Черные гремлины

   Я ждал целый час, а когда мне надоело ждать, оказалось, что я уже внутри.

   Шерсть мастера воли была покрыта тусклыми разводами и линиями, а его фиолетовые глаза ярко светились. Он словно весь состоял из двух глаз, а остальное тело было размытой тучкой, двигающейся за зрачками.

   Каюта была пустой. В ней ничего не было. Когда я попытался разглядеть что-нибудь, закружилась голова.

   - Скайа - мое имя, - прошептал мастер воли.

   - Меня зовут Лак-Лик.

   - Теперь Лак-Лик во власти Скайи. Лак-Лик бережет имя или оказывается в чужой власти.

   - А Скайа во власти Лак-Лика? - спросил я.

   Мастер воли захихикал, и смех эхом разлетелся по каюте.

   - Нет, потому что Скайа обманул. Садись.

   Я сел на стул, которого раньше не было.

   - Лак-Лик пытается увидеть, что в углу.

   - В каком?

   - В любом.

   Я очень долго смотрел в левый нижний угол, но ничего там не увидел. Тогда я решил попробовать другой, но тоже ничего не получилось. Взгляд уплывал в сторону, в глазах двоилось, голова кружилось. Я очень старался, и скоро меня начало тошнить.

   - Хватит. Лак-Лик пытается сдвинуть чашу весов вниз, - Скайа-не-скайа достал из воздуха маленькие весы.

   - Какую?

   - Любую.

   Я хотел встать и положить лапу на весы, но оказалось, что я могу только вертеть головой, которой не дотягивался до весов.

   - Лак-Лик смотрит на весы и думает, как сильно он хочет их сдвинуть. Все мысли Лак-Лика о весах и движении. А когда Лак-Лик соберет достаточно мыслей, он скажет: "Бу!". И весы сдвинутся.

   Я смотрел на весы и думал, как велел мастер воли. Я думал очень долго, пока не заболела голова, а потом сказал: "Бу!" Но ничего не произошло.

   - Лак-Лик смотрит на весы и думает, что его жизнь зависит от того, сдвинет он весы или нет. Все мысли Лак-Лика о весах и движении. А когда Лак-Лик соберет достаточно мыслей, он скажет: "Бо!". И весы сдвинутся.

   Когда мне показалось, что я разучился думать о чем-нибудь, кроме весов, я сказал: "Бо!" Но ничего не произошло.

   Скайа переместился. Теперь он был у окна, хотя раньше в каюте не было окон.

   - Лак-Лик редкий гремлин. Любой может чуть-чуть сдвинуть весы. Мастера воли могут погнуть весы или расплющить. А Лак-Лик не может ничего, - Скайа улыбнулся. Раньше он был похож на глаза и тучку, а теперь походил на глаза, тучку и зубы.

   Я оказался снаружи каюты с кордом в лапах. Это был последний мастер, и я со всех лап побежал к капитану Рваке.

   - Все дела сделаны, - я протянул корд капитану.

   - Отлично, - капитан забрал корд. - Мы подходим к Живому морю - западной границе Черного Архипелага. Мне нужен абсолютный порядок на корабле. Утихомирь крылатую, или мы ее убьем. Фланклин проводит тебя к ней.

   Корабль содрогнулся вместе с воплем: "Выпустите меня!" Я пошел за матросом, которого звали Фланклин.

   Тюремный трюм походил на поле боя. Погнутая клетка с изломанными прутьями была обмотана поцарапанными цепями и забаррикадирована железом. Рядом дежурили полдюжины вооруженных матросов с рогатками и двузубцами. Внутри бесновалась Ари-Ару, потихоньку выламывая детали своей тюрьмы. Мы с Фланклином подошли ко входу, дежурные быстро отперли клетку, а меня закинули внутрь. За спиной щелкнул замок.

   - Ты! - взбесилась Ари-Ару. - Ты прыгнул в воду! Самоубийца! И ты укусил меня!

   Я хотел сказать, но Ари-Ару наступала на меня, выталкивая в угол клетки.

   - Как ты мог так поступить? Особенно после того, что я сказала?

   Я оказался зажатым в углу.

   - Теперь мы в этой глупой клетке море знает где! А все из-за тебя! И ты чуть не умер!

   Я никогда не видел Ари-Ару такой страшной. Она расправила крылья с ужасными когтями на концах. Хвост за спиной яростно извивался и лупил по полу. Ари-Ару щелкала клыками, длинными и острыми. И она распушилась, став больше и опасней. Я сжался в углу и закрыл лапами глаза.

