Бунт на «Кайне»

Нервы команды выдали менее радостный прогноз по весьма простой причине. Многие повидали наяву, чем заканчиваются сражения: корабли, охваченные красно-желтым пламенем, идущие ко дну, люди, прыгающие за борт, облитые нефтью, истекающие кровью, убитые. Команда больше думала не о шансах на спасение, но о неблагоприятных последствиях.

— Вахтенный офицер! — раздался голос капитана из переговорной трубы штурманской рубки.

Вздрогнув, Вилли взглянул на фосфоресцирующий циферблат часов. Десять тридцать, капитану давно пора в каюту. Он склонился над медным раструбом переговорной трубы.

— Кейт слушает.

— Идите сюда, Вилли.

Капитан, одетый по форме, в спасательном жилете, лежал на парусиновой койке, подвешенной над штурманским столиком. Такая картина предстала Вилли, когда он закрыл за собой дверь, и этим включил единственную красную лампочку в переборке. Воздух в штурманской рубке пропитался сигаретным дымом.

— Как идут дела, Вилли?

— Все нормально, сэр.

Капитан повернулся на бок и всмотрелся в энсина. В красном свете лампочки его лицо исказилось, стало жестким.

— Вы читали вечерний приказ?

— Да, сэр.

— Зовите меня, если произойдет что-то чрезвычайное, понимаете? Сразу же будите.

— Есть, сэр.

Но вахта продолжалась с обычными пищанием гидролокатора, зигзагообразным курсом, сохранением позиции в общем строю. Без четверти двенадцать на мостик с правого борта поднялся Хардинг.

— Готов тебя сменить. — От него пахло кофе.

— Осталось сорок миль, а противника так и нет.

Вилли решил было пристроиться где-нибудь в уголке на главной палубе, но, спустившись с мостика, обнаружил, что такая же мысль пришла в голову половине команды. На палубе не осталось ни свободных уголков, ни широких проходов. Вид спящих на ней лишь добавил Вилли храбрости. Он спустился к себе, разделся, скользнул под простыню. Но, несмотря на поздний час, ему все казалось, что он здесь случайно — словно заболел и улегся на койку днем. Засыпая, Вилли похвалил себя за выдержку и твердость духа.

Звонок боевой тревоги еще не затих, когда он выскочил на палубу в одном белье, прижимая к груди башмаки, носки, рубашку, брюки. Он увидел спокойное море, черное звездное небо, перестраивающиеся корабли. Матросы разбегались по темным проходам, спускались или поднимались по трапам. На этот раз они без напоминания надели каски и спасательные жилеты. Пока Вилли натягивал брюки, с лязгом закрылся люк в кают-компанию, и матросы носовой аварийной команды тут же задраили его. Энсин сунул голые ноги в башмаки и поспешил к трапу, ведущему на мостик. Часы в рубке показывали половину четвертого. В маленьком помещении толпились люди. Сняв с крюка спасательный жилет и каску, Вилли протиснулся к Хардингу.

— Готов тебя сменить. Что происходит?

— Ничего. Мы у цели. — Хардинг мотнул головой влево и передал Вилли бинокль. На горизонте, на линии между небом и землей, тот увидел темное пятно величиной с ноготь.

— Рой-Намур, — пояснил Хардинг.

Возле пятна появились крошечные желтые вспышки.

— Что это? — спросил Вилли.

— Линкоры оторвались и вышли туда несколько часов тому назад. Наверное, это они. А может, самолеты. Во всяком случае, берег долбят как следует.

— Ясно. — Гулкое биение сердца чуть раздражало Вилли. — Если изменений нет, я сменяю тебя.

— Изменений нет.

Хардинг спустился с мостика. Теперь уже гул артиллерийского обстрела берега долетал до «Кайна», но на таком расстоянии не производил особого впечатления: подобные звуки доносились на мостик с полуюта, когда матросы выбивали там матрацы. Вилли напомнил себе, что маленькие вспышки — не что иное, как огненный смерч, обрушивающийся на японцев, и попытался хоть на секунду представить себе солдата с раскосыми глазами, сжавшегося в комок в объятых пламенем джунглях, но возникшая перед его мысленным взором картина была столь же далека от действительности, как газетный репортаж — от настоящего боя. Надо признать, что Вилли разочаровало увиденное. Сражение очень напоминало обычные ночные учебные стрельбы.

