Страница 24 из 56
После отдыха нас ознакомили с фотоснимками вражеского аэродрома Мокрое. Они свидетельствовали о том, что мы поработали неплохо, - аэродром [124] покрыт обломками десятков самолетов, развалинами служебных зданий, летное поле вдоль и поперек изрыто глубокими воронками (их виднелось около 250) и надолго выведено из строя.
Впервые в этом полете наши экипажи пользовались ночными фотоаппаратами с дополнительными, устройствами, изготовленными нашим умельцем, полковым техником по фотооборудованию И. В. Болоздыней. Устройства обеспечивали получение четких снимков результатов наших ударов.
26 марта - большой праздник всех воинов нашего полка. Мы стали гвардейцами! Наш полк теперь именуется «10-й гвардейский авиационный полк АДД». Мы входим в состав 3-й гвардейской дивизии, которая еще вчера была 24-й.
Это признание больших заслуг авиаторов перед Родиной. Сегодня же в нашем полку появилась новая группа Героев Советского Союза. Эту наивысшую награду получили Дмитрий Барашев, Василий Сенько, Сергей Захаров и Александр Петров. Орденами Ленина награждены Василий Алин, я и еще несколько летчиков и штурманов. Наш стрелок-радист Коля Кутах получил орден Отечественной войны II степени. Ивану Карповичу Бровко присвоено очередное воинское звание - полковник.
А через несколько дней состоялось торжественное вручение нашему полку гвардейского знамени.
На зеленом поле, вблизи боевых самолетов, выстроились летчики, штурманы, стрелки-радисты, техники. Все радостные, взволнованные. У многих на груди - ордена и медали. Перед полком появился член военного совета АДД генерал Г. Г. Гурьянов. В его руках красное шелковое полотнище с портретом Владимира Ильича Ленина и надписью: «За нашу Советскую Родину». На другой стороне развевающегося [125] на ветру полотнища число десять (номер полка), также вышитое золотом. Наступила торжественная минута. Лицо генерала Гурьянова, всегда спокойное, было торжественным. Он зачитал приказ наркома о присвоении полку гвардейского звания, а затем сказал:
- Товарищи гвардейцы! Вы мужественно и умело защищаете Родину от немецких захватчиков. В боях вы проявили храбрость, выдержку, настойчивость. Но сейчас надо еще сильнее бить врага. Повышайте свою боевую выучку, еще лучше организуйте массированные налеты. Военный совет АДД уверен, что вы с честью, по-гвардейски будете выполнять свой долг перед любимой Отчизной. Поздравляю вас, доблестные воины, с гвардейским знаменем! Вперед, к новым победам!
Полковник И. К. Бровко принял знамя, опустился на колено и поцеловал святыню. Затем от имени всего полка дал клятву:
- Заверяем советский народ, Коммунистическую партию, командование: мы будем высоко держать знамя, этот символ чести, доблести, геройства, пронесем его через огонь будущих жестоких боев за освобождение нашей Родины, за свободу порабощенных немецким фашизмом народов Европы. Мы будем драться, не зная страха, усталости, презирая смерть во имя Победы.
Командир полка передал знамя Герою Советского Союза Дмитрию Барашеву. Отважный летчик вместе со своими ассистентами Иваном Гросулом и Сергеем Захаровым прошел перед строем. А мы встречали знамя радостным «ура».
Гвардейское звание. Трудным был путь к нему. Авиаторы полка в тяжелых боях достигли немалых успехов, несли потери. Теперь мы будем сражаться под гвардейским знаменем - символом высшей [126] воинской доблести. Оно ко многому обязывает, зовет нас к свершению новых подвигов!
Стремясь усилить удары по врагу, мы изыскивали новые средства и резервы. Наряду с увеличением количества боевых вылетов за сутки мы стремились повысить грузоподъемность машины. Допустимой максимальной загрузкой самолета Ил-4 считался вес 1300 килограммов. В бомболюки помещалось десять «соток» и еще три на замки внешней подвески. Эта загрузка считалась законом для всех. Меньше можно, больше - нет. Никто не имел права приказывать повысить нагрузку. Другое дело, если кто пожелает это сделать добровольно. Желающих у нас оказалось много. Бомбовая нагрузка все время возрастала: 1500, 1750, 2250 и наконец - 2500 килограммов. Правда, увеличение нагрузки достигалось за счет сокращения запаса горючего. Выросло наше мастерство, и мы не брали в полет горючее «на всякий случай». Об экипажах, возивших двойную норму, у нас говорили: «Они воюют за двоих». С них стремились брать пример и остальные, чтобы бить врага по-гвардейски.