   - Эй, Лак-Лик, ты чего? - тревожно спросила Ари-Ару. - Я не хотела тебя пугать. Лак-Лик!

   Она села рядом и обняла меня, а потом лизнула в нос.

   - Извини, извини, извини!

   Я обнял ее и сказал:

   - Ты тоже извини.

   Мы помолчали немного.

   - Мы пленники, да?

   - Капитан Рвака сказал, что мы станем боевичками. Я не знаю, что это такое, но меня вылечили и дали кард, - я рассказал про "Пятый Коготь" и его порядки. Подумал немного и добавил: - Никому не говори свое настоящее имя.

   Она кивнула.

   - Я капитан Рвака, а это - фрегат "Пятый Коготь" флота Черного Архипелага. Повтори, - потребовал черный гремлин у Ари-Ару, когда мы поднялись на верхнюю палубу.

   Ари-Ару насупилась и молчала. Я дернул ее за лапу.

   - Ты капитан Рвака, а это - фрегат "Пятый Коготь" флота Черного Архипелага, - пробурчала она.

   - Отлично, - кивнул капитан. - Ты сильна, вынослива и умеешь летать. Такие гремлины нужны Черному Архипелагу. Я вижу, что ты недовольна и не желаешь подчиняться. Это понятно. Когда мы доберемся до обсидианового острова, твое мнение переменится. Черный Архипелаг это не только долг и служба, но и родной дом. Пройдем в каюту - нужно сделать кард.

   Мастера восхищались Ари-Ару. Мастер рогаток хвалил и улыбался, когда она выбила три мишени из трех, мастер зубов уважительно хмыкал, наблюдая за ее молниеносными движениями, а что спрашивал мастер воли, я не знал, но от него Ари-Ару ушла довольной и сказала, что ей удалось перевесить весы и разглядеть в углу полку с игрушками. Ари-Ару пришла в хорошее настроение и вела себя, как дома.

   - А тебе что написали? - Ари-Ару показала свой кард, в котором были нарисованы улыбчивые рожицы, а напротив пункта с двузубцами - рогатая и зубастая морда. Мой кард был у капитана, и в нем были только пустые кружочки.

   - Сказали, что я здорово стою на голове и... неплохо сражаюсь, - соврал я и покраснел.

   - Врунишка! - захихикала Ари-Ару и повалила меня. Она радовалась.

   Капитану не понравился шум на палубе, и он отправил нас в трюм, приказав вести себя тихо и не путаться под лапами у матросов. Мы опять сидели в клетке, только теперь она была открыта, а по дну решетки была разбросана мягкая вата. Матросы не любили бездельников и заняли нас работой: пришлось чинить сломанные прутья, красить поцарапанные цепи и драить полы. К рассвету я сильно измотался и уснул, как только лег на вату. Ари-Ару смущенно потрепала меня по голове, а потом засопела рядом.

   Фрегат все еще иногда сотрясали тяжелые удары.

   Следующей ночью поймали морского дьявола.

   - Пустите! Пустите!!! - звенел его голос. Мы с Ари-Ару побежали наверх.

   Команда "Пятого Когтя" радостно верещала вокруг беспомощного гладкокожего гремлина в сетях, валяющегося на палубе. Под морским дьяволом расплылась лужа, разъедающая краску и доски. На пленника нацелились несколько рогаток и двузубцев. Неподалеку стоял вспотевший мастер воли Скайа и серьезный капитан Рвака. Морской дьявол перестал кричать, он хватал ртом воздух, а его ноздри-щели все время открывались и закрывались.

   - За последние два дня мы чуть не пошли ко дну из-за этого гремлина, - сказал Рвака. - Но его необычность и сила впечатляют. В клетку его. Адмирал решит, что с ним делать.

   Четыре матроса схватили сеть, собираясь утащить ее в трюм.

   - Он задыхается, - сказал я.

   Капитан остановил матросов. Морской дьявол ослаб и лежал неподвижно, только его ноздри раздувались в бешеном ритме. Трезубец выпал из перепончатых лап и покатился ко мне.

   - И правда. Что ж, отпускать его нельзя - он утопит фрегат.

   - Он задохнется, - объяснил я.

   - Если не может помочь Черному Архипелагу, пусть умрет, - Рвака поднял воротник. - Мир жесток.

   Морской дьявол открыл глаза. Он смотрел прямо на меня и разевал рот, словно хотел что-то сказать. Если бы его друзья Нано, Милли и Йота были настоящими, они бы помогли ему.