Филин

– Вы, женщины, вечно все переврете. Я всего лишь хотел, чтобы ты вела себя поосторожнее.

– Это ты будь поосторожнее, мне скрывать нечего. Я могу каждый день с утра до вечера позировать перед телевизионной камерой ОРТ в прямом эфире, и никто ничего плохого не увидит. Меня можно детям показывать. А вот ты…

– Что я? – голос у Скворцова дрогнул.

– У тебя это не всегда получается, – осторожно заметила Раиса.

– Мы с тобой – отличная пара. Ты будь осторожнее в высказываниях, никому про меня, Кабанова и Нестерова ничего не рассказывай, даже если очень доставать станут.

– Так вот почему Кабанов с Нестеровым к нам зачастили! Не сидится вам на месте. Смотри, дорогой, высоко сидеть – низко падать.

– Я учту предыдущие ошибки, – и Скворцов нежно обнял жену, поцеловал в губы, чего не делал довольно давно, обычно довольствуясь лишь сугубо техническим сексом.

«За неимением лучшего король спит со своей женой», – любил повторять он народную английскую пословицу.

Раиса немного оттаяла, пусть даже и понимала, что муж элементарно подлизывается к ней в преддверии новых выборов, опасаясь, что жена может подпортить ему карьеру.

– Муж и жена – одна сатана, – прошептал Скворцов. – Ты же мне зла не желаешь?

– Никогда и ни за что. Пусть ты, Саша, не ангел, но я всегда на твоей стороне.

– Ты у меня самая умная, – сказал Скворцов, привыкший в душе называть жену в лучшем случае «недалекой».

Он превзошел самого себя в обходительности. Занес из машины на кухню продукты, распаковал их.

– Поколдуй немного у плиты, а я пока банькой и мангалом займусь.

Вскоре над трубой отдельно стоящей бревенчатой баньки весело вился дым. Скворцов радовался, что заглянул в баню первым. Там на деревянной вешалке одиноко висел кружевной лифчик. Кому именно он принадлежал – Милке или Тутси, Скворцов вспомнить не мог.

«Может, Рая забыла? – и тут же криво усмехнулся. – Пойти спросить? Если ошибусь, за такую догадку можно и в глаз получить».

Он сжал кулак, сунул его в чашечку. Получалось, что по размеру белье могла носить и жена, но тут же Скворцов отыскал и контраргумент: куда она без лифчика с ее отвисшей грудью выйдет? Скворцов увлекся расследованием.

«Если лифчик ношеный, то она могла в новом выйти».

Скворцов принялся исследовать белье. Единственный запах, который он смог различить, был запах несомненно дорогой туалетной воды.

«Вроде я в прошлый раз баб в баню не водил, – пожал плечами Скворцов. – Топить поленился. Черт знает что твориться стало. Раньше сколько ни выпивал, все помнил, а теперь – словно дырка в голове образовалась, черная дыра».

И он принял единственно верное решение – засунул неопознанный лифчик между поленьями в печурке и безо всякой жалости разжег огонь.

«Мне-то что? Чей бы лифчик ни был, не хрен бросать его где попало!»

Скворцовы хоть и приехали рано, но время летело катастрофически быстро. Александр Валерьевич успел лишь протопить баньку да разжечь поленья в большом мангале, как на улице поселка показались две машины, следовавшие одна за другой.

– Твои приятели едут! – крикнула, свесившись из окна, Раиса.

Скворцов в это время как раз ворошил дрова в мангале. Дым ел глаза, и, глядя на него, можно было подумать, будто голос жены выворачивает ему нутро.

– Здорово, политик! – звучно выкрикнул генерал Кабанов, выбираясь из машины.

Его супруге Ольге даже не могло прийти в голову, что мужчина может обойти машину и открыть ей дверцу, подать руку, помочь выбраться. Ее муж, самый настоящий генерал, был выше подобных глупостей. Даже если бы она намекнула ему, то услышала бы в ответ прямолинейное генеральское:

«Не безногая, сама выйдешь!»

Тем не менее Григорий Викторович Кабанов свою жену Ольгу любил как умел, во всяком случае, дурой называл любя, в отличие от Скворцова.

– Привет доблестным вооруженным силам! крикнул Скворцов, и мужчины обнялись, будто не виделись несколько лет.

– Разжирел, разжирел, – приговаривал Кабанов, ощупывая Скворцова.

Тот жеманно отводил глаза, промямлил что-то о бассейне, в котором плавает два раза в неделю, но тут же проговорился, что со следующего месяца собирается заняться спортом, а теперь на это нет времени.

