Лазо

Лазо сделал такое заявление:

— Товарищи, моя кандидатура в Центросибирь была выдвинута фракцией «левых» эсеров, в состав которой я раньше входил. Считаю «необходимым заявить, что с фракцией и организацией «левых» эсеров я окончательно порвал и вышел из ее состава. Поэтому прошу решить вопрос: имею ли я право считать себя членом Центросибири?

Председательствовавший Н. Яковлев разъяснил, что Лазо, порвав с «левыми» эсерами и перейдя к большевикам, не теряет мандата, так как он был избран не «левыми» эсерами, а съездом Советов и, таким образом, остается членом Центросибири.

В конце августа на станции Урульга была созвана конференция партийных, советских и военных работников, отступавших вместе с армией.

— Надо отвести войска из опасных мест, — говорил на конференции Лазо, — снабдить каждого бойца документами, деньгами, продовольствием и обмундированием… Остались неудовлетворенными железнодорожники, горные рабочие, рабочие приисков, работники революционных станиц. Мы обязаны обеспечить и этих товарищей…

Рабочие читинских мастерских и депо готовы были дать отпор наступавшим интервентам и белогвардейцам, но это повело бы только к огромным жертвам. Большевики убеждали рабочих временно отказаться от боя, чтобы сохранить силы и лучше подготовиться к будущим выступлениям. Лазо считал, что фронтовая война должна быть временно прекращена, и намечал другой путь — партизанскую борьбу.

— Но, — говорил Лазо, — партизанская борьба начнется не теми отрядами, которые мы в настоящее время имеем… Вы скажете: почему нам сразу не перейти на партизанский метод борьбы? Почему не разбиться на мелкие отряды и не начать немедленно действовать? Нет, мы этого сделать не можем. Немедленный переход к партизанской борьбе привел бы к гибели еще недостаточно окрепшие и немногочисленные революционные силы.

Лазо предлагал снабдить руководящих работников всем необходимым, чтобы они имели возможность продолжать революционную деятельность среди населения в городах и деревнях. Он говорил:

— Нам нужно итти в деревню и вести там революционную большевистскую работу, запасаться оружием. Деревня не помирится с белогвардейцами и интервенцией, примкнет к рабочим, партизанская борьба неизбежна.

Большинство участников конференции поняли, что Лазо прав, и поддержали его. Другого выхода в то время не было.

Чехословаки и белогвардейцы наступали широким фронтом. Высадившиеся им на помощь в Приморье войска японских, английских, французских и американских интервентов с боями двинулись к Хабаровску. Чжанцзолиновские сатрапы под давлением японцев нарушили соглашение с Советским правительством о том, что они не допустят формирования белогвардейских войск на территории Маньчжурии. Семенов собрал новую банду в четыре тысячи штыков и снова появился в Забайкалье.

Ряд частей Красной Армии, как, например, 2-й Аргунский полк, из-за чрезмерной усталости, плохого вооружения оказался не в состоянии сражаться с превосходящими его силами противника. 4-я сотня аргунцев разошлась по домам. Прикрывавшая отход артиллерии куенгинская сотня свернула в сторону, оставив благовещенскую батарею без охраны. Это было предательство, в результате которого семеновские банды захватили батарею, взяли в плен ее командира Кузнецова и убили его. На станции Оловянная белые захватили два бронепоезда.

Положение осложнялось еще и тем, что в ряды советских частей пробрались не только политически бесхребетные люди, но и шпионы, негодяи, предатели. Выполняя задания врагов, они вели подрывную работу, призывали бойцов к ликвидации гражданской войны, уверяя при этом, что чехословаки удовлетворят «все требования демократии». Эта пропаганда разлагала отдельные воинские части, и те самовольно оставляли фронт. Отряды, оставшиеся верными советской власти, не могли, конечно, без снарядов и патронов сдерживать натиск белогвардейцев и интервентов.

Контрреволюция при содействии эсеров и меньшевиков, демагогически пользуясь громкими словами: «демократия», «учредительное собрание», «закон», «порядок» и т. д., вызвала колебание у некоторой части чрезмерно доверчивого середняцкого крестьянства и трудового казачества.

