Подноготная любви

На несколько вопросов обычно бывает ответить проще, чем на один, поэтому: почему В. до 19 лет ни в кого не влюблялась? Если помнить, что страстные влюбления основаны на психоэнергетических травмах — а В. получала их разве что не от всех подряд, — то отсюда следует, что или же В. была порабощена «любовной» травмой от кого-то из домашних, или же те места, на которые «садятся» травмы страстной любви, были перекрыты ею самой. Поскольку эти два механизма могут совмещаться, то ввиду ясности первого (присутствие брата), теперь рассмотрим только второй.

Итак, не влюблялась, потому что не хотела. (Тоже, согласитесь, не самое типичное поведение!) Да, ответ на наши вопросы прост: В. отказалась от себя как от женщины. (В данном контексте термин «женщина» указывает лишь на наличие у объекта первичных половых признаков — половых органов.)

И притом отказалась очень давно — ещё в детстве. Как это обычно происходит? В каких семьях? У дочек каких матерей?

Вот какое толкование следует из работ психоаналитиков. Жена мужа не любит — не то что в высокодуховном смысле, но и в некрофилическом, т. е. перед ним не раболепствует и в состояние восторженного кайфа рядом с ним не впадает. У неё рождается дочь, которая, как и отец, подавлять людей не может (не хочет) подсознательно. Далее рождается брат, которому подавлять худо-бедно удаётся, он и становится для матери сосредоточением всех чувств — её кумиром. (Аналогии: Гитлер и его мать, Наполеон и его мать, Андрей и его мать Софья Андреевна. Фромм считает мазохистское поведение матери с обниманием коленей сына если не главной причиной развития у него некрофилического характера, то, во всяком случае, главной из ему, Фромму, известных.) Несамостоятельный отец сползает в те же чувства, что и мать, поскольку на то ему отдан приказ. Дочь кодируют на те же чувства. Но её положение противоречиво: с рождением брата она теряет даже те крохи внимания, которые получала прежде. Страдание в таких случаях столь сильно, что ребёнок, защищаясь, чтобы оградить себя от новых волн боли, происшедшее как-то осмысливает (что естественно: логическое мышление — защитное). Но выводы его, естественно, по-детски неумелы. В точности то самое и произошло в семье В. и с ней самой.

Итак, логическое объяснение причин приложения «любви» прежде всего к брату, естественно, могло быть выражено только в тех понятийных единицах, которые в семье (рабоче-барачной культуры) употреблялись. Такие слова, как «гипноз», «подавление», «психологическое холуйство», «определённо-направленное мышление» и «Закон Божий» там не употреблялись, более того — активнейшим образом отторгались. Были слова: «хороший мальчик», «крошка», «маленький». Следовательно, как утверждают психоаналитики, для детского сознания брат стал хорошим, «потому что» он был маленький и слабенький и, главное, потому что он — мальчик. Отсюда вывод: девочкой быть плохо, более того — постыдно. Стыд, естественно, подсознательный, что следует хотя бы из того, что он не оставлял В. даже во сне: спит она далеко не в самой удобной позе — на животе: преимущество этого неудобного положения в том, что так скрыты те части её тела, которые отличают её от мальчика.

Если к собственным выводам прибавить свойственное детям подражание родителям, то восхищение семейным некрофилическим кумиром неизбежно должно было превратиться в привычку и тем над головой сомкнуться как стылая чёрная вода омута (помните слова В.: «Он всегда (! и ?) был для меня образцом мужчины!»). Итак, В. от себя как сексуального объекта отказалась. Сама.

