Бунт на «Кайне»

— Сэр, у нас нет тонкого материала для перегородок, ни фанеры, ничего…

— Черт возьми, ну достань немного жести в слесарной мастерской.

— Слушаюсь, сэр. Все сделаю в лучшем виде, сэр.

Во второй половине дня Лэнгхорн, шатаясь и обливаясь потом, ввалился в кают-компанию, таща на спине ящик, сколоченный из свежеструганных досок. Спотыкаясь, он ввалился в каюту Квига и с жуткими гримасами и кряхтеньем, как будто это был не ящик, а пианино, опустил его на пол. Утирая красным носовым платком градом катившийся пот, он проговорил:

— Господи Иисусе, сэр, эти перегородки из свинца такие тяжелые…

— Свинца?

— В слесарной не было ни единого листа жести, сэр…

— Господи помилуй! Свинец! С таким же успехом подошел бы хороший жесткий картон…

— Ну, я могу вытащить эти свинцовые перегородки, сэр, и переделать…

— Не надо, пусть остается как есть, — проворчал Квиг. — А через несколько дней кое-кому из матросов придется как следует поразмяться, что не так уж худо для них… К тому же свинец пригодится мне дома, — невнятно пробормотал он.

— Что вы сказали, сэр?

— Ничего. Достаньте немного стружки и упакуйте бутылки. — Он указал на свои сокровища, стройными рядами выстроившиеся на полу под умывальником.

— Есть, сэр.

— Внимание, внимание. Корабельные учения состоятся в 14.00.

«Кайн» шел на всех парах, заняв свое место по правому флангу выстроившейся полукругом завесы эскорта, которая вспахивала водную гладь в голове конвоя, ведущего четыре танкера, два транспортных и три торговых судна. Покачиваясь на спокойной голубой воде, корабли были уже далеко от берега. Их четкие силуэты резко выделялись на освещенной солнцем глади моря.

Младший дежурный по палубе энсин Кейт был очень доволен тем, как проходило плавание. Уже год, как к востоку от Гавайских островов не было замечено ни одной подводной лодки, однако, не было никаких сомнений, что Вилли Кейт — младший офицер судна, которое охотится за японскими подлодками. И если вдруг вахтенный будет убит или окажется за бортом, энсин Кейт — он мог легко себе это представить — встанет у руля, потопит подводную лодку и прославится на века. Вряд ли такое могло произойти, но это не было полностью исключено, как, например, исключено то, что подобное могла бы совершить его мать. Состояние приятного возбуждения усилилось, когда вахтенный офицер Кифер назначил его ответственным за проведение противолодочного маневра «зигзаг», разрешив отдавать команды рулевому. Не успела стрелка хронометра на капитанском мостике подойти к цифре 12, как Вилли был готов выпалить все команды сразу. Наконец-то война началась и для него.

Без двух минут два на капитанском мостике появился Квиг. Он исподлобья окинул все вокруг сердитым взглядом; за ним с видом побитой собаки плелся Гортон.

Помощник капитана только что получил хорошую взбучку за то; что не проводил регулярно корабельные учения. В настоящий момент он перебирал в уме различные варианты начальных фраз письменного рапорта, в котором должен был объяснить, почему он этого не делал. В это утро среди остальной почты Квиг наткнулся на письмо от Главнокомандующего Тихоокеанским флотом, в котором тот изъявлял желание получить от капитанов всех судов письменные рапорты о количестве учений, проведенных за последние месяцы.

— Так, — обратился он к Энгстрэнду. — Просигнальте: «Проводятся корабельные учения».

Сигнальщик поднял на рее цветистый флажный сигнал. Кивком головы капитан подал знак. Вилли вошел в ходовую рубку и нажал красную ручку сигнала «Боевая тревога». И пока резкий звук сигнала сотрясал воздух, очень довольный собой, он разглядывал свое отражение в стекле рубки. Перед ним смутно вырисовывалась фигура морского воина времен второй мировой войны, в круглой каске, в громоздком, неуклюжем сером спасательном жилете, с прикрепленным к нему фонарем, с обожженными солнцем лицом и руками. Так же выглядели все остальные офицеры, стоявшие с ним рядом на мостике.