Небо посветлело, исчезли звезды, над морем занимался ясный день, когда флот замер на месте, в трех милях от берега. Десантные суда плюхались в воду со шлюпбалок войсковых транспортов и, словно пчелы, сбивались в рой.

Вот тут Вилли ощутил свою причастность к настоящей войне, пока односторонней, так как еще ни одного выстрела не прозвучало с берега, но тем не менее несущей смерть и разрушения. Зеленые острова, окаймленные лентой белого песка, уже горели и дымились во многих местах. Неуклюжие старые линкоры, объект журналистских насмешек в мирное время, доказывали необходимость их тридцатилетнего дорогостоящего содержания, осыпая тропическую растительность тоннами снарядов, каждые несколько секунд с оглушительным грохотом вылетавших из жерл орудий. Крейсеры и эсминцы выстроились позади, также обстреливая атолл. Временами артиллерийская канонада смолкала, и тогда барражирующие в вышине эскадрильи самолетов пикировали на острова, оставляя после себя облака белого дыма и огненные шары разрывов. Изредка на берегу вспухали гигантские черные грибы, свидетельствующие о попадании в нефтехранилище или склад боеприпасов, и тогда от отголосков взрыва содрогались палубы «Кайна». Все это время войсковые транспорты исторгали из своего чрева все новые и новые десантные суда, ровными рядами выстраивающиеся на серой, бурлящей воде. Встало солнце, белое и жаркое.

Артиллерия и самолеты еще не изуродовали атолл. Вспыхивающие тут и там оранжевые шары лишь оттеняли спокойную зелень островов, равно как и распускающиеся бутоны белых и черных дымов. Плывущий по воздуху запах пороха усугубил охватившее Вилли ощущение праздничности и веселья. Он и сам не мог бы объяснить, чем вызвано это ощущение. Просто запах пороха в сочетании с непрекращающимся грохотом орудий напоминал ему фейерверки Четвертого июля.

С левого борта на мостик поднялся Кифер. Пряди черных волос торчали из-под серой каски. Блестели глубоко запавшие глаза.

— Нравится зрелище, Вилли? Похоже, победа за нами.

Вилли обвел рукой гигантскую армаду, нацелившуюся на крохотные островки, залитые жемчужными лучами солнца.

— «Толпы, толпы в долине суда». Что ты думаешь сейчас о флоте, Том?

Кифер усмехнулся, дернулся уголок его рта.

— О Боже, должны же налогоплательщики что-то получить за свою сотню миллиардов долларов. — И он поспешил к трапу, ведущему на крыло ходового мостика.

Появился Квиг. Втянув голову в плечи, он беспрестанно вертел ею во все стороны над толстым воротником спасательного жилета. Глаза капитана превратились в щелочки, но, похоже, он улыбался.

— Доброе утро, мистер вахтенный офицер. Так где эти ПГТ[15], которые мы должны вывести к берегу?

— Полагаю, сэр, вон та группа, около ВДТ-17[16]. — Вилли указал на громадный серый транспорт милях в двух слева по носу.

— ВДТ-17? Вы уверены, что это те десантные суда?

— Так записано в приказе, сэр. Четвертая группа «Джейкоб» с ВДТ-17.

— Хорошо. Подойдем к ВДТ-17. Скорость эскадренная. Кораблем управляете вы.

Капитан скрылся за рубкой. Вилли, переполненный гордостью, прошествовал в ходовую рубку и отрывистым голосом стал отдавать команды. «Кайн» вышел из цепи охранения и направился к транспортам. Грохот залпового огня линкоров нарастал с каждой пройденной сотней ярдов. Кровь ударила энсину в голову, словно он одним глотком осушил бокал шампанского.

Он переходил с одного крыла мостика на другое, запрашивал дистанцию по радару, брал пеленг на ВДТ, с пьянящей уверенностью подавал команды рулевому.

Длинная цепочка десантных судов отделилась от ВДТ и взяла курс на старый тральщик. Вилли отправился искать капитана и нашел его сидящим на ящике для флагов, откуда транспорты и берег были не видны. Капитан мирно покуривал и беседовал с Энгстрендом.

15

ПГТ — плавающий гусеничный транспортер.

16

ВДТ — войсковой десантный транспорт.