Бунт на «Кайне»

Вечером, 10 августа, на полубаке показывали какой-то фильм, еще более глупый, чем обычно. Вилли высидел одну часть, а потом спустился к себе. Он сидел на койке, читая «Холодный дом», как вдруг джазовая мелодия, передаваемая по радио, умолкла. «Мы прерываем нашу программу, чтобы сделать важное сообщение». Вилли выскочил на палубу и пронесся в кают-компанию. Передавали сообщение о капитуляции — всего несколько фраз, а затем музыка возобновилась.

«Слава тебе, Господи, — подумал Вилли, приходя в сильное волнение, — наконец-то. Я выжил. Я остался жив».

Наверху не было слышно ни звука. Он с удивлением подумал, неужели никто на корабле не слышал сообщения. Он подошел к иллюминатору и стал разглядывать залитую лунным светом гавань и темную синеватую громаду Окинавы. «Кифер поведет его на распилку, — подумал он, — не быть мне капитаном американского боевого корабля. Значит, не повезло».

Военный оркестр загремел «Когда Джонни вернется домой». Одинокая зеленая звезда внезапно вспыхнула над Окинавой и стала медленно опускаться вниз, плывя рядом с луной. Ослепительный каскад огней ринулся в небо, зажглись тысячи красных ракет, засверкали трассирующие пули, бессчетное число прожекторов шарило по небу. Красные, зеленые, белые сигнальные и осветительные ракеты — как салют из всех орудий в День независимости — брызнули по всему побережью в усыпанное звездами ночное небо. Это был знак благодарности в честь мира. Из динамиков грянул хор мужских голосов:

Палуба над головой загудела от топота пляшущих матросов. А над Окинавой по-прежнему стояло зарево от салюта, стоившего немалых миллионов. Это был настоящий апофеоз щедрости победителей. Гром и рев пушек докатился до бухты, корабли в гавани подхватили стрельбу, и тогда Вилли услышал, как захлопали зенитки «Кайна», точно так же, как они палили тогда по камикадзе.

На мгновенье Вилли показалось, что он шагает по залитой солнцем Пятой авеню в колонне моряков на грандиозном морском параде, а на тротуаре стоят приветствующие их толпы людей, и на голову ему сыплется серпантин. Он увидал башню Радио-сити и шпиль церкви Св. Патрика. Мурашки побежали у него по спине и он почувствовал благодарность судьбе, пославшей его воевать на «Кайн».

Видение исчезло. Вилли стоял, уставившись на зеленую переборку и висевший на ней старенький радиодинамик.

— Кто разрешил этим мерзавцам стрелять из двадцатимиллиметровок? — произнес он вслух и взбежал наверх.

Первый приказ по всем флотам, объявивший введение балльной системы демобилизации, был разослан в ту же неделю. По всему тральщику раздавались вопли, проклятья и стоны, как будто в корабль попала торпеда. Вилли быстро подсчитал свои баллы и увидел, что он может быть уволен со службы, согласно приказу по флотам, в феврале 1949 года. Балльная система была рассчитана на то, чтобы избавиться от семейных и пожилых. Срок заморской службы и боевые заслуги не учитывались.

Но он не волновался. Разумеется, приказ чудовищно несправедлив, но Вилли был уверен, что через пару недель, как только волна недовольства докатится обратно по служебным инстанциям и дойдет до прессы, его отменят. Он легко представил себе, почему так получилось. Эту балльную систему придумали в военное время и отложили на отдаленное будущее, и вдруг кто-то вытащил ее из архива и пустил в ход, не взяв на себя труд вникнуть в ее смысл. Тем временем земной шар продолжал вращаться, день сменил ночь, а мир пришел на смену войне. Военное мышление сразу же устарело, и военно-морское ведомство стало отставать от событий.