Совсем иначе обстояли дела в других частях корабля. Прожив более года под непрерывными воздушными атаками японцев, а затем еще несколько месяцев в блаженном бездействии у Пёрл-Харбора, команда «Кайна» не имела ровным счетом никакого желания суетиться по сигналу учебной боевой тревоги, находясь в мирных водах между Гонолулу и Сан-Франциско. Половина команды явилась на свои боевые посты либо без каски или спасательного жилета, либо сразу без того и другого. Квиг внимательно наблюдал за происходящим и все сильнее хмурился.

— Мистер Кифер!

— Да, сэр.

— Сделайте по радио следующее объявление: «Каждый, кто по сигналу тревоги не надел каску и спасательный жилет, по прибытии в Соединенные Штаты на один день лишается увольнения на берег Тот, кто не надел ни того, ни другого, на три дня лишается увольнения на берег. Фамилии нарушителей должны быть немедленно переданы по телефону на мостик».

Лицо Кифера изобразило крайнее изумление.

— Сэр, не слишком ли круто… — проговорил он неуверенно.

— Мистер Кифер, я не просил вас высказывать свое мнение по поводу дисциплинарных мер, которые я считаю нужным принять для инструктажа и безопасности моей команды. Если эти люди собираются стать самоубийцами, выходя на учения без средств защиты, что ж, в этом случае уже никто не скажет, что это оттого, что я не объяснил им всей важности боевого снаряжения. Передавайте объявление.

Услышав слова, доносящиеся из репродукторов, матросы у орудий повернули головы в сторону капитанского мостика с выражением удивления и злобы на лицах. Все пришло в движение. Как по мановению волшебной палочки, на палубе появились каски и спасательные жилеты, которые извлекались из всех углов и закоулков корабля и передавались, как по конвейеру, из рук в руки.

— Немедленно прекратить! — орал Квиг. — Мне нужны фамилии. Не сметь надевать жилеты и каски до тех пор, пока мне на мостик не будут переданы фамилии каждого, кто нарушил дисциплину! Мистер Кифер, объявите это!

— Что я должен объявить, сэр?

— Не будьте идиотом! Объявите, что они должны прекратить надевать это чертово снаряжение и немедленно сообщить все фамилии на мостик!

Вытаскивая каски и жилеты из укромных уголков на свет божий, матросы швыряли их на палубу; снаряжение летало в воздухе и обрушивалось вниз.

— Главного старшину корабельной полиции ко мне! — визжал Квиг. — Я требую занести в списки штрафников тех, кто швыряет каски и жилеты!

— Старшина Беллисон, — загудел в микрофон Кифер, — немедленно поднимитесь на мостик.

— Не на мостик, осел, — визгливо закричал Квиг, — скажите, чтобы он прошел за камбузом и арестовал всех нарушителей.

— Отставить, — скомандовал Кифер, поспешно отворачиваясь, чтобы Квиг не заметил его ухмылки. — Старшина Беллисон, пройдите на корму за камбузом и арестуйте тех, кто бросает каски и спасательные жилеты.

Не успели еще отзвучать слова приказа, как поток касок и жилетов прекратился. Однако дело было сделано. На палубе валялось столько снаряжения, что его хватило на всех нуждающихся, и они поспешно натягивали его на себя. Видя, что матросы все как один игнорируют его приказы, Квиг, как безумный, метался на мостике и орал:

— Прекратите надевать снаряжение! Эй, там, внизу!.. Подойдите ко мне, мистер Гортон! Как фамилия этого матроса у сорок третьего орудия? Занесите его в список штрафников!

— Какого, сэр?

— Черт, того рыжего! Он только что надел каску. Я видел!

— Сэр, если он в каске, я не могу видеть, какого цвета у него волосы.

— Господи Иисусе, сколько же на этом орудии рыжих?

— Сэр, я полагаю, их здесь трое. Уингейт, Парсонз, Даллс — хотя нет, Даллс больше блондин, и скорее всего должен быть сейчас на четвертом орудии, тем более что…

— О черт, забудьте об этом, — рявкнул Квиг. — Из всех мерзких случаев невыполнения приказа, этот, Берт, самый худший. Самый!

К этому времени на «Кайне» не было ни одного человека без каски и спасательного жилета. Квиг обвел корабль злым, тяжелым взглядом.