Страница 14 из 31
И даже в 1917 г., когда публика жаждала новостей, а в Харькове с разной долей успеха издавались десятки газет на разных языках, украиноязычная пресса так и не смогла получить достойную аудиторию. Как ни пытался Гнат Хоткевич раскрутить свое «Рідне слово», но и эта газета смогла выдержать лишь 22 номера, так и не найдя достаточную читательскую аудиторию.
Харьковский исследователь Леонид Мачулин связывает начало организационной работы украинских партий в Харькове с приездом в город представителя Украинского Войскового Генерального Комитета Николая Чеботарева — это произошло лишь 1 мая 1917 года[108].
В Харькове в тот период собирались немногочисленные демонстрации под желто — синими флагами, в некоторых городах Донбасса об «украинском вопросе» вообще не было слышно. В том же апреле в Харькове был собран Первый Украинский съезд Слобожанщины, который, кстати, проходил под желтоголубыми и красными знаменами, поскольку основная масса деятелей «украинства» исповедовала модные в те годы социалистические идеи. На съезде прозвучал протест в связи с включением Харьковской губернии в Московский военный округ. При этом полного единодушия среди слободских украинцев достичь не удалось. В частности, эсер Коряк с одобрения социалистов предупредил собравшихся: «Остерегайтесь, остерегайтесь, остерегайтесь тех, кто зовет вас идти под сине — желтыми тряпками»[109].
Однако уже летом 1917 года, с усилением активности Центральной Рады и с ростом общероссийских проблем, связанных с «украинским вопросом», в промышленных регионах Юга России началось беспокойство в связи с заявлениями украинской интеллигенции о принадлежности Донецкого и Криворожского бассейнов будущей автономной Украине. Многие Советы промышленных регионов Слобожанщины и Донбасса восприняли Первый Универсал Центральной Рады в штыки. Газета «Известия Харьковского Совета рабочих и солдатских депутатов», к примеру, статью об этом событии поместила под заголовком «Вздорный поступок»[110].
Универсал был воспринят как демарш, и не более того. Промышленные регионы Юга России не отождествляли себя с Украиной, считая, что та ограничена пределами пяти губерний, лежащих западнее Харьковской и Екатеринославской. При этом в 1917 году началось постепенное политическое объединение регионов, имевших общие экономические интересы.
«…И РОДИНУ НАРОД САМ ВЫВОЛОК НА ГНОИЩЕ, КАК ПАДАЛЬ…»
К тому времени вся Россия была охвачена ежедневно разраставшейся анархией. Импотенция центральной власти породила желание в различных регионах павшей империи каким — то образом отгородиться от бардака, царившего в столице. Разговоры об автономии, федерации, самоуправлении стали всеобщим явлением для России. Не были исключением ни Донецко-Криворожский регион, ни Украина.
Стоит еще раз особо подчеркнуть: требования автономий, республик, невероятных государственных и полугосударственных образований внутри самой России стали звучать повсеместно. События в Харькове, Киеве, Одессе или в Крыму, где создавались свои административные единицы, необходимо рассматривать в этом, общероссийском, контексте.
Провозглашение той или иной республики (включая и Украинскую) стало темой всевозможных фельетонов и насмешек. Говоря об «уездном сепаратизме» в 1917–1918 гг., участник «белого движения» Я. Александров, смачно описывал различные экзотические «республики», созданные помимо Донской, Украинской, Кубанской, Терской или Грузинской: «В безлюдных Задонских степях, среди удивленных верблюдов, кочевало астраханское правительство с атаманом, министрами и прочими атрибутами заправского государства. Кормившееся при помощи бумажных денег Российского Имперского образца, щедро отпечатанных Лейпцигскими типографиями. В калмыцких кочевьях Ротмистр Кн. Тундутов объявил себя калмыцким владыкой… Все это шумело, галдело, заводило свои парламенты и конституции, формировало армии, производило в чины, печатало деньги и требовало все большей и большей независимости»[111].
Известный русский писатель, уроженец Киева Марк Алданов был склонен объяснять природу «местного сепаратизма» довольно упрощенно (при этом сам писатель признался, что лично столкнулся лишь с одним видом сепаратизма — «комедией украинской самостийности»). Он объяснил это явление всего лишь «комплексом Алкивиада» — по имени древнегреческого авантюриста, который, узнав, что его дорогой собакой афиняне перестали восторгаться, велел отрубить ей хвост.
Называя создание многочисленных республик на территории Российского государства «сезоном политического фарса», Алданов писал из — за рубежа: «К нам часто приходят вести о кабинетах, совещаниях, конференциях, заседающих в столицах так называемых «чушь — республик». Иногда Рейтер уныло делает попытку сообщить фамилии главных деятелей этих кабинетов — и всякий раз почему — то кажется, что фамилии ими перевраны: так нам трудно привыкнуть к мысли, что премьерами, президентами, министрами могут быть люди решительно никому на свете неизвестные. А между тем, именно в этой совершенной неизвестности весь raison detre [смысл существования. — Авт.] подобных правительств». «Если бы не было самостийности, — поясняет писатель, — то кто бы знал… премьера Голубовича и «генерала» Петлюру?»
В 1922 г. Алданов прогнозировал: «Пройдут года — и конечно многое переменится. Мы узнаем, вероятно (уже есть кое — какие прецеденты), что 99 % сепаратистов были сепаратистами только временно, по дальновидным тактическим соображениям, а в глубине души неизменно держали курс на «единую и неделимую»… Малая история составит в алфавитном порядке список темных людей, бывших министрами, президентами и послами. Это будет с ее точки зрения необходимое и достаточное объяснение всему случившемуся»[112].
Подчеркнем, что все эти красочные описания и оценки касались не только забытых ныне государственных образований, появлявшихся как грибы в России, но и тех, которые ныне изучаются в школах и считаются предтечей той или иной государственности, — включая Украину, Грузию или балтийские государства. Хотя, конечно, объяснить появление того или иного административного образования, претендовавшего на звание «республики», всего лишь личными амбициями, было бы недостаточно — это явное упрощение проблемы. Корни все — таки стоит искать не только в мечтаниях Петлюры или Артема стать министрами, не только в природе того или иного региона. Эти корни надо искать в общероссийской столице, откуда расползался дух анархии, бардака, бесконтрольности и полной неспособности управлять государством.
По мнению генерала Деникина, началось все с развала центральных силовых ведомств, на который (неважно, сознательно или нет) пошло Временное правительство. Он писал: «Министерство внутренних дел — некогда фактически державшее в своих руках самодержавную власть и вызывавшее всеобщую ненависть — ударилось в другую крайность: оно по существу самоупразднилось. Функции ведомства фактически перешли в распыленном виде к местным самозванным организациям… Представителей центральной власти на местах не стало»[113].
108
Мачулин, стр. 29.
109
Український національно — визвольний рух, стр. 209.
110
См.: там же, стр. 487–488.
111
Александров, стр. 49.
112
Алданов, стр. 36–38.
113
Деникин, т. 1, вып. 1, стр. 130–131.