– И не будет, – веско подытожил Кабанов, уступая Скворцова Виктору Николаевичу Нестерову.

Если Скворцов и Кабанов смотрелись простецки, без затей, то бизнесмен Нестеров уже освоился с большими деньгами, приобрел не поддельный, а самый настоящий лоск. Он умел носить костюмы.

Нестеров обошел машину и распахнул дверцу. Его спина при этом осталась абсолютно прямой, словно мужчина вместо позвоночника имел металлический стержень. Подал руку жене – Станислава легко выпорхнула из автомобиля. Она была настолько уверена в собственном муже, что даже не коснулась дверцы, знала, тот захлопнет ее. Лишь после этого Нестеров поприветствовал сперва Раису, вышедшую на крыльцо, затем Скворцова.

– Привет! Дышится у вас легко.

– У тебя, Виктор, дом еще в лучшем месте стоит.

– Лучшее место там, где друзья, – ухмыльнулся бизнесмен.

Трое мужчин и три женщины чувствовали некоторую неловкость. Раньше мужчины были довольно дружны, делали одно дело, но потом основательно переругались. Лишь после неудачного хождения во власть Скворцова вновь сошлись вместе.

Лишенный комплексов Кабанов тут же сообщил женщинам:

– Нам, бабоньки, поговорить о делах надо, так что вы уж сами собой займитесь. И столом заодно.

Нестеров, снисходительно усмехнувшись, обменялся взглядами с женой: мол, я бы себе такого никогда не позволил. Скворцов же уладил неловкость в одно мгновение:

– Рая уже все приготовила. Вы отдыхать приехали, – обратился он к женщинам, – я баньку протопил. Попарьтесь, а уж потом – прошу к столу.

Возражать никто не стал. Во-первых, женщинам неинтересны сугубо мужские разговоры, во-вторых, лучше париться, чем собирать на стол.

– Прошу. Посидим на улице, – предложил Скворцов, вынося на лужайку перед домом пластиковый стол, какие ставят в летних кафе, и пластиковые кресла.

Дрова в мангале пылали во всю мощь, огонь с гудением вырывался из его черного чрева. Замаринованное мясо стояло в эмалированном тазике, прикрытом сверху куском фанеры. Поверх лежали широкие, остро отточенные шампуры.

Раиса принесла из дому простыни, халаты для жен приятелей своего мужа, и вскоре дверь бани затворилась.

Глава 4

Скворцов разливал по тяжелым стеклянным бокалам пиво.

– Вздрогнем, мужики, – он коснулся своим бокалом двух других и жадно принялся глотать холодное темное пиво.

– Новости плохие, – наконец сообщил Скворцов, когда половина бокала опустела.

– А когда они хорошими были? – усмехнулся Нестеров.

– Тогда, когда их вообще не было, – сквозь зубы отвечал генерал.

– Мне донесли, что в администрации президента нашим проектом заинтересовались.

– Еще бы! – вставил Кабанов.

– Но не с той стороны, с какой бы нам хотелось.

– Это уже хуже, – бизнесмен Нестеров умел пить медленно. Пива в его бокале почти не уменьшилось.

– Подножку нам ставят.

– Кто?

– Геннадий Павлович засуетился, – сообщил Скворцов.

– Он же в администрации давно не работает.

– Не тебе, генералу Кабанову, объяснять, кто такой Геннадий Павлович. Ты имеешь представление о его возможностях?

– Нас голыми руками не возьмешь. Мы от душманов не бегали и от своих не побежим.

– Я и до этого, – вставил бизнесмен, – не рассчитывал на поддержку Кремля. Наш с вами план безукоризненный. Депутатский мандат – не такой уж эксклюзивный товар, чтобы за него администрация на дыбы встала. Попортят нервишки, но в меру, и одно кресло нам достанется.

– Может, заплатить кому надо? – предложил Кабанов.

Скворцов при упоминании о деньгах слегка съежился и посчитал за лучшее спрятать взгляд в бокале с пивом.

– Большие деньги, – задумчиво проговорил Нестеров, – в нашем с вами случае нужны лишь для честной игры. Листовочки издать, собрания провести, концертов пару организовать, ветеранам продуктовые подарки преподнести. Если бы можно было взяткой отделаться, я с вами, мужики, честно говорю, связываться не стал бы. Я, в отличие от вас, азбуку рынка уже постиг. Чем, по-вашему, цивилизованная страна от нецивилизованной отличается?