Было все еще не ясно, что делать со стариком «Кайном». План ремонта на Окинаве лопнул. Переоборудование стоимостью не в один миллион, круглосуточная работа без учета затрат — все это было дело прошлого, такого же далекого, как годовщина Геттисберга, хотя в календаре их разделяла всего одна неделя. Начальник ремонтной службы на «Плутоне», небольшого роста человек с серым от утомления морщинистым лицом, сидевший за заваленным бумагами письменным столом, огрызнулся на Вилли:

— Что, черт побери, мне еще тебе сказать, Кейт? (Это был четвертый за неделю визит Кейта: первые три раза писарь завернул его обратно.) Все запутано отсюда до Вашингтона. Я сомневаюсь, чтобы Управление личного состава в данный момент санкционировало расход хотя бы сорока центов на четырехтрубник. Возможно, инспекция просто решит оставить его ржаветь здесь.

Он указал на проволочную корзинку, полную радиограмм, отпечатанных на желтой папиросной бумаге.

— Видишь? Каждая из них — это корабль со своими проблемами. Хочешь встать в очередь? Будешь сто седьмым.

— Извините, что потревожил вас, сэр, — ответил Вилли. — Представляю, какая лавина обрушилась на вас.

Взмокший от пота коммандер сразу перешел на дружеский тон.

— Ты и половины не можешь себе представить. Я рад бы помочь тебе, Кейт. Все мы хотим домой. Послушай, я дам тебе на недельку слесарей. Если они вместе с вашими механиками смогут починить эти проклятые топливные насосы, вы сможете отправиться домой своим ходом. Ведь вам только это и нужно, не правда ли?

Когда Вилли вернулся на корабль, он собрал всех трюмных машинистов на полубаке.

— Все зависит от вас, — сказал он. — Если они решат провести инспекцию нашего корыта, мы просидим на берегу вместе с пехтурой целый год, ожидая случая вернуться домой. Приведете в порядок насосы, и у вас будет собственный лимузин, который доставит вас домой за одну неделю. Ну как, возьмемся за насосы?

Через два дня насосы были в порядке.

Был отдан приказ всем стоящим в гавани эсминцам-тральщикам быть готовым к отплытию в Токио для очистки фарватера от мин перед прибытием кораблей-победителей. «Кайн» в их число не был включен. Кифер отправился вместе с Вилли к командующему минно-тральными силами на борт «Террора». Они пытались убедить капитана Рэмсбека, что готовы выйти в океан, но начальник оперативного отдела с недоверием покачал головой.

— Я понимаю ваше настроение, — сказал он, — но боюсь, что с «Кайном» все кончено. А что если по дороге у вас случится еще одна поломка? Сейчас время тайфунов. Как вы будете выходить из тайфуна на скорости двенадцать узлов? — Вилли и Кифер посмотрели друг на друга и грустно улыбнулись своей неудаче. В тот же день, стоя на ходовом мостике, они смотрели, как тральщики стремительно покидали бухту Бакнер-бей.

— Н-да, хотел бы я посмотреть на Токио, — проговорил Кифер. — На моем надгробии, наверное, будет начертано: «Почти, но не совсем». Какой фильм у нас сегодня вечером?

— С Роем Роджерсом, капитан.

— Почему Господь Бог так заботится о том, чтобы испортить мне настроение? Думаю, мне надо попоститься с месяц, и пусть ответ на это мне даст небо.

Итак, «Кайн» стоял, покачиваясь, на своем ржавом, обросшем водорослями якоре, в полупустой гавани, а офицеры и команда слушали церемонию капитуляции по радио.

Новая система баллов была обнародована, как и предполагал Вилли, в начале сентября. Это был реальный и справедливый план. Согласно ему, увольнялась половина экипажа «Кайна», в том числе и капитан. Для Вилли срок истекал 1-го ноября. Когда Кифер увидел приказ, он необычайно разволновался. Он вызвал старшего помощника к себе в каюту.

— Ты готов принять корабль, Вилли?

— Э-э, конечно, сэр, но кто мне его доверит? Я плаваю менее двух лет…