудом мира» (stupor mundi)[81].
Фридрих I Барбаросса (1152-1190 г.г.), в чьих жилах текла кровь враждовавших дотоле древних родов Штауфенов и Вельфов, поистине обладал всеми качествами идеального средневекового правителя и рыцаря. Мечтавший о восстановлении древней Римской Империи в прежнем блеске, рыжебородый Император, хотя и не имел под своим началом победоносных древнеримских легионов, покорил всю Италию, взял Милан (откуда вывез реликварий с мощами трех евангельских «царей-волхвов», доныне хранящийся в Кельнском соборе) и доказал свое превосходство над папой. Он взял Рим и – с «копьем Лонгина» в руке! - лично возглавил штурм Ватикана, вынудив папу искать спасение в бегстве. Позднее, встретившись с папой в Венеции, Барбаросса – опять-таки со Святым копьем в руке! – преклонил колена перед папой, которого только что победил на поле боя, и поцеловал ему ноги. Но это было ничем иным, как военной хитростью, необходимой для того, чтобы выиграть время и восстановить свою власть над мятежной Италией. Фридрих I Барбаросса погиб во время III Крестового похода, утонув при переправе через р. Салефу в Сирии. В момент переправы через реку Святое копье выскользнуло у него из рук – и конь Императора в тот же миг оступился![82] Из реки его извлекли уже мертвым. Впрочем, смерть во время Крестового похода (как и во время всякого паломничества к святым местам вообще) считалась достойнейшим концом для рыцаря и вообще всякого христианина и верным пропуском в рай[83]…
Однако внук Барбароссы, по мнению многих современников и историков последующих поколений, превзошел своего знаменитого деда. Фридрих II Гогенштауфен (1212 -1250 гг.), необычайно талантливый и высокообразованный для своего времени властитель, обладавший поистине энциклопедическими знаниями (в том числе и в области оккультных наук), свободно владевший шестью языками и правивший на Сицилии, являвшейся при нем центром Священной Римской Империи, более всех своих сокровищ ценил «копье Финееса и Лонгина», унаследованное им от своего легендарного деда. Фридрих II полагался на магическую силу Святого копья как во время совершенного им крестового похода в Святую Землю (в ходе которого ему удалось, почти без пролития крови, заставить мусульман вернуть христианам Иерусалим и самому короноваться королем Иерусалимским – хотя и против воли папы, отлучившего его от церкви!), так и в непрестанных боях с мятежными итальянскими городами и папскими войсками.[84]
Когда власть над Священной Римской Империей перешла к Люксембургской династии, представители последней как бы унаследовали и функцию хранителей Святого копья. Один из знаменитейших представителей этой династии, римско-германский император и чешский король Карл (Карел) IV Люксембург, повелел изготовить для Святого копья новую, золотую манжетку, скреплявшую переломившийся со временем наконечник, поверх предыдущей, серебряной манжетки, с надписью, свидетельствующей о принадлежности копья Святому Маврикию, и повелел хранить Святое копье в замке Карлштейн близ Праги. В период гуситских войн еретики-табориты неоднократно осаждали замок Карлштейн, пытаясь овладеть Святым копьем, в чем, однако. Не преуспели, невзирая на многократные штурмы и ожесточенный артиллерийский обстрел (так, в ходе шестимесячной осады Карлштейна в 1422 г. гуситы выпустили по осажденному замку в общей сложности до 10 000 каменных ядер из метательных машин и артиллерийских орудий).[85]
Со временем Святое копье перешло к римско-германским Императорам из австрийской династии Габсбургов, и с тех пор хранилось в сокровищнице их венского дворца Гофбург вместе с коронационными регалиями Священной Римской Империи. После битвы при Аустерлице Наполеон потребовал передачи ему «копья Лонгина», которое было перевезено в старинный имперский город Нюрнберг. Впрочем, по другой версии все было наоборот – до Аустерлица Святое копье находилось в Нюрнберге, а после Аустерлица – в Вене[86]. Вторая версия представляется нам более правдоподобной.
После присоединения Австрии в гитлеровской Третьей Империи в 1938 г. Святое копье было вновь перевезено в Нюрнберг, а оттуда – в восстановленный рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером, в качестве штаб-квартиры «черного Ордена», древний вестфальский замок Вевельсбург, которому - по не доведенному до конца проекту – предполагалось придать очертания «копья Лонгина» (см. фото ). После 1945 г. Святое копье было, по одной версии, вместе с прахом Адольфа Гитлера и Святым Граалем, доставлено секретной субмариной на тайную нацистскую базу Шангрила в Антарктиде, в то время как в венский Гофбург была возвращена всего лишь копия Святого копья. По другой, общепризнанной, версии – в Гофбург было возвращено подлинное «копье Финееса и Лонгина».[87]
Святое копье пребывает в Вене по сей день. В его продолговатый, почерневший от времени железный наконечник, покоящийся на выцветшей красной бархатной подушечке, в кожаном футляре, вделан кованый железный гвоздь – по преданию, один из голгофских гвоздей (см. фото). Гвоздь этот вделан в прорезь посредине наконечника, украшенного в нижней части нанесенными по обе стороны от втулки двумя золотыми Андреевскими крестиками, и дополнительно закреплен при помощи манжетки, обмотанной металлической (золотой, серебряной и медной) проволокой. В ходе бурной истории Святого копья его наконечник оказался переломленным пополам и с тех пор его острие соединено с нижней частью наконечника другой, серебряной, манжеткой, которой довольно-таки неуклюжие руки древнего мастера попытались придать очертания сложенных голубиных крыльев[88].
