Ловля на кружки

В небольших водоемах, где глубина зачастую не превышает 3 м, горбачи расселяются очень неравномерно, скапливаясь порой в одном-двух местах, ничем, казалось бы, не отличающихся от других, в довольно крупные стаи.

Летом в 1977 г. я проводил свой отпуск на одном из островов живописнейшего залива озера Велье, расположенного на Валдайской возвышенности. Обилие рыбы в воде, грибов и ягод в лесу вносили дополнительную, понятную всем натуралистам особую прелесть в и без того замечательный отдых на лоне природы.

С первых же дней пребывания на озере меня заинтересовали горбачи, постоянно жирующие на песчаном, залитом мелкой водой длинном островке, и в большой мелководной заводи, сплошь облепленной широкими, словно обеденная тарелка, листьями лилий.

Кстати говоря, определить места охоты окуня вовсе несложно. В течение всего погожего летнего дня стаи горбачей периодически устраивают на поверхности водоема характерные бои. Разумеется, это не петушиные бои и тем более — не бои быков, однако наблюдение настоящей охоты крупных окуней доставляет любителю живой природы незабываемое удовольствие.

В яркое, солнечное утро, остановившись на лодке неподалеку от упомянутого островка, я в который уже раз с неослабевающим любопытством наблюдал весь процесс боя горбачей. Мелкая теплая вода над гривой и высовывающиеся кое-где пучки растительности, приютившейся на хорошо прогретом песчаном ложе, привлекали сюда тысячи и тысячи мальков плотвы, достигших к концу июля размера со спичку. В свою очередь, этот детский сад соблазнял беспрерывным своим снованием туда-сюда окуневую стаю, обитавшую на другом конце гривы в чащобе затопленных кустов.

Охоту мелкого окунька даже трудно назвать боем, поскольку чаще всего наблюдается выпрыгивающий из воды малек. Сам же охотник остается невидимым, лишь изредка один-другой слабенько чмокнет губами на поверхности и снова — тишина. Когда охотится горбач, картина совсем иная. Спокойная, неподвижная гладь вокруг в один момент вскипает, словно вода в котле, от десятков рыбин, охватывающих подковой район охоты. Малек уже не сыплется в разные стороны — не успев выскочить из воды, он буквально партиями исчезает в прожорливой утробе хищника. Вода все время кипит, из бурунов наполовину высовываются темные горбы преследователей, чмоканье и чавканье слышатся за десятки метров, и весь этот котел медленно продвигается из травы на чистую воду вслед за обезумевшими от страха мальками. Через непродолжительное время так же внезапно, как и начался, бой утихает, и только где-то в стороне разок- другой чавкнет отбившийся в азарте погони от своих соплеменников молодой горбач. И все! В подводном царстве снова воцаряются мирная тишина и спокойствие. Лишь плавающие местами пенные пузыри да никак не разглаживающаяся еще несколько минут назад зеркальная поверхность говорят о прошумевшем здесь кровавом побоище.

По прошествии некоторого времени, когда несмышленые малявки, оправившись от пережитого испуга, вновь появятся на отмели, картина повторится. И, возможно, на этот раз к горбачам присоединятся прожорливые чайки, с проворством выхватывающие из-под самого носа преследователей его добычу. Тогда к бульканью, всплескам и чавканью примешивается звонкий скрипучий крик белоснежных птиц.

Иногда выход окуней из укрытия удается спровоцировать легким шлепком весла по воде, который, по- видимому, создает им ложное представление о начале охоты соседней стаи. Возможен и другой вариант: рыбья мелочь, пугаясь неожиданного шлепка, стремглав бросается из чистых мест в заросли растений и случайно натыкается на зорко наблюдающих за всеми событиями окуней, а уж те, не в силах удержаться от соблазна поживиться дармовым куском, устраивают резню, не обращая порой никакого внимания на спокойно плавающее рядом днище рыбацкой лодки.

В подобные моменты ловля на кружки бессмысленна, ибо улепетывающие во всю прыть от окуней малявки, вполне вероятно, могут обойти настороженные снасти. Легкая вращающаяся спиннинговая блесна или наживленная на крючок длинного, прочного удилища малявка, брошенные в самую гущу котла, — только они и позволяют сейчас рыболову ощутить трепетные рывки крепко упирающейся полосатой рыбы.