Лазо, учитывая и эти факты, говорил:

— Подождите немного. Партизанская борьба начнется не из тех отрядов, которые сейчас находятся у нас. И крестьяне, казаки — середняки, испытав на себе прелести хозяйничанья интервентов, бандитов, подобных Семенову, Калмыкову, чехословацкому и японскому офицерью, поймут на собственном опыте, куда привели их эсеры и меньшевики, и резко повернут свои силы в сторону Октябрьской революции и поведут совместно с рабочим классом под руководством Коммунистической партии решительную борьбу за торжество советской власти. Тогда мы развернем партизанскую войну. Сейчас же надо нам готовиться к ней, части распустить, удовлетворить бойцов всем, чем возможно.

И конференция приняла такое решение:

«Объявить всех контрреволюционеров… злейшими врагами народного дела и довести до всеобщего сведения, что организованные боевые дружины должны будут неустанно следить за их преступной работой и за кровь и страдания наших товарищей будут беспощадно им мстить.

Всем доблестным революционным войскам, выдержавшим многомесячную борьбу с врагами и оставшимися верными революционному долгу до конца, выразить глубокую братскую признательность»[23].

Военно-революционному комитету было поручено снабдить всем необходимым отряды, уходившие в тайгу, и в дальнейшем оказывать им нужное содействие и помощь.

Отряд Лазо отходил по Забайкальской на Амурскую железную дорогу. Любовно встречали и провожали его рабочие, помогая ему чем только могли.

На станции Зилово железнодорожники встретили поезд Лазо демонстрацией с красными знаменами, пением революционных песен, лозунгами. Они организовали митинг, на котором выступил Лазо.

— Пролетарская революция победит — в этом не может быть сомнений, — говорил он. — Мы здесь, на далекой окраине, потерпели поражение: советская власть здесь пала. Белогвардейцам помогла зарубежная иностранная контрреволюция. Без нее мы быстро уничтожили бы белогвардейцев. Я, товарищи, знаю, какой вопрос больше всего мучает вас. Что дальше делать? Прежде всего не унывать, не падать духом, не поддаваться панике, не терять веры в победу, ни на минуту не забывать о борьбе, готовиться к ней, работать в подполье, вооружаться! Власть Советов здесь пала временно. Трудовой народ вновь сплотится, подымется, ряды бойцов умножатся во сто крат, и мы опять победим. Революционная Россия непобедима! Да здравствует партия большевиков! Да здравствует советская власть! — закончил свою речь Лазо под бурные овации собравшихся.

Его провожали к поезду с пением революционной песни:

Основная масса красногвардейцев, перешедшая из Забайкалья, продвинувшись в Амурскую область по рекам Зее и Селемдже, рассредоточилась по деревням и селам, золотым приискам и лесным разработкам.

Лазо с небольшим отрядом отправился по Амурской железной дороге дальше на восток, выбирая более удобное место для ухода в тайгу. Он предполагал пробраться тайгой в Якутск, а оттуда снова в Сибирь.

Вскоре отряд прибыл на станцию Ерофей Павлович. Здесь надо было разойтись. Бойцам самим предстояло определить свой дальнейший путь.

Никогда еще, пожалуй, этот волевой, мужественный человек так не волновался, как теперь, прощаясь с боевыми друзьями. Не так уж много прожито вместе, а сколько пережито! Лишь громадное напряжение нервов и железная воля сохранили самообладание Лазо. Его прощальное слово было сердечным и кратким:

— Мы выполнили свой долг, временно расстанемся. Но победа придет! Думаю, что она не за горами. Разойдитесь пока по деревням и поселкам и готовьтесь к грядущим битвам. Мы еще встретимся с вами, друзья! А теперь примите от меня товарищеское спасибо за верную службу народу и революции.

23

Дальистпарт. Сборник материалов по истории революционного движения на Дальнем Востоке. Книга II. Владивосток, 1924, стр. 116.