ФЛАНДРИЯ И ЛЕВ!
«Фландрия и лев!» („Vlanderen den Leeuw!“) – таков был старинный боевой клич фламандцев, северогерманской народности, ставшей, наряду с франкоязычными валлонами, предками современных бельгийцев. В эпоху Средневековья, как и в эпоху античности, боевой клич служил чем-то вроде знамени, объединявшего вокруг себя людей одной крови, одного рода-племени. Так, те же валлоны пользовались боевым кличем: «Ипр и Аррас!» („Yper et Arras!“), представлявшим собой не что иное, как названия двух крупнейших фландрских городов; французы – кличем: «Монжуа Сен-Дени!», переводимым двояко – либо «Святой Дионисий (считающийся, наряду со святым Мартином и святым Реми, или Ремигием, покровителем франков и Франции – В.А.) – радость наша!», либо: «Гора радости (так именовали участники I Крестового похода Елеонскую гору близ Иерусалима, где им явилась сама Пресвятая Богородица – В.А.) и Святой Дионисий!»; испанцы - кличем «Сантьяго!» (в честь наиболее почитаемого в иберийских королевствах апостола св. Иакова Зеведеева); англичане - кличем: «Святой Георгий и веселая Англия!»; баварцы – труднопереводимым, но однозначно прославляющим Баварскую землю кличем: «Хуста-Хайа-Байерланд!»; «бедные рыцари Христа и Храма Соломонова (тамплиеры») – кличем «Босеан!» (Beauseant – название черно-белого главного тамплиерского знамени, букв.: «Пегая кобыла»!), «Христос и Храм!» (Christus et Templum) или: «Бог – Святая Любовь!» (Dieu Saint Amour); тевтонские рыцари Пресвятой Девы Марии (во всяком случае, в решившей судьбу их Ордена битве при «Еловой горе», или Танненберге в 1410 г.) – кличем: «Христос воскресе!» (Christ ist erstanden!); поляки – «Богородице Дево радуйся!» и т.п. Но именно с боевым кличем: «Фландрия и лев (геральдический символ Фландрии; черный лев на золотом поле украшал знамя Фландрии, серебряный лев на черном поле – знамя г. Гента – В.А.)!» вступили фламандцы в полдень 11 июля 1302 г. от Рождества Христова в историческую битву при Кортрейке (флам. Kortrijk), более известную у нас как «битва при Куртрэ» (фр. Courtrai), разыгравшуюся между ополчением фландрских городов (состоявшим почти исключительно из пеших воинов) и армией французских рыцарей под предводительством графа д’Артуа. Два войска сошлись при Кортрейке через 126 лет после битвы при Леньяно в Ломбардии (1176 г.), в которой пехота (ополчение североитальянских городов), в сомкнутом строю, впервые в истории средневекового Запада устояла в полевом сражении перед натиском привычного к победам конного рыцарского воинства римско-германского Императора Фридриха I Барбароссы, продемонстрировав свою исключительную стойкость – правда, только в обороне. У тому же при Леньяно у итальянцев имелась и собственная, достаточно многочисленная и сильная, кавалерия – в частности, миланские рыцари и знаменитая конная «Дружина Смерти» брешианских рыцарей, во многом решившая исход сражения (так что даже самому Барбароссе, тяжело раненому и потерявшему в схватке свое знамя, с трудом удалось спастись бегством с поля сражения). Теперь же, под Кортрейком, глубоко эшалонированному строю пешего народного ополчения удалось не только отразить атаку тяжеловооруженной рыцарской конницы, но и самому, не имея собственной конницы, перейти в контрнаступление и добиться полной победы над врагом.
81
Tudor-Pole, Wellsley. The Silent Road, Spearman 1960, p. 92
82
Ravenscroft, T. Ibid., S. 94.
83
Widgerz, A. The Meanings in History, London 1967, p. 100
84
Wachsma
85
Greese, K. Hussitenwaffen, in: Visier, 6/1989. S. 24.
86
Cohn, N. The Pursuit of the Millenium, London, 1947, p. 115.
87
Whinkler, Franz E. Man, the Bridge of Two Worlds. Hodder & Stoughton, 1954, p. 177.
88
Голубь – христианский символ Святого Духа.