Страница 71 из 75
Мать Олега Кошевого писала матери Николая Островского:
«Впервые книгу «Как закалялась сталь» Олег прочел на украинском языке, будучи учеником 6-го класса. Надо сказать, что Олег читал вообще очень много книг, но ни к одной из них он не имел такого пристрастия, как к книге Островского. Помнится мне, Олег принес домой и сразу начал читать. Все в доме уже давно спали, и я вдруг услышала громкий разговор, доносившийся из комнаты Олега. Я была удивлена и немало испугалась. Кто бы мог в такое позднее время (а было около четырех часов ночи) говорить у нас в доме, да еще в Олешковой спальне? Когда я зашла к нему в комнату, я увидела его одного лежащим в кровати и произносившим беспрерывно: «Вот это Павка, вот это молодец!»
На мой вопрос: «О чем ты говоришь и почему не спишь?» — он ответил: «Мамунька, ты не сердись за то, что до сих пор не сплю. Я читаю такую книгу, что не могу оторваться. Но я сейчас буду спать. А когда я уйду в школу, ты, — пожалуйста, постарайся прочитать ее вот до этого места. А тогда я дальше буду продолжать читать вслух вместе с тобой. Только дай слово, что ни одной странички больше без меня». И он указал мне главу седьмую.
Я взяла у него книгу и пообещала исполнить его просьбу. Но я так была увлечена чтением, что, пока пришел Олежек из школы, уже далеко обогнала его. Остальную же часть книги мы читали вместе. Окончив книгу, Олег поделился со мной своими впечатлениями и спросил меня:
«Мамка, а можно ли научиться быть таким, как Павка: выносливым, терпеливым и закаленным, именно как сталь?»
И, не дожидаясь ответа, продолжал:
«Я буду во всем подражать Павке. Но то, о чем говорил он, мне, наверное, не придется говорить, ибо Корчагин в мои годы пережил тяжелые испытания, участвуя в революционной борьбе за молодую советскую власть. А мы, молодые пионеры, такой тяжелой жизни не знаем. Мы растем счастливыми, нам везде и всюду открыты двери, в любые учебные заведения, и мы можем свободно выбирать себе любую профессию. Я, мамка, обещаю тебе, что буду вырабатывать и в себе все те качества характера, какие были у Корчагина. Я буду постоянно учиться на «отлично», буду примерным среди всех юношей, я буду помогать отстающим. А если на нашу страну нападет враг и захочет отнять у нас, советских людей, все то, чем мы пользуемся и что дал нам Сталин, то я, мамка, тоже буду драться за это, как Корчагин, сколько бы лет мне ни было».
…Вторично Олег прочел две книги Островского на русском языке весной 1942 года, будучи учеником 9-го класса и комсомольцем. Безусловно, что на этот раз Олег, имеющий свои реальные взгляды на жизнь, прочувствовал эти книги гораздо глубже. Они послужили ему хорошей школой и путеводной звездой в дальнейшей его жизни и борьбе.
Путь моего сына во многом похож на путь Корчагина даже в его интимной жизни. Олег подражал Корчагину во всем.
У Олега была любимая девушка Лина. В трудные дни немецкой оккупации он порвал с ней дружеские отношения, не найдя в ней хорошего друга в борьбе с немецкими захватчиками. Она, как и Тоня Туманова, была проникнута духом дешевого индивидуализма и мещанской психологии. Я видела, что ему трудно было переносить этот разрыв, и советовала ему помириться с ней. Но он и тогда поставил в пример Павку, заявив, что любовь не должна служить барьером на пути революционной борьбы, а наоборот, настоящая любовь должна являться движущей силой, вдохновляющей на подвиг. А коль такого понятия у Лины нет — с этого дня я ее выбрасываю из своей памяти».
Надо сказать, что Олег по трудно разрешимым жизненным вопросам чаще всего обращался за советом к двум бессмертным книгам Островского. Стоило кому-нибудь приуныть или захандрить, как Олег брал с этажерки книгу и приводил примеры из жизни Корчагина; в особенности он ссылался на вторую часть романа, где ярко выражен волевой характер борца-революционера. От себя же Олег добавлял:
«Слышали и прочувствовали ли то, что я сейчас прочел? Так вот, чтобы я не видел больше уныния и кислых выражений на ваших лицах. Понятно?» И тут же в шуточном тоне он добавлял: «Если не понятно, советую вам, «синьор» или «мадемуазель», обратиться за советами к бессмертному Островскому, по адресу: комната Олега Кошевого, этажерка, том № 1, на верхней полке».