Начало нереста окуня совпадает с появлением проклюнувшихся березовых почек и с преднерестовым жором плотвы, который обычно наблюдается в центральной части европейской России с середины третьей декады апреля. Икромет проходит возле берегов, поросших жесткой растительностью, почти незаметно для глаз натуралиста и обнаруживается лишь отдельными поклевками молошников во время ловли плотвы на мотыля. Такой окунек, взятый в руку, заливает всю ладонь молоком, отчего, видимо, и дано семени рыбьих самцов название — молока. На исходе жора плотвы в тех же местах случается зацепить фунтового горбача — икрянку, поэтому следует предположить, что сначала нерестует мелкий окунь-травник, а днями позже — с появлением березового листа — горбачи, ибо в самый нерест икрянки, как известно, ничем не питаются, стало быть, и на крючок не должны брать.

Отдохнув после нереста некоторое время, горбачи начинают интенсивно питаться лончаками карповых пород, но поскольку подросшие и поумневшие рыбешки являются не такой уж легкодоступной поживой, а новая поросль или не выклюнулась, или представляет собой ничтожно малый организм, то голодный хищник, испытывая определенные муки, рыщет по кормным местам и хватает все живое, способное пролезть в его глотку. В это время банды окуней наносят огромный вред поздно нерестующим породам рыб, поедая их икру в несметном количестве. С начала открытия летнего рыболовного сезона до первой половины июля — время, наиболее благоприятное для ловли окуней, так как в этот период наступает жор, известный читателям по предыдущим главам.

Окуня можно встретить почти в любом водоеме. Разве что нет его в стремительных и холодных речках и заморных прудах, где единственным обитателем является стойкий карась. Наиболее излюбленными являются спокойные или медленно текущие равнинные воды, в которых при обилии всевозможного корма окуни достигают внушительных размеров. Мне приходилось ловить горбачей в небольших, заболоченных по берегам озерах, где зеркало чистой воды не превышает гектара, а максимальная глубина — не свыше 3 м. Ввиду таких суровых условий вся рыба, живущая там, должна была бы погибнуть в трескучую зиму от замора, однако обитатели благополучно здравствовали за счет то ли маленького ручейка, насквозь пронизывающего озерко ниткой живой воды, то ли благодаря донным родниковым ключам, то ли за счет неведомых для людей подземных рек, связующих пару и более соседних озер. Последние таинственные предположения возникают порой в умах местных охотников и рыболовов, например, Мещорского края, где посреди чудом сохранившихся дремучих лесов и мшистых болот вдруг неожиданно для путешественника возникают на первый взгляд замкнутые в пространстве большие и малые воды.

Для окуня чуть ли не единственным условием, обеспечивающим нормальное существование, является благоприятный кислородный режим. Похоже, что первыми жертвами заморов становятся именно окуни.

Зимой 1970 г. на Шошинском мелководном плесе Иваньковского водохранилища вследствие сильного сброса воды лед местами опустился на дно, отрезав рыбьим стаям, зимующим в глубоких впадинах дна, путь к спасению. Весной по открытой воде обнаружились ужасные последствия того обстоятельства: на некоторых участках прибрежное дно было сплошь покрыто полуразложившимися останками щук, окуней и белой рыбы. Так вот, на глазок я прикинул, что на 20 окуней приходилось в среднем по 2–3 щуки и около 7—10 штук бели. Безусловно, в тех местах окуней плодится и живет очень много, однако и белой рыбы тоже хватает, но вот поди ж ты: соотношение — два к одному.

Окуня, особенно крупного, можно смело назвать ярым хищником, хотя кто не видел или хотя бы не слышал о поимке 2- и даже 3-фунтовых окуней на небольшую мормышку, наживленную рубиновым мотылем! He брезгует он червями, пиявками, различными водными насекомыми. Например, во время вылета стрекоз набивает свой желудок их личинками до отказа. Однажды летом при ловле в проводку плотвы мне зацепился на катышек манки небольшой окунек, очевидно, приняв белый комочек за какую-то плывущую букашку. Однако при всех прочих неожиданностях основной пищей горбача, конечно, является мелкая узкотелая рыбешка, которую в период жора он поедает с великой жадностью и проворством, превосходя подчас в этом и саму щуку.