Страница 38 из 43
— Нашла, — вздохнула она, испуганно глядя на него. — То есть не то что нашла… А я знала, где оно… она… ну, словом, бандероль эта…
— Знали? — удивленно переспросил Мышкин.
— Ну да, — подтвердила женщина. — Недели две назад приезжает она… — Голос ее внезапно прервался, она отвернулась, откашлялась и продолжала: — Приезжает Катя… и говорит: «Мать, вот тебе пакет. Спрячь его где-нибудь и никому не показывай. Да тебя никто и не спросит. Сама можешь посмотреть, но я тебе не советую… Ничего там для тебя интересного… и потом… спокойнее спать будешь, лучше тебе в эти дела не мешаться и лишнего не знать». Денег мне дала… Мне деньги очень нужны… — вдруг с какой-то дикой наивностью добавила она. — И унеслась. Я подумала — и не стала смотреть, от греха подальше. Я вообще-то не очень любопытная. Кто его знает, думаю, может, лучше мне и правда не знать. На случай, если кто спросит… Я и вообще про это дело забыла. Лежит себе и лежит… А как он позвонил и спросил, я тут же и вспомнила…
Мышкину не особенно верилось, что она могла не поинтересоваться загадочной «вещицей», но это, в сущности, не имело особого значения.
— Давайте, — решительно сказал он, протягивая руку. — Извините, Валентина Петровна. Ничем не могу вам помочь… — Он хорошо понимал, что в этот самый момент вынимает у нее из кармана кругленькую сумму.
Она вышла из комнаты и через минуту вернулась, неся в руках большой распечатанный конверт. Мышкин внимательно взглянул на нее. Ему хотелось понять, почему она его послушалась. Теоретически она могла не только не давать ему кассету, но и вообще ни о чем не рассказывать… Что на нее подействовало? Магические формулы типа «улика», «официальные показания» или сама мысль о возможном пособничестве убийце собственной дочери? Мышкин наверняка попытался бы разобраться с этим вопросом, будь у него чуть больше времени и, главное — свободного места в голове. Ему же необходимо было решить другую проблему.
— Валентина Петровна, — решительно сказал он, прикинув, сколько времени займет поездка домой или на работу — до ближайшего видео, — могу я посмотреть эту кассету прямо сейчас, у вас?
— Да ради бога. — Она пожала плечами. — Мне уйти?
— Ну да, вы же понимаете… Так будет лучше.
— Да ради бога, — равнодушно повторила она и вышла, плотно притворив за собою дверь. Секунду спустя она загремела посудой на кухне, явно подавая Мышкину сигнал о том, что находится на безопасном расстоянии. Мышкин включил телевизор и поставил кассету.
Ровно через тридцать минут он аккуратно вытащил ее и упаковал обратно в футляр. Кое-что прояснилось… Во всяком случае, он мог считать, что нашел ответ на вопрос, занимавший его с самого начала этой истории… и даже несколько раньше. «Интересно, а колье-то было на самом деле или нет? — ни с того ни с сего подумалось ему. — Может, и было. Одно другому не помеха…»
«Время загадывать загадки… и время их разгадывать… — торжественно объявил он самому себе. — Надо разгадывать скорее, пока время не кончилось…»
— Валентина Петровна, — позвал он.
Она не слышала — в кухне лилась вода. Мышкин заглянул в кухню и попросил:
— Валентина Петровна, можно я зайду в ту комнату… в другую?..
Она заметно вздрогнула.
— Идите. Там незаперто, просто дверь закрыта. Я туда не хожу. Так с тех пор и не заходила. Как паковаться буду, не знаю…
Мышкин вошел в комнату и огляделся. Все было, в общем, как в прошлый раз, только, разумеется, ощущение было совсем другое… Все как будто затянулось патиной, что выражалось материально в заметном слое пыли, лежавшем на всех предметах. В нижней части музыкального центра было отделение для компакт-дисков, которых у Кати было великое множество. Мышкин присел на корточки и принялся методично перебирать их один за другим. Минут через пять он распрямился, держа в руках квадратную пластиковую коробочку со вставленной внутрь яркой этикеткой. «Черный павлин», — было написано на этикетке. — Кира Мун». Мышкин зачем-то повертел его в руках, разглядывая со всех сторон, и сунул в сумку — туда, где уже лежала видеокассета. Потом он несколько раз прошелся по комнате, внимательно разглядывая мебель, и наконец опустился на колени перед зеркалом…
ГЛАВА 10
— Лимон хотите? — спросил Мышкин, подвигая Ане блюдечко.
