Подноготная любви

Ну а В.? Она побрела домой, якобы брошенная, якобы несчастная, якобы с навсегда разбитым сердцем, и всё это было столь натурально, что никто, разумеется, не мог в её положении даже усомниться…

А ведь, действительно, была любовь, только некрофилическая, если угодно, анально-накопительская, страстная… Да, она победила, но далось ей это дорогой ценой — одного металла тысячи килограммов, да и столько времени, сил и денег всё это стоило. А ещё не работающая на 42 % почка, и внутренние кровотечения, и последующая за этим больница, и операция — закономерные побочные явления…

А ведь «любовь» эта кончилась самым благоприятным образом, именно так, как Ь. подсознательно и хотела: она оказалась вроде как брошенная. Словом, справила на нём нужду. Он тоже справил нужду: ему было приятно часто видеть Ь. в восторженном (предсмертном) состоянии, она бывала обижена настолько, насколько ему было нужно, и позволяла ему вдосталь каяться, и вообще в первый период была интересная… Словом, каждый получил то, что хотел.

Отрицательные последствия были у обоих: у неё в виде болезней, истощения, галлюцинаций, анальной тупости и т. п., а у него в виде потенции или её видимости. Да-да, для него это неприятность, ведь это означает уменьшение популярности у женщин и ослабление «небесного» дара исцелять…

Напрасно В. всю вину возлагает на целителей, дескать, обманули, красивыми лозунгами прикрылись. Если обманули, то лишь на логическом уровне. (Да и разве они в чём-то противоречили государственному «христианству»?) Пока женщина остаётся только маминой дочкой — тем более дочкой матери, боготворящей своего сына, матери, помыкающей мужем, — такая женщина всегда будет оказываться среди тех, кто справляет друг на друге нужду. Всегда, потому что ассоциативное мышление не ошибается.

Впрочем, нельзя считать, что В. обманывала П., когда говорила, что её обидели. Тогда, в Центре, если можно так выразиться, её было двое: была нарождающаяся В. (ей всё это было больно и чуждо), но всё-таки определяла поведение и поступки — Ь. Так что, какие к целителям претензии? Это и есть нравственный выбор: которая из ипостасей определяет поведение.

Итак, тогда, в Центре, это была победа! Над сразу многими.

Это была победа над символом брата, но, как и всякая такого рода победа, она не принесла от настоящего брата освобождения. Стоило ему вернуться, как она дала согласие, чтобы ей опять овладел анально-накопительский характер.

Это была победа над собой как над половинкой, обретение права на дальнейшую фригидность — этой победой Ь. заработала право и повод всем жаловаться: несчастная любовь, несчастная судьба, несчастная я. Это победа, потому что именно вооружившись такой позой «обижена-опозорена», женщины обычно добиваются власти над ближними.

От этой победы остался трофей (не только камень в почке) — и какой! Кого она заставила выполнить своё желание? Индивида, который решительным образом определяет мировоззрение государственных деятелей — тех правителей, которые выбирают для народа формы государственной религии. Индивида, советы которого слушают учёные мужи Академии наук, того, перед визитом к которому люди прежде идут исповедаться в храм к батюшке. А что удалось ему с В.? В групповуху вовлечь не получилось. «Чувство» потерял. Оказался женат. Словом, марионетка. Разве таким трофеем — вождь, да ещё из тех, кто помыкает государственными деятелями! — можно не гордиться? Кто может чем-то подобным похвастать?

Болезнь получила, к смерти приблизилась — в той же системе отсчёта ценностей это дополнительная победа. Словом, всем этим Ь. была так увлечена (колокольчики, рамки и цыганские фокусы с заживлением порезов), что, как В. позднее призналась П., встреться они раньше, ему бы не удалось её из Центра вытащить. Это так: нужды ануса временно победили и по возвращении брата.

Знание о том, что под видом поиска любви человек, прежде всего, искал возможности оказаться брошенным — важное знание для понимания событий жизни определённого типа женщин, пусть внешне и кокетливых. И Ь. в том числе. Странностей и несчастий, как может это на первый взгляд показаться.