Но вот настали черные дни в жизни Олега, когда он впервые приуныл, — это были дни немецкой оккупации. И тогда Олег вспомнил о Павке Корчагине, о том, что не все еще потеряно, что надо искать выход. Озаренный идеей борьбы, он стал на твердый путь — на путь Корчагина. Олег сколотил вокруг себя группу друзей, читал им отрывки из «Как закалялась сталь» и «Рожденных бурей». Он прививал своим друзьям любовь к родине, жгучую ненависть к врагу. Он укреплял их веру в свои силы, веру в окончательный разгром немецкого фашизма. Олег любил повторять своим товарищам по оружию слова Корчагина: «Самое дорогое у человека — жизнь…» И, как бы продолжая замечательные слова Корчагина, он добавлял: «Трус умирает два раза без славы, а смелый — один раз, но как герой».
Олег и его друзья умерли героями, отдав свою жизнь за освобождение человечества
Я, мать Олега, хочу выразить вам свою большую благодарность, что вы воспитали такого супа, бессмертного большевика и талантливейшего пролетарского писателя, который сыграл огромную роль в воспитании моего сына, в революционной борьбе против мирового зла человечества — фашизма. Миллионы молодых людей, подражая Корчагину, показывали и показывают сейчас образцы беспримерной любви и служения родине и великому Сталину»[121].
Так продолжалась линия Корчагина.
Летчик А. Маресьев — Герой Советского Союза и герой «Повести о настоящем человеке» — пережил трагедию Павла Корчагина; он потерял в бою обе ноги и выбыл из строя. «Стоит ли бороться за выздоровление? — думалось ему. — Что сулит оно? Ведь я не буду больше полезен обществу в ту меру сил, в которую я привык жить и работать. Быть может, я стану обузой для общества…»
Маресьев родился и вырос в советское время: был октябренком, пионером, комсомольцем… Все, чему учила его советская жизнь, противоречило такому образу мыслей. Перед глазами стоял пример Островского — Корчагина. Он говорил ему: «Не все еще потеряно. Можно еще бороться. До сих пор не было случая, чтобы безногие управляли самолетом. Что же с того? Мало ли чего не было до сих пор! Ты не имеешь права отказываться от своей цели, пока не исчерпал все возможности».
В статье «Школа настоящих людей», напечатанной в «Комсомольской правде», А. Маресьев писал: «Настоящий советский человек — это тот, кто всегда подчиняет свои личные интересы интересам общего дела, честно и до конца выполняет свой долг перед обществом, который ставит перед собой трудные цели и стремится к ним, несмотря ни на какие лишения…»
Таких «настоящих» людей у нас миллионы. Их становится все больше и больше.
Тяжело жилось маленькой Тане (роман «Кружилиха»), эвакуированной вместе с матерью из голодного, оледенелого блокадного Ленинграда, но вдали от родного города, как с верным другом, советовалась она с Павлом Корчагиным:
«Таня дочитала книгу, закрыла ее, закрыла глаза и положила щеку на переплат. «Как закалялась сталь» было написано на переплете. На щеках Тани, под ресницами блестели слезы…»
Герой повести «Трое в серых шинелях» В. Добровольского Виктор Черкашин, для которого «жить — значит, приносить пользу», на просьбу тяжело раненного Чемезова принести что-нибудь почитать, не задумываясь, отнес ему «Как закалялась сталь».
Душа Чемезова была «убита войной». Виктора передернуло от ужаса, когда он, в очередной раз, встретился с Чемезовым в госпитале. Человек еще жил, а мозг перестал работать. «Я уже мертвец», — говорил Чемезов. «Это кажется, — пытался успокоить его Черкашин, — мнительность такая бывает. Главное — воля».
«Чемезов ничего не ответил. Он уже не был так резок и угловат, как в первые дни их свиданий. Книга «Как закалялась сталь» лежала на тумбочке.
— Островский был писателем, — сказал Чемезов грустно.
121
Подлинник письма Е. Н. Кошевой к О. О. Островской хранится в архиве Сочинского музея Н. Островского.