— Да, спасибо. — Она опустила в чай ломтик лимона, надавила на него ложкой и некоторое время наблюдала за тем, как съедается, тает на глазах темно-коричневый цвет. Потом она старательно размешала сахар, но пить не стала, а отодвинула чашку в сторону.
— Все это время я думала, что это он… — тихо сказала она. — Алеша… Я почти не сомневалась… Понимаете?
— Я догадывался, — кивнул Мышкин. — Но, откровенно говоря, до сих пор не понимаю почему. Ведь у него как раз, казалось бы, не было никаких причин. Вы что, видели что-нибудь?
— Здесь у вас можно курить? — спросила Агния. — Я в форточку…
— Не надо в форточку. Так курите, — разрешил Мышкин.
Некоторое время она курила молча, а потом заговорила каким-то совершенно не своим, глухим голосом:
— Я все те дни была совсем невменяемая… просто совсем… Знаете анекдот: «Опять эта проклятая неизвестность…»?
Мышкин покачал головой:
— Не помню…
— Ну, в общем… муж подозревает жену в неверности и начинает за ней следить. Говорит, что уезжает в командировку, а сам вечером возвращается, влезает на приставную лестницу и заглядывает в окно спальни. Там его жена, с мужчиной. Они пьют вино, ставят музыку, танцуют, потом гасят свет — и все, мужу больше ничего не видно. Он слезает с лестницы и говорит: «Ах, черт возьми! Опять эта проклятая неизвестность!» Так вот… это про меня…
Мышкин улыбнулся и кивнул.
— Ну вот… все я знала, все понимала… и все-таки… не то что не верила, нет… алкала новых доказательств… Нет, не знаю, как объяснить. Чистой воды мазохизм. Я за ним ходила, как тень, как хвост… страшно вспомнить, ей-богу… — Она передернулась. — Катька, может, и замечала, между прочим. То-то, должно быть, радовалась… — Она сморщилась, как от боли, и на секунду замолкла, а Мышкин с грустью отметил про себя, что все перегорит и быльем порастет и она думать забудет о своем Алеше, а вот чего она не забудет — так это Катиной радости и своего унижения.
— И в тот день тоже… — продолжала она. — Я пошла за ним, как всегда… Но… как раз в тот день меня одолела еще одна идея. — Она усмехнулась. — Мне вдруг приспичило с ним побеседовать. То есть мне вообще-то с самого начала так казалось… что если поговорить как следует, назвать все словами, разобраться… то все каким-то чудом изменится, весь этот кошмар рассыплется… Он все поймет, что ли… Сама не знаю. Бред, одним словом. Такая идиотка была!..
«Она говорит так, — подумал Мышкин, — как будто все это было сто лет назад, в другой жизни… Как говорят о неразумном младенце…»
— Мне кажется, это было в другой жизни, — задумчиво проговорила Аня, словно подслушав его мысли. — И как будто это была не я. Я с тех пор очень изменилась, честное слово. По-моему… В общем, в тот день я решила поговорить… во что бы то ни стало. Как-то у меня вдруг… совсем сил не стало. Ну вот… и дотащилась за ним до самого ее подъезда… но так и не решилась… Но не ушла, а так там и топталась, как приклеенная… Думала, вдруг он выйдет один — и я решусь…
— И что, Аня? Что вы увидели?
— Увидела… Увидела, как он вошел в подъезд… а потом выскочил оттуда… весь зеленый и на себя непохожий. Пронесся в двух шагах от меня, но не заметил…
— Догонять не стали?
— Да я его просто сразу из виду потеряла… Бесполезно…
— В котором часу, помните?
— Без двадцати четыре. Я посмотрела на часы.
— Что вы тогда подумали?
— В тот момент я подумала, что она его выгнала. Или что он ее с кем-то застукал и убежал. Что-то в этом роде… Вид у него был… ужасный. Ну а додуматься до правды, как вы понимаете, было довольно трудно. А потом, уже вечером, когда в новостях сказали… тогда я уже подумала… Там ведь еще и про время сказали…