Страница 30 из 100
— Ни сном ни духом не знаю я никакой Брывко. В Институте востоковедения толю никогда не работал.
— То, что в институте не работали, это точно. А вот комнату на Кривоколенном, оказывается, снимали.
Горбышенко весь как-то обмяк, посерел, испарина покрыла лоб. Глаза вспыхнули злым испугом, затем погасли, словно спичка на ветру.
— Снимал, — поперхнувшись, проговорил Горбышенко. — Что тут такого?
— Да ничего особенного, если не считать того, что в тайнике на чердаке этого дома обнаружено восемьсот американских долларов, сто тридцать тысяч французских франков, триста девяносто золотых английских фунтов, восемь тысяч четыреста бельгийских франков, три тысячи семьсот шведских крон…
— Но позвольте, а я-то тут при чем?
— Дело в том, что в тайнике вместе с валютой был диплом об окончании одного из московских учебных заведений на ваше имя. Странно, правда? Вы ведь, кажется, института-то не кончали? Но, с другой стороны, диплом — фамилия, имя и отчество — ваши. Совпадение?
— Не знаю. Сказать по этому поводу ничего не могу.
— Я тоже думаю, что не можете, — согласился майор Фомин, ведший допрос. — Для этого надо набраться мужества и сказать правду. А у вас пороха не хватает. Надеетесь на чудеса господни? А их не будет.
— Что ж, Софья Михайловна, мы давно не беспокоили вас, дали возможность собраться с мыслями. Надеюсь, разговор у нас будет более деловой и серьезный, чем раньше. Итак, признаете ли себя виновной в том, что занимались скупкой и перепродажей валюты, золота и других ценностей?
— Нет, не признаю. Никакими валютными делами, ни скупкой, ни продажей ценностей не занималась.
— Вы настаиваете на ранее данных показаниях в отношении посещения вашей квартиры иностранным подданным Ашоглу?
— Да, настаиваю. Повторяю, что заходил он лишь затем, чтобы узнать чей-то адрес.
— Гражданин Ашоглу утверждает следующее: «Золотые английские фунты, турецкие лиры и золотые десятки царской чеканки я сбывал Цеплис — Сильве неоднократно. В общей сложности у нас состоялось четырнадцать или пятнадцать сделок».
— Ложь или бред ненормального человека.
— Вы знаете Яна Тимофеевича Роготова?
— Немного знаю. Наш общий с мужем знакомый.
— В каких отношениях вы были с ним?
— Что вы имеете в виду? — гневно подняла брови Цеплис.
— Ваши деловые отношения.
— Не было у нас никаких деловых отношений. Знакомые, и только.
— А вот ваш муж, гражданин Дьячков, утверждает, что Ян Тимофеевич был близким человеком в вашей семье и имел с вами много общих дел.
— Это неправда.
— И, однако, Роготов имел ключи от вашей квартиры, мог заходить даже без вас, назначать встречи, хранил в вашем серванте значительные суммы денег.
— Это чья-то фантазия.
— Вы знаете Ярыгина Дмитрия Дмитриевича?
— Не знаю.
— А почему у него в записной книжке ваш телефон?
— Это надо спросить у него.
— Гражданин Ярыгин показал, что именно у него вы покупали золотые десятки царской чеканки, английские золотые фунты. И вы же давали ему поручения доставать золотые турецкие лиры, так как они пользовались большим спросом у спекулянтов из Закавказья.
— Но это же чушь!
— Почему чушь? Опровергайте, если это неправда. Знаете ли вы Марину Призванову?
— Знаю. Соседка, живет двумя этажами выше нас.
— Какие операции совершали с ней?
— Никаких. Она малограмотная женщина, работает дворником. Еле концы с концами сводит.
— И тем не менее покупала у вас золото. Была задержана у вас на квартире с деньгами в сумме пятьдесят тысяч рублей. Намеревалась купить у вас английские фунты.
— Не может этого быть. Все это чьи-то фантазии.
— Вы знаете Давуда Казбекова и Ольгу Жебалаеву?
— Нет. Даже не слышала таких фамилий.
— Но при обыске у вас обнаружено письмо Давуда Казбекова к Жебалаевой и записка вам с просьбой передать это письмо по адресу. Как это объяснить?
— Не знаю я ни Жебалаеву, ни Казбекова.
