Люди грозных лет

— Нет, мне нужно проехать в Коротояк и в Лиски, — ответил Бочаров.

— В Коротояк вы едва ли проедете, а в Лиски тем более. Немцы уже на Дону. Если хотите увидеть все сами, то лучше поезжайте на переправу и, пока можно, переберитесь на левый берег. А правым берегом ехать не советую. Везде по нашим тылам танки немецкие гуляют.

— А вы что намереваетесь делать? — спросил Бочаров.

— Драться за каждый метр земли. Пока закреплю вот эту высоту. Потом займу рубеж по этому ручью, — показал генерал на карте, — и буду обороняться. Нужно отход тылов обеспечить и удержать хотя бы одну переправу через Дон.

Бочаров сел в машину, а невысокий, плотный, совсем молодой генерал остался на ржаном поле, из-под ладони всматриваясь в дымный горизонт на западе.

Выехав на дорогу, Бочаров попал в сплошное месиво обозов. Груженые и пустые повозки шли по дороге, по обочинам и прямо полем. Почти во всех повозках сидели и лежали раненые. Густая, коричневая пыль широко расстилалась по земле, клубами висела в воздухе, толстым слоем оседала на измученные лица людей. На спуске в лощину, в сплошной непроглядной пыли машину Бочарова затерли сгрудившиеся повозки. Выйдя из машины, он пытался понять, что произошло. Крики людей, тяжелый скрип повозок, ржанье и топот лошадей создавали беспорядочный хаос звуков, усиливая и так охватившую всех тревогу. Пройдя между повозками вперед, Бочаров сначала услышал отчаянную ругань, а затем увидел толстенького майора в окружении десятка артиллеристов с винтовками.

— Сбрасывай их с дороги к чертовой матери! — размахивая руками, кричал майор. — Запрудили все, и не пройдешь, не проедешь!

— Да вы не шумите, не шумите, — возражал майору пожилой интендант второго ранга. — Я имею приказ командования все обозы за Дон переправить. И прошу не мешать. Пропускай, Иван Семенович, — крикнул он кому-то в облаке пыли, — пропускай и никого не слушай!

— Я тебе дам «не слушай», — взъярился майор, — боевые части важнее обозов.

— Боевым частям место на фронте, а не в тылу, — рассерженно ответил интендант.

— Ах так! — вскрикнул майор и скомандовал окружавшим его артиллеристам: — К бою! Арестовать этого обозника!

— Минутку, — остановил Бочаров рванувшихся к интенданту двух здоровенных артиллеристов, — что здесь происходит? Вы кто? — подошел он к интенданту.

— Я представитель начальника тыла армии, — вытягиваясь, доложил тот, — обеспечиваю отвод обозов за Дон. А вот этот, — с презрением кивнул он на майора, — с пушками своими влез в обоз и все дезорганизует.

— А вы кто? — Бочаров подошел к майору.

— Командир дивизиона гаубичной артиллерийской бригады майор Касторский, — лихо отчеканил румяный артиллерист.

— Куда следуете?

— На переправу, — ответил он уже без прежней лихости.

— Откуда?

— Оттуда, — неопределенно махнул он рукой, и по его забегавшим глазам Бочаров понял, что этот майор и его дивизион делают совсем не то, что им нужно делать.

— Откуда точно? — сдерживая дрожь, еще раз спросил Бочаров.

— Приказано было… А там немцы, — уже совсем растерянно лепетал майор.

— Ну вот что, майор Касторский, — чувствуя, что еще мгновение и он ударит этого толстенького человека, почти со свистом прошептал Бочаров, — не в свое дело не вмешивайтесь! Где ваш дивизион?

— Вот здесь рядом… У дороги…

— Карта есть?

— Так точно, есть, — засуетился майор, раскрывая планшет.

— Вот на этой высоте находится, — Бочаров показал на карту и назвал номер дивизии и фамилию молодого генерала, с которым только что говорил, — отправляйтесь со своим дивизионом в распоряжение генерала и доложите, что прибыли по приказанию представителя наркомата обороны полковника Бочарова. Сколько имеете снарядов?

— Полтора боекомплекта, — с готовностью ответил майор, тревожно бегая глазами под неотрывным взглядом Бочарова.

— Представитесь ему и передадите мою записку, — сказал Бочаров и на листке бумаги написал:

«Товарищ генерал! Направляю в ваше распоряжение гаубичный дивизион майора Касторского. О его прибытии прошу доложить в штаб фронта. Полковник Бочаров».

