Хитклиф

Колоду принесли, и карты раздали. Мисс Ингрэм попыталась продолжить вчерашний разговор, дескать, если мистер Хитклиф в своей загадочной жестокости — Дик Терпин, а брат Тедо в своей несносности — Джонатан Уайлд, то мистер Линтон в своей притворной порядочности — Модник Нэш. Модник был образцовым джентльменом из Бата, не играл по-крупному и так далее, но все знали, что состояние он приобрёл, грабя дилижансы на большой дороге, и не отказался от этого способа наживы, даже сделавшись всеанглийским законодателем светских манер. Так что пусть мистер Линтон не думает, будто обманул кого-нибудь своей утончённостью — мы-то знаем, что он не хуже других умеет гаркнуть: «Кошелёк или жизнь!»

— Будь я Модником, — сказал Линтон, — вне зависимости от своей притворной утончённости и скрытого корыстолюбия, я бы знал, что мне делать с этим обескураживающим набором карт. Должен сознаться, я в полной растерянности, с чего начать.

— Браво, мистер Нэш, как умно с вашей стороны! — воскликнула мисс Ингрэм. — Разумеется, Модник — великий притворщик, в зависимости от своих целей умеет и всезнайкой себя представить, и дурачком прикинуться!

Линтон покачал головой.

— Вы вновь приписываете мне несуществующие заслуги, мисс Ингрэм. Я не умею притворяться; снаружи я такой же, как внутри, со всеми моими достоинствами и недостатками. Я могу только дивиться, как некоторым людям удаётся выдавать себя за что-то совсем иное.

Он метнул на меня злобный взгляд.

Лорд Ингрэм, партнёр Линтона, подошёл к нему и начал объяснять азы игры; моя обворожительная напарница, лишившись мишени своих насмешек, обратилась ко мне:

— Не, мистер Терпин, а вы много вчера положили в карман золота и серебра?

— Никакого золота и серебра — вчера я получил нечто куда более дорогое. Золото и серебро я бы потратил, но эту добычу я буду хранить вечно, она не имеет цены.

— Ваша цветистая речь сбивает меня с толку. Что это за сокровище?

— Роза. (Вот уж и впрямь не имеет цены — я выбросил её в окошко через две минуты после того, как получил.)

Она улыбнулась.

— Роза? Но как роза может быть бесценной?

— Когда её вручает бесценная ручка.

— Тогда это, должно быть, рука Мидаса? — И мисс Ингрэм протянула мне через стол свою далеко не маленькую ручку.

Я взял её и поцеловал, не касаясь губами.

— Нет, это колдовство сильнее, чем у царя Мидаса, оно губительно, как стрелы Купидона.

Мисс Ингрэм выдернула руку (не упустив случая меня ущипнуть) и похлопала веером по моему запястью.

— Берегитесь, сэр. Те, кого поражает своими стрелами Купидон, чахнут и умирают.

— Я не боюсь. Я верю, что красота добра. Вы не столь жестоки, чтобы допустить подобное несчастье.

Лорд Ингрэм, садившийся на своё место, поймал мою последнюю фразу.

— И не надейтесь. Бланш способна на любую жестокость. Она насаживает своих воздыхателей на булавки, как в детстве пауков, чтобы на досуге отрывать им лапки.

— Тоже мне, вспомнил! — воскликнула его сестра. — Вытащим на свет все детские истории? Рассказать, как в детстве ты привязывал Мэри помочами к кроватке и стегал игрушечным хлыстиком?

— Коли уж рассказала, нечего было спрашивать у меня разрешения. Однако, насколько я помню, хотя помочи были мои, но хлыстик — твой, и орудовала им ты.

— Не возводи на меня напраслину, — сказала Бланш. — Ты вогнал мистера Линтона в краску. Мистер Линтон, а вы бы обошлись так со своей сестрой?

Эдгар выразил уверенность, что ни один любящий брат не обойдётся подобным образом со своей сестрой.

Мисс Ингрэм состроила лорду Ингрэму гримасу и продолжила:

— Сколько лет мисс Линтон?

— Изабелле шестнадцать, она на два года младше меня.

Мисс Ингрэм предположила, что сестра Линтона очень красива.

— Ею все восхищаются.

— Значит, у неё множество ухажёров.

— Нет, она ещё слишком юна, к тому же мы живём в глуши и круг нашего общения невелик. Кроме того, в прошлом году умерли наши родители, и траур только что кончился.

