Оружие юга (ЛП)

"По очень разумной цене, господа, я могу поставить оковы на ваши покупки, чтобы вы не волновались, что они окажутся чересчур резвыми." Джошуа Берд весело фыркнул. Несколько человек подошли к нему за этой услугой.

Коделл пошел прочь от главной площади города. Для него аукцион рабов был просто способом провести часть длинного субботнего дня. Он не мог даже мечтать об обладании рабом, особенно теперь, в летнее время, когда его школа была закрыта. Репетиторство, написание писем для неграмотных обывателей и переписывание аккуратным почерком документов округа давали ему доход, достаточный, чтобы не умереть с голоду, но не более того.

Джордж Льюис догнал его по пути. "Как поживаете теперь, Нейт?"

"Неплохо, благодарю вас, сэр." Хотя он уже не являлся его капитаном, Льюис был достаточно большим человеком в Нэшвилле, чтобы Коделл оказывал ему соответствующее уважение. "Вижу, вы не стали покупать негров сегодня."

"И не планировал, у меня их достаточно для моей табачной плантации, и даже излишек. Я пришел ознакомиться с ценами на случай, если я решу продать парочку."

"Вот как". Коделл не один десяток лет знал, что он никогда не будет богатым человеком. Но это знание не беспокоило его. Иногда, как сейчас, он получал небольшое развлечение от прослушивания того, о чем беспокоятся богатые люди.

У меня слишком много рабов для моей земли? Может, немного продать?

Нет, это были проблемы, которые никогда не волновали его.

Некоторые из подобных мыслей, должно быть, отразилось на его лице. Джордж Льюис похлопал его по плечу и сказал: "Если у вас возникнут проблемы, Нейт, вы просто дайте мне знать. Любому из тех, кто служил в моей роте, если надо, я постараюсь помочь."

С упрямой гордостью, Коделл ответил: "Это благородно с вашей стороны, но у меня все достаточно хорошо, сэр." Льюис в вежливом сомнении приподнял бровь. "Есть те, кому много хуже, чем мне," - настаивал Коделл.

"У большинства из них есть фермы, чтобы, по крайней мере, иметь еду на своих столах," - сказал Льюис. Чувствуя уже подступащий гнев, Коделл покачал головой. Льюис пожал плечами. "Ладно, Нейт, как хотите, пусть будет по-вашему. Но если вы когда-нибудь передумаете - все, что вам понадобится сделать, это просто дать мне знать об этом."

"Ладно," - сказал Коделл, зная, что никогда не сделает этого. Забота Льюиса все же тронула его. Дети капитана не посещали его школу; Льюис мог позволить себе лучшую. Но он знал проблемы богатых и бедных в штате. Коделл проголосовал за него без колебаний прошлой осенью и был готов сделать это снова, если он бы он стал переизбираться.

Льюис попрощался и ушел. Коделл уже собирался возвращаться к себе, когда Рэфорд Лайлс закричал ему вслед: "Для вас есть письмо, Нейт. Сейчас я снова открою." Коделл развернулся обратно к универсальному магазину. Лайлс повозился с ключом и широко раскрыл дверь. Он пошел за прилавок. "Вот, от вашей девушки из Ривингтона".

"Она не моя девушка," - сказал Коделл, как обычно всякий раз, когда он получал письмо от Молли Бин или отправлял ей.

"Тем хуже для нее, если она не ваша девушка, потому что я хочу все и всех в Ривингтоне взорвать и отправить в ад, а если бы она была вашей девушкой, ее бы я не тронул."

"Пусть она останется в добром здравии, мистер Лайлс," - сказал Коделл.

"Хорошо, только ради вас, Нейт." Лайлс опять начал проклинать город Ривингтон и его жителей с энергией и изобретательностью, о которых Коделл и не подозревал. Это было похоже, как погонщик стада мулов грозился содрать шкуры со своих бестий, в один прекрасный день увязших на дороге, которую недельные дожди превратили в настоящее болото. "Хуже всего то, что у них денег, как экскрементов в заднице. Похоже, они постоянно достают их оттуда. Черт побери, три тысячи сто пятьдесят гребаных долларов за эту девку-мулатку! Пусть дьявол зажарит меня утром вместо бекона. Нейт, то, что он собирается получить от нее, он мог получить в любом борделе, черт возьми, за несколько центов! Или и там теперь так дорого?"