Проводив взглядом скрывшегося в облаке пыли майора, Бочаров повернулся и увидел Колю. Шофер с автоматом на изготовку злым взглядом смотрел в сторону ушедших за майором артиллеристов.

— Ты что это с автоматом? — спросил Бочаров шофера.

— А как же, Андрей Николаевич, это же просто бандиты. Я еще ребят тут, ездовых, подговорил. Тронь они вас, мы бы им дали!..

И действительно, позади Коли стояло человек восемь ездовых с винтовками в руках и с грозным, воинственным выражением на лицах.

— Ну, до этого дело, пожалуй, не дошло бы, — проговорил Бочаров.

— Да, не дошло! — недоверчиво протянул Коля. — Они вон на товарища интенданта второго ранга наскочили как. Сами с фронта драпают, а тоже… амбиция!

— Правильно, молодой человек, совершенно правильно, — заговорил интендант, — всегда нужно быть начеку.

— Как дела с переправой? Почему такое скопление обозов? — спросил Бочаров.

Хоть так-то переправляемся, и то счастье. Немец бомбит нещадно. На основных переправах взад и вперед войска идут. С грехом пополам организовали мы переправу для конного транспорта. И мостишко-то так, видимость одна, почти тонет в воде, а тут больше трех тысяч повозок скопилось. Автотранспорт-то мы по другим мостам переправляем. Я и говорю этому, — вспомнив майора, зло продолжал интендант, — куда ты лезешь со своими гаубицами? Мост, говорю, не выдержит, а ему хоть бы что: ломит напролом — и все! Бывают же такие нахалы! Давай, Иван Семенович, давай, — прерывая рассказ, закричал интендант, — не задерживай и всех предупреждай, чтоб в роще останавливались и дальше только по одной повозке…

Бочаров проехал к роще, где, по словам интенданта, был район сосредоточения обозов, и увидел сплошное нагромождение повозок, лошадей, людей. Казалось, сами деревья шевелились и стонали от нахлынувшего на них бурливого, неудержимого потока. Скрип, гомон, крики, отчаянное ржанье коней не могли заглушить даже раскаты близкой канонады. Краем леса Бочаров пробрался на высокий обрыв и внизу увидел Дон. Неширокая в этом месте река катилась коричневым, как дорожная пыль, плавным потоком. Левый, противоположный, берег был низкий, почти сплошь заросший густыми камышами. Сразу же за камышом расстилалась бескрайная, испятнанная селами и перелесками, розовая в свете солнца равнина. Вглядываясь в эту спокойную, словно уснувшую, равнину, Бочаров замер от нахлынувших тревожных чувств. Там, за Доном, эта равнина уходила далеко-далеко на восток и тянулась к самому сердцу Родины. Это были те самые исконно русские просторы, куда уже много веков не заходили иноземные захватчики. И если немцы перешагнут Дон, то их танкам откроется беспрепятственная дорога к Москве, к городам Поволжья, к Уралу.

Пройдя по обрыву, Бочаров обнаружил переправу. Собственно, никакого моста он не увидел, а только рассмотрел два натянутых на железных столбиках каната и между ними, словно чудом, прямо по воде скакавшие, повозки. Бесконечным потоком, одна за другой, они вылетали из рощи, неслись по откосу к воде, не уменьшая разбега, с брызгами устремлялись в воду и двигались через реку, стуча колесами по невидимым настилам моста. Только выехав на противоположный берег, повозки замедляли ход и растекались в разные стороны. Было в этой странной переправе что-то лихое, отчаянное и вместе с тем тревожное и горестное.

Бочаров постоял у переправы и по обрыву правого берега решил, сколько можно проехать вниз. Еще не скрылась из виду переправа конного транспорта, как дорогу преградило сбившееся в лощине огромное стадо коров, овец, коз. Подгоняемые женщинами и стариками, животные, словно понимая опасность, тесно жались друг к другу, шумливым потоком медленно ползли к реке. Там внизу, на воде, Бочаров рассмотрел два больших парома, которые медленно ползли через Дон. На паромах, со всех сторон сжатые канатами, так же как и в горловине, теснились коровы. В стороне от паромов, ниже и выше их по течению, сновали рыбачьи лодки. И в них виднелись телята, овцы, козы.