— Но вы же были на их свадьбе в ресторане «Арагви».
— Мало ли на чьих свадьбах я была.
— Но незнакомые люди на свадьбу все-таки не приглашаются. Верно ведь? Теперь скажите, в какие города вы выезжали в последние два года?
— Почти никуда не выезжала. Только в село Дранды в Абхазию.
— А в Пензу?
— Да, в Пензу тоже ездила. К своим родственникам.
— А в Тбилиси, Вильнюс, Баку?
— Не выезжала.
— Надо иметь в виду, гражданка Цеплис, что эти вещи легко проверяются. Ездили вы в эти города. И ездили не на экскурсию. Расскажите о поездке в Пензу.
— А что тут рассказывать? Повидалась с родственниками, и все. Вечером уехала.
— Роготов тоже с вами ездил?
— Да, кажется, ездил. У него там какие-то служебные дела были.
— Значит, состоялась лишь встреча с родственниками, и все?
— Именно.
— Послушайте теперь, что показывает ваш муж: «Мы втроем: я, Софья и Ян, ездили в Пензу, чтобы осуществить сделку с иностранным гражданином Б. Мы уплатили ему триста шестьдесят тысяч рублей и, получив золотые фунты стерлингов, вернулись в Москву. Вечером распределили золото между собой».
— Это ложь! Дьячков не мог это показать.
— Гражданин Б. тоже подтвердил это.
— Не верю.
— Вы можете удостовериться. Вот протоколы, ими подписанные. Гражданин Дьячков показал далее, что неоднократно по вашему поручению возил в Тбилиси золотую валюту. В марте — на двести пятьдесят тысяч, в октябре — на двести семьдесят тысяч, в декабре — на триста двадцать тысяч.
— Мой муж совершенно лишен практической сноровки. Так что посылать его с такими заданиями было бы просто бессмысленно.
— И, однако, посылали.
— Нет, не посылала.
— А вместе ездили?
— Нет.
— Ездили, Софья Михайловна. В феврале месяце. И проживали в гостинице «Сакартовелло».
— Ах, да. Мы решили посетить родителей мужа.
— К родителям вы не заезжали. Продав триста золотых монет и пять тысяч долларов, вы вернулись в Москву.
— Если вы все это основываете на показаниях мужа, то я их опровергаю. Он, видимо, болен. Я требую свидания с ним.
— При очной ставке вы сможете его увидеть. Но имейте в виду, что не только он дает эти показания. Эти факты подтверждаются показаниями Роготова и тех, кто покупал у вас золото и валюту, — Якова и Ильи Малисмедовых. Ваши трехкратные операции в Вильнюсе также подтверждены вашими партнерами… То же самое я могу вам сказать и об операциях, которые вами осуществлялись в Москве. Их много. И вам их тоже придется подробно объяснить.
…Ее еще несколько раз приглашали на допросы, она отказывалась отвечать. На очных ставках с Роготовым, Дьячковым, Шницеровым, Малисмедовыми держалась так же, презрительно обзывала их «ложкомойниками», обвиняла во всех смертных грехах. Но поняла наконец, что отрицание вины вопреки фактам — нелепо.
Рассказ Цеплис о ее коммерческих делах занял несколько дней.
Под конец Петренко спросил:
— Объясните значение вот этой вашей записной книжки, расскажите содержание записей, сделанных в ней. Мы предъявили такой же примерно «Дневник» гражданину Роготову. Он заявил, что все записи там относятся лишь к его знакомым женщинам. Пришлось посидеть над его шифрами нашим специалистам. Оказалось, что это регистрация выручки от спекулятивных операций, запись сделок в кредит. И женщины оказались ни при чем. Я рассказываю это вам для того, чтобы вы не шли по его стопам.
— Нет, я этого не сделаю. Я, как вы знаете, молчала долго, а сейчас, когда все установлено и раскрыто…
— Сколько вам надо времени, чтобы расшифровать все записи в этой книжке и подвести итог?
— Ну, думаю, день-два.
— Тогда займитесь этим.
К вечеру следующего дня Цеплис сообщила:
— Тщательно проанализировав сделанные мною записи, могу твердо заявить, что только с февраля по май было продано 10 193 американских доллара, 3228 золотых фунтов, 1130 турецких лир. С покупателей было получено 3 814 560 рублей.