"Ну, не думаю, что это так," - сказал Коделл после небольшого колебания, вызванного думами о Молли и ее прежней работе в Ривингтоне.

Продавец не заметил его запинки. Лайлс напоминал большую волну на Миссисипи в сезон наводнений. Он был просто в бешенстве: "Или этот мулат Уэстли, или негр Андерсон - почти две тысячи за одного и две тысячи семьсот за другого, Боже праведный! Я бывал и на других аукционах также - и там было то же самое. Как быть человеку, которому необходим негр в услужении, когда он не может позволить себе купить его? Они стоят так дорого, что дешевле обойтись без них. А эти ривингтонцы так повышали цены, потому что им просто наплевать, сколько они тратят. Что честный человек должен делать?"

"Продолжать работать, как раньше, что еще можно сделать?" - сказал Коделл. Лайлс не был таким богатым человеком, как Джордж Льюис, но он был далеко не бедным. Коделлу были неинтересны его проблемы и жалобы, в то время, когда его собственной главной проблемой было, как растянуть свои летние деньги, чтобы он мог заплатить вдове Биссетт за свою комнату и съесть что-нибудь лучше, чем кукурузный хлеб и бобы. Но Лайлс посмотрел на него поверх своих очков. "Молодежь нынче не имеет никакого уважения к старшим."

Коделл посмотрел ему прямо в глаза. В тридцать четыре года он вряд ли нуждался, чтобы его оттаскали за уши. И Рэфорд Лайлс, с его магазином, полным хороших товаров, и получающих теперь новые каждый день, потому что война и блокада больше не препятствовали ему, возможно, должен говорить немного вежливее с тем, кто сражался - в том числе и за его бизнес в магазине. Эллисон Хай был прав, с окончанием войны им всем будет чего-то такого не хватать. Он подумал, как там теперь жизнь у Эллисона в округе Уилсон, и понял виновато, что он не вспоминал о нем в течение нескольких недель. Да и те воспоминания были краткими.

Он сказал: "Ничего, мистер Лайлс - мы все должны надеяться на лучшее на нашем жизненном пути, я думаю." Не дожидаясь ответа, он вышел под палящее солнце на главную площадь города. Колокол над входной дверью звякнул, когда дверь закрылась.

Он медленно пошел обратно к дому вдовы Биссетт; в такую жару идти нужно было именно медленно во избежание теплового удара. Он снял свою черную фетровую шляпу и стал обмахивать себя. Движение воздуха немного охладило пот, стекающий по его лицу прямо в бороду, но солнце сразу стало припекать его макушку. Он поспешно вновь надел шляпу.

На открытом воздухе было натуральное пекло, но и внутри он почувствовал себя вареным яйцом, когда поднялся в комнату на втором этаже. Он не стал задерживаться там и даже открывать письмо Молли. Схватив отрезок лески и несколько крючков, он направился к ручью Стони-Крик, к северу от города. Сидя на берегу под деревом, сняв обувь и опустив ноги в воду - что может быть лучше, чтобы избежать жары летнего дня. Может, даже удастся поймать рыбу себе на ужин, что позволит сэкономить немного денег.

Он использовал свой складной нож, чтобы накопать червей из мягкого грунта, наживил крючки и забросил леску с ними в воду. Потом закурил сигару, выпустил рваное кольцо дыма, и, уже почти довольный такой погодой, вытащил из кармана письмо и снова пустил в ход нож, на этот раз, чтобы аккуратно разрезать конверт.

Письмо Молли состояло из двух больших страниц. После почти года переписки с ним, ее почерк стал лучше, чем у некоторых двенадцатилеток, которые у него учились. Стиль письма остался таким же беспорядочным, наряду с ошибками, но и у большинство этих двенадцатилеток была та же проблема, несмотря на старый добрый учебник. Большая часть письма состояла из болтовни о ее повседневной жизни: платье, которое она сшила, торте, который она испекла с одной из своих подруг, жалобам на высокие цены на обувь.