Путь приспособления В. выбрала, если можно так выразиться, адлеровский: чтобы достигать своих целей, она как не мальчик и как не девочка всегда играла роль слабенькой, но это была не более чем маска, в которой она достигала выполнения своих желаний. Среди них были желания разные; не было только истинно эротических. Так безмужней, фригидной и бездетной она, возможно, и прожила бы вплоть до встречи с П., если бы не влияние факторов, которые, к несчастью, присутствуют в жизни всех — быть как все (то есть сочетаться браком с достаточно случайным мужчиной, желательно ненавистным): её подталкивал не только гипноз общественного мнения, но и заставляла мать. Властолюбивой матерью владели противоречивые чувства: с одной стороны — она, чтобы эту власть не утратить, дочь всячески запугивала и ограждала от контактов с хорошими людьми, чтобы у той не сформировалось целостное защитное мышление и, как следствие, она бы не нашла себе подходящую пару; с другой — обсуждение (намёки, вздохи, взгляды) безбрачия дочери было орудием её унижения. Унижения от матери (как и многие дети, В. была ребёнком, от начала нежеланным) и порабощение братом (всякое порабощение, вне зависимости от манер, — садистское) неизбежно в безбожном мире приводят к поиску психологической компенсации (противофазы маятника садомазохизма). Это — обретение над кем-то власти. Молодые девушки поступают самым гнусным из всех возможных способов: рожают ребёнка, который зависим от них с пелёнок, а чтобы власть над ним со временем не утратить, воспитывают его беспомощным. (Отец ребёнка в таком случае есть нечто лишнее, после оплодотворения он нужен только как источник содержания. Наиболее откровенный вариант — развод в первый же год после рождения ребёнка. В жизни будущего П. так было дважды, так поступила с первым мужем «В»., так поступила и Ольга, вторая жена Сергея.)

Как в таких случаях — замуж гонят, ей, как «не девочке», быть с мужчиной постыдно, но очень хочется ребёнка — обычно поступали подопечные Адлера? Оказавшаяся в такой ситуации девушка находит (бессознательно!) жениха, в хозяина заведомо не годящегося (импотент — наиболее желанный объект, когда ребёнок не нужен; когда нужен — больше подходит алкоголик), после короткого супружества с ним разводится, а потом всю жизнь разыгрывает или страх перед мужчинами или к ним отвращение. Как показывает психотерапевтическая практика, женщины с подбором кандидатур необходимого типа (скрытый алкоголик, импотент) успешно справляются. Даже те, которые не имеют сексуального опыта. Каким образом им это удаётся? А вас что, удивляет, когда котёнок начинает ловить мышей, даже если никогда не видел, как это делается? Не удивляет? И правильно.

Дамы умеют быть разборчивыми, тем более те, которые настроены на победу, а на достижение своих целей, как бы ни были они несуразны, настроены все. Будущая В., которой очень хотелось ребёнка, начать сразу с импотента позволить себе не могла. По вполне понятным «техническим» причинам. Таким образом, чтобы не тратить особенно много сил на передвижения, достаточно было выбрать подходящий объект если не из своего дома (рабочего барака), то хотя бы из соседнего. Каким ещё требованиям объект должен был удовлетворять? Он должен был быть блондином. Здесь всё крайне просто: поскольку будущая В. рождена в семье, построенной не на любви, то она водима страстями комплекса неполноценности, следуя которому, люди обычно объясняют свои несчастья не устранимыми свойствами своего характера, а формой носа, цветом волос и особенностями фигуры. Вот и темноволосая В. была подсознательно убеждена, что светловолосые непременно счастливее, чем темноволосые, потому что светловолосые. Поэтому для того, чтобы будущим ребёнком восхищались окружающие, необходимо, чтобы он был светленьким. Мечты проявляются, прежде всего, в снах — и дочь приснилась именно светловолосой, причём ещё до её собственно рождения. Это не вещий сон, как подсказали «В»., а самый обычный, всего лишь «драматизация» комплекса неполноценности. Обычно, чтобы этот комплекс ублажить, не стесняются воспользоваться никакими приёмами. Итак, нужен блондин. Блондинов в близлежащих домах явно несколько. Который из них?

Объект должен был соответствовать ещё следующим требованиям: он должен был явно (в глазах окружающих!!) не годиться в мужья (пить), быть способным на более-менее здоровое потомство (не пить, быть сильным). Эти требования сводили выбор (в масштабах соседних многоэтажных бараков), видимо, к одному человеку, который, естественно, не подходил ни по зодиакальному знаку, ни… в общем, не подходил. С «пьёт — не пьёт» всё предельно просто: обезволенного ещё матерью мужчину водили за руку полгода до зачатья от него ребёнка, и он не пил. А потом — всё, как выполнивший своё предназначение, он был предоставлен самому себе, а на самом деле первым попавшимся некрофилам, и, естественно, послушно развлекая их, запил. (Возможны и другие виды пороков — гомосексуализм, клептомания, эксгибиционизм, — но поскольку «В». параллельно удовлетворяла потребность в символической победе над своим отцом, то отец её ребёнка должен был быть пьющим.)