Страница 6 из 7
Эти жадные очи с дразнящими зовами взгляда,
Эти алчные губы, влекущие дрожью желаний,
Эти перси твои — покорителя ждущие лани, —
Тайны скрытой красы, что горят ненасытностью ада;
Эта роскошь твоей наготы, эта жгучая сила,
Эта пышная плоть, напоенная негой и страстью,
Все, что жадно я пил, отдаваясь безумному счастью, —
О, когда бы ты знала, как все мне, как все опостыло!
Был я чист, не касалася буря души безмятежной —
Ты пришла и влила в мое сердце отраву тревоги,
И тебе, не жалея, безумно я бросил под ноги
Мир души, свежесть сердца, все ландыши юности нежной.
И на миг я изведал восторги без дна и предела,
И любил эту боль, этот яд из блаженства и зною;
И за миг — опустел навсегда целый мир надо мною.
Целый мир... Дорогою ценой я купил твое тело.
1899
Перевод В. Жаботинского
«Эти жадные очи, исполненные вожделенья…» /Перевод Д. Веденяпина/
* * *
Эти жадные очи, исполненные вожделенья,
Эти губы, просящие новых и новых лобзаний,
Эти чуткие серны, к охотнику льнущие лани,
Тайный сад твой — Геенна, не знающая насыщенья.
Изобильной отрады полна твоей плоти корона —
В восхищенье своем я не ведал отрады блаженней, —
Вод источник живых, заключенный родник наслаждений,
Как я жаждал тебя всей душою своей пресыщенной!
Мир был в сердце моем, были чувства мои безмятежны,
Но смутилась душа, совершенство твое лицезрея,
И, юнец простодушный, принес я тебе, не жалея,
Непорочность свою, лучший цвет моей юности нежной.
Я был счастлив одно лишь мгновенье и благословляю
Руку, давшую мне эту сладкую боль ликованья,
Подарившую миг и отнявшую без состраданья
Целый мир: мир за плоть — вот цена, что отдал за тебя я!
1899
Перевод Д. Веденяпина
НА СТРАЖЕ УТРА
/Перевод В. Жаботинского/
Ты встречал ли на страже вступленье зари.
На небесный порог бледносине-кровавый?
Золотые потоки, багрец, янтари
Прорываются в высь, разливаются в ширь,
И встает богатырь —
Солнце Дня в облачении славы…
Дивной мощи полна тех минут красота!
Словно близится Тайна — и нечто предтечей
Смутно бродит в душе, — но бессильны уста
Это нечто назвать, и не может извлечь
И одеть это в речь
Ни единый язык человечий.
Ты встречал ли на страже вступленье зари —
Первый проблеск рассвета на небе народа?
Мириады лучей — посланцы-бунтари —
С светлой вестью порхают и мчатся вокруг
На полночь и на юг,
На закат и к пустыням восхода …
Дивно яркий рассвет, дивно гордый восход!
Сохраним же хоть луч от зари, что мелькнула,
Чтобы завтра — потом, когда радость умрет
И вернется наш мрак, — эта искра у нас
Из заплаканных глаз
Иногда хоть сквозь слезы блеснула …
1899
Перевод В. Жаботинского
НА РАССВЕТЕ
/Перевод Л.Яффе/
Проследил ли ты утром в тумане ночном
Первый нежный стыдливый румянец восхода:
Высь и ширь озарится несмелым лучом,
Чистым, мягким, будящим высоты и дол,
Пока день не взошел
И не залита солнцем природа?.. —
Тех минут несказанно-светла красота:
Просветленной душой чуешь тайны вселенной,
Сердце полно восторгов — о, где те уста,
Чтоб излить их в словах, — дать названье ему,
Упоенью тому,
Воплотить этот мир сокровенный?..
Проследил ли ты утро: забрезжил рассвет
Первых робких лучей в нашей жизни народной --
Замерцали лучи, неожиданный свет
Зароняя в приюты печали и мук,
На восток и на юг,
И на запад и север холодный.
Как могуч, величав этот проблеск утра!
Тот блажен, кто хоть луч от него сберегает,
Как святыню, в душе... Если ждет нас пора —
Гуще сдвинется полог нахмуренных туч, —
Пусть тот трепетный луч
В нашей каждой слезинке сверкает!..
1899
Перевод Л.Яффе
СИРОТЛИВАЯ ПЕСНЯ
Прислушайся тихо: из темной задумчивой чащи
Доносятся к нам соловьиные трели несмело,
И, чудится, лес, так уныло кругом шелестящий,
Нерадостно шепчет: Ой, пташка, ты рано запела.
Смотри — еще в небе свинцовые тучи нависли,
В грязи непроходной мы вязнем по топким тропинкам;
До сердца проникли злой ветер и черные мысли,
И черные волны до горла, до горла дошли нам.
А лес — он застыл, неприветливый, мертвый, унылый,
Нигде не прорезан веселою струйкою света;
Спят голые сучья, и сон их — дремота могилы,
И, мнится, не ждут они мая, не будет им лета.
И гниль залегла вековая по чаще дремучей.
Вся плешь листопада за длительный ряд седмилетий;
Опавшие листья гниют многослойною кучей,
И корни погибших гигантов сплелися, как сети.
Покров бурелома — гнетущая мертвая груда —
Как саван могильный, на землю лесную надвинут;
Весною не даст он пробиться побегам оттуда,
И там, под землею, завянут они и застынут, —
Застынут и сгинут от стужи подземного мрака, —
И, может быть, там, в глубине, где отвека царит он,
Погиб целый мир, не родив ни цветочка, ни злака,
Никем на земле не замечен, никем не сосчитан…
А ветер поет — только песню другого напева:
Поет он о жизни во тьме, без желаний, без цели,
Унылой, как ливень, как вой леденящей метели
В степи, где не стало дороги ни вправо, ни влево…
И свист соловьиный, сквозь холод, и вихрь, и усталость,
Домчится к тебе уловимым едва переливом —
И в сердце проникнет глубокая тихая жалость
О пташке-сиротке и гимне ее сиротливом…
1899
Перевод В. Жаботинского
«Слеза просочилась... Есть редкие слезы…»
* * *
Слеза просочилась... Есть редкие слёзы
Со дна потрясенной души, —
Рождали их скорби, будили их грозы,
Их боль выжимала в тиши.
Один по ночам, я во тьме безысходной
Зубами без сил скрежетал, —
Гнёт вечного рабства, гнёт доли народной,
Как тень, предо мною вставал;
Измучилось сердце, и ныли в нем раны,
Слеза моя с сердцем срослась;
Когда же разбил его гнёт безустанный,
Не кровь, а слеза пролилась.
О, эта слеза не сотрётся годами,