Как всегда, инициатором всех хороших начинаний был Дмитрий Барашев. Он первым в полку стал летать с повышенной бомбовой нагрузкой. За одну ночь его экипаж сбрасывал на врага столько бомб, сколько не так давно возили два-три воздушных корабля. Этот почин с энтузиазмом был воспринят однополчанами. Командир полка И. К. Бровко всячески поощрял экипажи, которые делали по три вылета в ночь, возили двойную бомбовую нагрузку. С Барашевым соревновались Алексей Никифоров, Юрий Петелин, Степан Харченко, Владимир Борисов, Василий Алин. Число тех, кто «воевал за двоих», все время росло.
Жизнь на фронте текла своим чередом. Каждый [127] день нам ставились новые задачи. Одиннадцатого апреля мы опять перелетели на подмосковный аэродром для участия в массированных налетах на административные и военно-промышленные центры фашистской Германии. За истекший год войны наши силы значительно увеличились, выросло мастерство. И теперь нас уже 24 экипажа, способных совершать дальние полеты. Да и в Липецке осталось несколько молодых экипажей, которые под руководством заместителя командира полка майора Н. М. Кичина продолжали учебу, принимали участие в налетах на вражеские объекты в районе Орла, Брянска, Сещи, Сталино.
Все это стало возможным потому, что рос количественно и качественно самолетный парк авиации дальнего действия. Если в боях под Москвой участвовало около 280 машин, среди которых были и устаревшие, то в контрнаступлении под Сталинградом - 480 самолетов. Забегая вперед, можно сказать, что в битве на Курской дуге принимало участие уже 740, а при освобождении Белоруссии - 1226 самолетов.
12 апреля мы бомбардировали объекты Кенигсберга. Погода на маршруте выдалась очень сложной. Пришлось преодолевать несколько метеорологических фронтов. Дальний полет всегда сложный. Для его успешного выполнения необходимы большой опыт, ночная подготовка, отличное знание радионавигации и самое главное - безграничное мужество, непоколебимая воля. Всегда длительные полеты проходили под огнем зениток, в лучах прожекторов, часто сопровождались встречами с истребителями. Это действительно полеты по огненным маршрутам.
Прошло немало времени с той ночи, когда советские самолеты в последний раз появлялись над Восточной [128] Пруссией. Мы полагали, что наш теперешний налет на Кенигсберг станет для немцев неожиданным. Однако эти надежды не оправдались. Зенитная артиллерия открыла шквальный огонь. Отовсюду - из города, порта, кораблей - летели снаряды. Казалось, что простреливается все небо. Но это не помешало нам нанести чувствительный удар. В порту, в районе заводов и вокзала мы наблюдали взрывы и пожары.
В эти же дни наши летчики успешно бомбили вражеские объекты в некоторых районах Донбасса.
В одну из апрельских ночей молодые воины вместе с авиаторами других частей наносили удар по вражескому аэродрому вблизи Сталино. Налет оказался весьма удачным. От бомб погибло несколько десятков фашистских летчиков. Одна из серий попала в помещение немецкого казино. Был взорван склад боеприпасов, повреждено и уничтожено много самолетов. На окраине города наши товарищи разрушили дом, в котором находился штаб армейского корпуса. Во время налета зенитная артиллерия оказывала исключительно упорное сопротивление. Несколько наших бомбардировщиков получили повреждения, а один настолько серьезное, что еле смог перелететь линию фронта, проходившую по Северскому Донцу, и сел на «живот» в районе южнее Купянска. Найти этот самолет майор Кичин поручил Ефиму Парахину.
…После освобождения из плена, лечения в госпитале Парахин никак не мог получить от врачей допуска к участию в полетах: искалеченные огнем и морозом руки заживали медленно. Тогда Ефим попросил «батю» разрешить ему летать хотя бы на По-2, «чтобы не сидеть без дела и не есть даром хлеб». Командир разрешил. С большой радостью, поднялся в воздух Парахин. Ежедневно он выполнял [129] всевозможные задания. Казалось, что и раны быстрее заживают, скорее настанет то время, когда он пересядет на бомбардировщик…