Я удивился, услышав об этом, зато теперь мне стало понятно, почему Линтон одет во всё тёмное, а возможно, и чем он так удручён (хотя, надеюсь, тут не обошлось и без моего участия).

Мы выразили свои соболезнования и в молчании сыграли партию.

— Коль скоро вы живёте в глуши, мистер Линтон, — сказала Бланш, беря взятку, — полагаю, у вас в округе нет других интересных молодых особ. Вероятно, все они сельские простушки, недостойные вашего общества.

— По правде говоря, — с жаром ответил Линтон, — есть одна девушка достойная украсить любое общество, девушка, в которой я души не чаю, я хотел сказать, в которой все души не чают… — Он в смущении взглянул на меня.

— Ого, Бланш, ты задела его за живое! — воскликнул лорд Ингрэм. Потом, поскольку Линтон молчал, полушёпотом обратился к сестре: — Неужели нельзя оставить хоть кого-нибудь в покое?

— Заткнись, Тедо. Я просто вежливо поинтересовалась. Мистер Линтон знает моё дружеское участие и понимает, что я не хотела задеть его своим вопросом. Ведь так, мистер Линтон?

— О да, конечно…

— Тогда кто она? Как её зовут?

Лорд Ингрэм воздел руки, будто бы возмущённый дерзостью сестры, но та не отставала:

— И когда вас можно будет поздравить?

Линтон попробовал ответить высокомерно и равнодушно.

— Я вовсе не намекал, будто меня с этой девушкой связывают какие-то особые отношения. Мы просто хорошие знакомые.

— Фи, мистер Линтон, какие возмутительные увёртки! Вчера мы слышали от вашего дяди, что существуют какие-то особые отношения с хорошенькой соседкой — симпатии — и что ваша матушка их одобряла.

— Ладно, — с раздражением ответил Линтон. — Что, если это правда? Кто запретит мне симпатизировать кому бы то ни было?

— Не горячитесь, дружище! — вмешался Теодор Ингрэм. — Никто об этом и не помышляет. Бланш дразнится; никому ещё не удавалось заткнуть ей рот, так что советую просто не замечать.

— Тедо, ты мелешь чепуху, — сказала Бланш. — Извините, мистер Линтон. Напрасно я вас так настойчиво пытала. Это нескромно. Теперь я поняла вашу скрытность.

Линтон ответил не сразу.

— Спасибо, мисс Ингрэм, но не поймите меня неправильно. Мои отношения с упомянутой особой вполне невинны, и скрывать мне нечего.

Мисс Ингрэм взглянула выжидательно. Оба молчали, и мисс Ингрэм добавила:

— Кроме её имени… Эдгар взглянул на меня, потом вызывающе задрал подбородок.

— Её зовут Кэтрин Эрншо.

— Она живёт по соседству с вами?

— Да. Она из семьи состоятельных землевладельцев, старейшей в округе.

— И давно вы знакомы?

— Она много лет дружит с моей сестрой.

— И вы стали третьим в их дружбе.

— Да.

— Но вы не помолвлены.

Линтон, стараясь не глядеть на меня, ответил:

— Нет, не помолвлены.

Мисс Ингрэм понимающе кивнула.

— Но вы желали бы…

В этот интересный момент вошёл Джон и объявил, что через десять минут подадут ужин.

— Как раз успеем выкурить по сигаре! — воскликнул мистер Эр.

Мы отложили карты, дамы поспешили наверх переодеться, старшие мужчины и лорд Ингрэм вышли в лоджию покурить и размяться, мы с Эдгаром Линтоном остались с глазу на глаз.

Оглядевшись и поняв, что произошло, он вскочил с кресла и хотел было выйти из комнаты, но я положил руку ему на плечо и силой усадил обратно.

— Одно слово, сэр, с вашего позволения.

Эдгар вновь попытался встать, но я придвинул стол к самым подлокотникам его кресла, так что он оказался в ловушке.

— Я позову на помощь! — Его голос сорвался на истерический визг.

— Не позовёте, — ответил я.

— Я с вами не разговариваю!

— А я вас не трогаю — пока, — сказал я очень тихо.

Он побелел, но смолчал.

— Итак, — сказал я, — проясним ситуацию. Вы вообразили, будто можете жениться на Кэти?

Он отвечал мужественнее, чем я от него ждал.

— Какое дело ВАМ? Вы бросили её и не написали ни полслова.

— ВЫ говорили это вчера, сэр. Лорд Честерфилд должен был научить вас, что повторяться глупо. Но я оставлю ваш промах без внимания и объяснюсь. Нам с Кэти не нужны слова.