Подноготная любви

Итак, сжимаясь от страха, желая от него забыться привычным способом (у источника некрополя), «В». перешагивает порог Центра, где, получив желанный удар (даже большей, чем дома, силы), узнаёт, что оказалась не просто «дома», рядом с «мамой» и «братом», но в ещё лучшем месте: здесь хвалят и здесь начинаются лестные видения, в которых приходят «ангелы» и «Божья мать». Здесь было лучше, чем дома, не только потому, что кайф был круче, но и потому, что она здесь могла мстить и матери, и брату. Цель оказаться брошенной после страстной любви к великому человеку была не то что забыта, но отложена. И начались кайфовые встречи с «властителем гарема». Как их В. в каморке папы Карло при первой там встрече с П. назвала, следуя гитлеровской терминологии, любовные.

Уф, дальше наш персонаж обозначать даже как «В». нет никаких сил. Возлюбленная она лишь тогда, когда не позволяет «наездникам» определять свой образ мышления и поступки. А тогда, в Центре, она была не то что противоположностью В., но такого рода личностью, которая могла себе позволить оставаться в обществе целителей-копрофилов почти год, — была самой себя огрызком, словом, — Ь.

Чтобы охватить весь объём возникших с копрофилом «любовных» взаимоотношений, надо не забывать, что объект обладал исключительной проницательностью, причём не менее профессиональной, чем у разного рода жуликов. Ведь тем, что он с порога ошеломлял клиента рассказом о его, клиента, тайнах, он его заполучал для уже целой серии дорогих, с точки зрения платы, экстрасенсорных услуг. Из того, что В. рассказала, что про её брата «дорогой» ничего не вызнал (а может и вызнал, да только «купил» Сергея его, якобы, исключительностью; известный, кстати говоря, приём: есть категория людей, которым нет ничего приятней, как услышать, что они гипнозу не поддаются), а про себя ничего подобного не сообщила, следует, что и ей «дорогой экстрасенс» сообщил некую её тайну. (Какую — она П. не рассказала.) Но из этого следует, что «дорогой» «читал» и остальные её тайны! И то, что она фригидна, и то, что она изначально пришла страстно влюбиться (или это разыграть, что для её целей то же самое), и то, что ей нужен импотент, и то, что «большую любовь» она непременно будет демонстрировать окружающим — ради того и шла.

Последнее, безусловно, импотента не привлечь не могло. Но, может быть, было ещё что-то? Женщины обычно убеждены, что индивидов в мужских брюках и галстуках привлекают их ум, приятная внешность и умение устроить дом. Оспаривать не берёмся, всё равно бесполезно, лучше продолжим наше исследование.

Можно, конечно, предположить, что целитель, зная намерения жертвы и пользуясь её зависимостью, решил утончённо поиздеваться, поставив Ь. под зависимость ещё и чудом с исцелением импотенции — что может быть изощрённей пришпоривания в человеке гордости?! (Жениться он мог, кстати, и импотентом, чем он хуже Гитлера и целой толпы подобных? С какой стати В. связала его брак с началом эрекций?) И хотя такие мотивы в поведении «дорогого экстрасенса» не могли не присутствовать, но для того, чтобы Ь. стала любимой женой гарема, этого мало. Свои садистские импульсы он вполне «отыгрывал»: зарабатывал он как учитель нравственности государственной религии, к нему валом шёл народ советоваться, как устраивать семью, как управлять государством, какие молитвы читать, чтобы заслужить любовь угодников Божьих, т. е. исполняя заказы на внушения, он пребывал в ипостаси садиста существенную часть своего времени, а это требовало психологической компенсации — унижений. Только женщина-садистка могла стать любимой женой!