Странности в судьбе В. всплывали не только в её рассказах о себе, а, прежде всего, при рассмотрении обессиливающих травм тела памяти и тела мировоззрения. Помните, как П., впервые оказавшись с В. в каморке папы Карло, выслушав слезницу про несчастную её любовь, предложил ей закрыть глаза и спросил, в чём её основная проблема? Помните, что она у себя нашла? Вовсе не несчастную любовь, а камень в груди от некой дамы, да и то десятилетней давности. Помните реакцию П.? Как быстро он собрался и чуть ли не бегом бросился из каморки к метро?

Его можно понять. Ведь тогда он подумал, что В. его попросту обманывает, сеанс делает.

И справедливо подумал. Сидевшая рядом с ним в каморке женщина была его Возлюбленной лишь в некотором смысле, лишь как возможность, многое в ней ещё оставалось от Ь., что и вызывало у него ужас ещё в течение двух месяцев, прежде чем он, наконец, смог ей сказать, что глаза у неё стали чистыми. Этот рассказ о «великой любви» лишь для В. был покаянием, а для Ь. — способом обрести над П. власть! Чего он хотя и до конца не понял, но, догадавшись, что его обманывают, нашёл в себе силы поступить правильно — быстро оделся, заставил и даму быстро одеться — и до ближайшей станции метро.

Да, любовь была, типичная ржаво-грязная, но в большей степени была не более чем имитацией. Что это так, следует из того, что сеньор этот с дарёным галстуком был всегда на расстоянии (психическом, духовно-нравственном, любовном — как это ни назови), а потому и металл его оказывался за границами тела. Раз только и удалось ему проникнуть глубже: вдавить в череп цилиндр (самая важная, как оказалось, для лиц анально-накопительского типа мысль — та, что тело, якобы, лишь грязная темница их чистой души), а так всё больше в полуметре от тела, а то и дальше…

Но подсознание себя проявляет, и нередко в словах тоже. Разве она не говорила П., что «дорогой экстрасенс» женился, спасаясь от неё (от В.? от Ь.?), несколько раз она П. это повторяла, но он понял далеко не сразу. Он долго был поглощён металлом и всеми теми мелкими и не очень мелкими искажениями мировоззрения В. (да и своего тоже), которые были «площадкой» для приёма этого мусора. А что до основного… Так, ведь не всё сразу — но это не ограниченность психокатарсиса или Господа, а людей.

Её было двое: Ь. и В., поэтому верно то, что П. делали сеанс, но так же истинна и та особенная интонация в голосе В., с которой она говорила про свою «любовь»: «А что, разве было что-нибудь?» Истинно и то, что «дорогому» и первому мужу она в любви признавалась, а П. — нет.

За победу в некрофилогенной культуре принято пить. За победы Ь. одни бы выпили винца, другие — мочи. По результатам воздействия это одно и то же.

Но и мы выпьем за В.! Только виноградного вина — неперебродившего, чистого сока. Исключительный напиток! Ведь именно его преподносил в чаше Своим ученикам Иисус из Назарета.

А чаша, между прочим, символ судьбы!

И только от самого человека зависит, чт`о в ней окажется налито.

Глава сорок шестая

Сильное «биополе»

(Была такая философская школа — перипатетики. Так они назывались потому, что обучение учеников происходило во время пеших прогулок по саду школы. А эти двое ещё и за руки взялись — друг друга поддерживают.

Место действия — тот же южный городок, в котором мы уже встречали наших героев и в котором В., наконец, оказалась вне привычной ей обстановки.)

П.: Помнишь, я тебе пересказывал материалы уголовного дела против экстрасенсов-целителей? Которые голыми руками забили насмерть чемпиона по каратэ?

В.: Помню.

П.: Не всё мне в нём понятно. Целитель из азиатского колхоза — понятно, типично. Последователи его и почитатели, их профессиональная принадлежность — врачи, учителя, ведущие научные работники, артисты, художники и прочие тому подобные — тоже типично и понятно. То, что поклонники целителя, приезжая к нему в колхоз, любили, обнажившись, полежать в дерьме и при этом искренне верили, что это для того, чтобы позагорать, на благо, так сказать, тела, — это тоже понятно…