Унижать с достаточной степенью искренности может только та женщина, которую уже где-то унижают, причём беспардонно и изощрённо — таким образом, Ь., приходя из дома, где она была «любимой» сестрой и дочерью, на эту роль вполне подходила. Игра с «дорогим» проходила следующим образом: Ь. становилась в позу униженной и оскорблённой, а властитель гарема, замаливая свою «вину», извинялся, извинялся, извинялся — и за то, что было, и за те обиды, которые сейчас наносит, и даже за те, которые нанесёт в будущем… Подробности этой игры известны не только из рассказов В. о странностях жизни целителей, но и из непосредственного за ней наблюдения. Когда её брат вернулся домой, В., превратившись в «В»., стала требовать от П., чтобы он перед ней начал каяться, каяться, каяться, а в чём — не говорила ни ему, ни общим знакомым. Таким образом, выявляется существенная деталь её предыдущего жизненного опыта: слова извинения по идее должны инцидент исчерпывать, но это ни для садистки, ни для «мучающегося» партнёра неприемлемо. Если же не говорить, за что требуешь извинений, то появляется возможность не только играть без всякого к тому повода, но, главное, бесконечно. Это была обоюдоприятная игра. Ь. отрабатывала полученные дома импульсы садизма, а кроме того, это была возможность перевоплотиться в мать — мечта всех девочек, — всю жизнь издевавшуюся над отцом, и в этом облике она получала право «воспитывать» «брата». Она становилась выше кумира! Значительнее! Главнее!! Разве это не величайший кайф? «Дорогой экстрасенс» тоже кайфовал, компенсируя садизм, которым он зарабатывал деньги. Кстати, именно в силу этой потребности «дорогого» влюблённая целительница Гина не могла рассчитывать на ответное «чувство»: свой садистский потенциал она расходовала, издеваясь над мужем-бизнесменом, в Центре же она появилась после того, как у неё исчезла возможность расстилаться перед сыном (попал в дурную компанию), — ей самой хотелось помучиться! Своё она получила в форме безумной ревности ко всему множеству женщин, окружавших «дорогого экстрасенса». (Её рационализация воцерковления и появления в Центре: покаяние и замаливание грехов любимого сына.) Впрочем, возможно, при уменьшении потока пациентов «дорогой» её вспоминал и каким-нибудь образом дополнительно делал больно.

Сеансы вымаливания прощения — не единственный психологический выигрыш «властителя гарема». Поскольку выдающемуся экстрасенсу были явно известны намерения Ь. быть «брошенной», то ему как активному копрофилу не могло не быть лестно, что женщина хочет справить на нём нужду. Кроме того, как мы уже упомянули, ему нужна была партнёрша для игры в эротического героя, чтобы в групповщинах, оправдывая свою пассивную роль, ссылаться на переутомление со своей более других «продвинутой» ученицей. В таком случае, фригидность Ь. — ведь он, такой опытный, не мог не знать, что она фригидна во всех смыслах (некрофильном и биофильном) — становилась её выигрышной картой.

Однако фригидность и желание на мужчине справить нужду — качества, типичные для всякой женщины анально-накопительского характера, а таких дам — разве что не все. Таким образом, анально-накопительский характер выбираемой дамы и её садистская неудовлетворённость — условия необходимые, но не достаточные. Почему «дорогой» предпочёл Ь., а не какую-нибудь другую даму с таким же набором качеств? Тему ненависти мы уже рассмотрели, теперь обратимся к тем качествам В., которые определили стабильность взаимоотношений.

Как следует из слов жены Сергея (об этом в главе «Что рассказала жена брата»), «дорогой экстрасенс» предпочитал носительниц mania anglicana — но и таких женщин в гареме предостаточно, потому что именно этого типа женщины и льнут к ярко авторитарным сообществам. Да, но они разные! В том смысле, что чаще они являются носительницами образа матери, реже — отца, и ещё реже — брата. Так вот, может быть, именно в этом разгадка! Трудно себе представить, что такой изобретательный копрофил мог не предоставить себя утехам гомосексуалистов, тем более что он — художник и прошёл через мужской монастырь. Таким образом, Ь. имела то преимущество перед другими женщинами, что женщиною как бы не была, а была как бы мужчиной, но не престарелым, как бы то было, если бы главным некрофилом в семье был отец, а молодым — ведь Сергею в то время было 25 лет. Помните, В. рассказывала, что её, когда она начала встречаться со своим будущим первым мужем, брат страшно ревновал: следил, преследовал. Ревность — верный признак гомосексуальности, хотя, возможно, и не реализованной. Да, как бы лестно себя Ь. ни оценивала, она была психологическим слепком своего брата. Точность слепка потрясающая: темы разговоров, торгашество, авторитаризм, тупость, фразы — облик, совершенно с Возлюбленной в генитальной фазе не совпадающий. «Брат» лучше «отца»: он моложе, и его ещё можно растлить.